Дорога в Канзас

Мэдисон положила голову ему на плечо, и Дастин приобнял ее в ответ. Было ясно: они любят друг друга. Любовь читалась во взглядах, коротких улыбках, когда им казалось, что я не вижу. У Мэдисон и Дастина получилась своеобразная любовь после расставания. Странно, конечно. Но ведь в мире существует много оттенков любви. И оба они бесспорно любили Дастина-младшего.

Будто прочитав мои мысли, Мэдисон передала ребенка Дастину. Тот с выражением абсолютного блаженства на лице принялся его укачивать, а Мэдисон замерла, с любовью и неподдельной радостью глядя на них. Если я не смогу быть с Ноксом, может, нам удастся построить вот такую вот недолюбовь?

Мэдисон откашлялась.

— Итак, Эми, выкладывай, — перешла она к сути дела. — Где, черт побери, ты шлялась все это время? Ясно же, что не в больнице. Даже Стракен на эти выдумки не купился, хотя всей школе скармливал именно эту версию. Молись, чтобы тебя не раскусили.

Ни за что! Ни в коем случае нельзя рассказывать им правду. Но несмотря ни на что, мне начинала нравиться эта странная новая «Команда Мэдисон». Они так хорошо стали ко мне относиться, это трогательно. Можно ли им доверять? Впрочем, какая разница? У меня сейчас никого больше нет.

— У меня есть идея получше, — все же решилась я. — Не хотите помочь с одним дельцем?

Дастин-младший восторженно угукнул и срыгнул. Мэдисон тщательно вытерла его бумажными салфетками и, не отвлекаясь от разговора, изогнула идеальную бровь:

— Это с каким же?

— С секретным.

Глаза Мэдисон восторженно загорелись.

— Обожаю секреты, — воскликнула она, а малыш радостно засмеялся. — Так и знала, что не зря по тебе скучаю!

— Помнишь свой доклад о Дороти? — спросила я, и Мэдисон кивнула в ответ. — Мне нужно найти туфли этой стервы.

10

— Туфли Дороти? — вытаращилась на меня Мэдисон. — Да ты реально башкой стукнулась! Эй, детка, открытие века: Дороти — выдумка!

— Понимаешь, — с сомнением протянула я. — Я могу все объяснить…

Меня прервал звонок на пятый урок. Дастин и Мэдисон удивленно смотрели на меня, Дастин-младший булькнул и зажмурился.

— Встретимся после занятий, — торопливо бросила я. — На крыльце школы. Вы все поймете. Обещаю.

Но они уже принялись складывать вещи в сумки.

— Пойду вымою малыша, — бросила Мэдисон, не обращая на меня внимания.

Ладно, признаю. Мэдисон — худшее, что случалось в моей жизни до злоключений в Стране Оз, а Дастин — дурачок-мечтатель, с которым, как мне думалось, у нас есть что-то общее. Да что там, мы никогда не были друзьями. И даже это не важно, потому что они мне не нужны. Я всегда со всем справлялась сама — справлюсь и на этот раз.

Дастин вяло махнул на прощание, когда они выходили из столовой. Я помахала рукой в ответ. По крайней мере, он всегда был мил со мной. Даже если вел себя так только потому, что ему нужна была домашка по алгебре.

Нужен план, но я даже не знаю, с чего начать. Герт, Момби и Гламора мало мне помогли. На перемене между уроками тригонометрии и физкультуры я заскочила в женскую душевую, заперлась в кабинке и отчаянно попыталась вызвать хоть пару искорок магии. А вдруг получилось бы? Но все оказалось бесполезно. Придется действовать самой.

В завершение ужасного дня мне предстояла встреча с завучем Стракеном. Он сказал маме, чтобы ближе к концу первого учебного дня я обязательно зашла к нему. Лишний раз нарываться не хотелось, так что к кабинету я подошла на десять минут раньше. Сидевшая в приемной миссис Перкинс, секретарь, работала в школе, наверное, еще тогда, когда моя бабушка под стол пешком ходила. Милая старая леди, которая всегда носила сочетающиеся по цвету вязаные пуловер и кардиган — даже в самую адскую жару — и держала в столе коробку леденцов на палочке. А знаю я это потому, что провела немало времени в приемной кабинета мистера Стракена, заместителя директора школы имени Дуайта Д. Эйзенхауэра. Миссис Перкинс никогда меня не осуждала, сколько бы неприятностей со мной ни случалось. Думаю, в глубине души она была на моей стороне.

— Эми! — воскликнула она, когда я вошла в приемную. — Давно ты к нам не заходила! — Миссис Перкинс подмигнула мне и выудила из шкафчика леденец, опередив мою просьбу. — Присядь, мистер Стракен скоро тебя примет.

— Вишневый! Вы помните, — улыбнулась я, занимая жутко неудобный пластиковый стул.

На самом деле меня не особенно воодушевляли леденцы миссис Перкинс, но она всегда так радовалась, когда я брала предложенную конфетку, что грех было не выказать восторга. Через пару минут из-за закрытой двери кабинета раздался крик мистера Стракена. Миссис Перкинс вновь подмигнула мне и махнула рукой, показывая этим: путь свободен. Глубоко вздохнув, я толкнула дверь кабинета.

Если я за последний месяц изменилась, то Стракен — ни капли. Очки в тонкой металлической оправе привычно съезжали с огромного носа картошкой. Черный как смоль тупей [10] кривовато сидел на голове, открывая редкие седеющие волосы. Рубашка была та же, что и всегда, он носил ее каждый божий день, наверное, лет пятнадцать. Маленькие карие глазки буравили меня сквозь стекла очков. Конечно же, он был мне не рад. Как обычно.

— Мисс Гамм, — проворчал он, указывая на стул в углу, словно я провинившаяся малолетка. Видимо, леденец на палочке заставлял его так думать. — Как мило, что вы решили вновь присоединиться к нам после временного отсутствия.

10

Тупей — накладка (род парика).

— Я была в больнице.

— Твоя мама уже поделилась со мной своими опасениями, — произнес он, проигнорировав меня. — Она считает, что, принимая во внимание обстоятельства, тебе следует продолжить обучение в том же классе. Но я в этом не уверен. Ты постоянно устраивала драки и…

— Я никогда их не устраивала! — возмутилась я.

Завуч недовольно растянул губы и поцокал языком:

— Надо же, первый день, а уже спорит со мной. Совсем не изменилась. Послушай-ка, юная леди, твоя мама поведала мне историю о больнице. Думаю, все мы понимаем, что это ложь. Не знаю, где ты пропадала последний месяц, но если я увижу хоть намек на то, что ты собираешься устроить неприятности, наказанием станет не отстранение от занятий, а отчисление. Без возможности восстановления. Ясно я выразился?

Я открыла рот, чтобы возразить, но тут же его захлопнула. Если меня вышвырнут из школы, не останется ни малейшей возможности найти туфельки Дороти, а значит, и вернуться в Страну Оз.

— Да, сэр, — кротко сказала я. — Простите.

— Тебя стоит отчислить, — проворчал завуч, но мое извинение, кажется, все-таки сделало свое дело и слегка его успокоило. — Возвращайся в класс. И не дай бог я вновь увижу тебя в своем кабинете.

Я покорно кивнула, а когда вышла, миссис Перкинс угостила меня очередным леденцом.

По пути в класс я остановилась перед старой диорамой, раскинувшейся за стеклянной витриной у парадных дверей школы. Выставка, посвященная самой известной истории Канзаса — «Волшебнику Страны Оз»: маленькая ферма, похожая на кукольный домик, возвышающийся над ней нарисованный торнадо, а сзади — призрачный силуэт сверкающего вдали Изумрудного города. Там были даже крошечные коровы, пасущиеся на искусственной траве рядом с фермой, и пластиковая Дороти в малюсеньком клетчатом платье: она смотрела на надвигающийся торнадо, приложив ладонь ко лбу. Маленький игрушечный Тото резвился у ее ног. Должно быть, когда диорама была новой, она казалась красивой, но с тех пор много воды утекло. За долгие годы под стекло просочилась пыль, она толстым слоем покрыла фигурки, спрятала детали под канзасской серостью. Искусственная трава выцвела, на ней появились дыры, а несколько коров завалились набок.