Дорогой Билли Миллиган

Встретив на своем пути только нескольких рабочих, вычищающих трамвайные пути от опавших листьев, я прошел практически половину намеченного расстояния. К тому времени город успел проснуться, сбросив с себя сонную молчаливость. Дороги стали заполняться машинами, отовсюду слышался ропот людей, и даже музыка, передаваемая по громкоговорителю, внезапно прорезала мне слух. Я решил передохнуть на ближайшей остановке, но она была сплошь занята мужчинами, спешащими на работу. Остановившись рядом с женщиной с громадным черным чемоданом, я дождался своего автобуса и оставшуюся часть пути проехал на нем.

– Доброе утро, мой друг.

Я встретил Доктора во внутреннем дворике больницы возле небольшой клумбы роз, разросшейся за пределы невысокой ограды и опускающей свои ветви на белоснежный камень дорожки.

– Вы ранняя пташка, как оказалось.

– Просто не спалось, – сказал я, встав рядом и глядя, как он трогает каждый бутон куста, словно выбирает какой-то особенный.

– Кошмары? Так мы можем помочь, – усмехнулся он.

– Да нет, я все думал о вашем предложении, уж очень оно меня заинтриговало.

– Чем же?

– Не хотите ли вы случайно надурить меня и избежать этим самым интервью? Вы же не одобряете все эти каверзные вопросы и вторжение в частную жизнь.

– Конечно, нет, но у нас с вами была договоренность. И не могу же я подвести вас и вашу дипломную работу ради какой-то незначительной прихоти?

– Конечно, вы меня очень выручаете. Но я не уверен, что история Девушки каким-то образом поспособствует мне в моей работе.

– Поэтому я и предложил вам выбор, а не поставил перед фактом. Вы можете и вовсе забыть про Девушку, и мы сегодня же начнем интервью. – Он, наконец, потянулся к дальнему, неприметному, узкому бутону белой розы, смотрящему в сторону ограды и словно намеренно прячущему свое лицо от нашего взора. – Но запретный плод сладок, как говорится. Нас привлекает то, что скрыто от нас, – добавил он и опустил взгляд на сорванный бутон.

Я прошел за ним в кабинет по абсолютно пустым коридорам больницы. Пациенты все еще спали, время завтрака еще не успело наступить. Я и вправду пришел слишком рано. Тишина белесых стен и длинных сплошных коридоров давила на перепонки сильнее, чем шарканье обуви, которая на фоне сверкающего от чистоты пола казалась найденной в помойке.

Мы шли в сдержанном молчании, он впереди, я чуть позади него. Чтобы хоть как-то увлечь себя, я решил посчитать количество пройденных плиток кафеля. К концу коридора вышло 69, помножить все на 5 рядов и выйдет 345 штук с того момента, как мне стало скучно. Мы вышли с ним в комнату отдыха, теперь уже обставленную не только диваном и креслами, но и столиками с различного рода играми типа шахмат и шашек, несколькими картинами на белоснежных стенах и телевизором в центре комнаты. Практически в каждом углу теперь красовались длинные вазы с цветами, в основном из внутреннего сада больницы.

«Стало еще страннее, чем вчера.»

К моему удивлению, Доктор повел меня не в сторону своего кабинета, а к двери одной из палат. Я остановился и прочитал надпись – «27». Сердце мое затрещало от предвкушения встречи с Девушкой. Он постучал пару раз и, не услышав ничего в ответ, дернул за ручку. Спина Доктора закрывала мне взор, поэтому поначалу я ничего не мог разглядеть, пока он не сделал шаг в сторону, и передо мной снова появилась она. Улыбка, с которой она встретила Доктора угасла в считанные секунды. Она снова скукожилась, уперлась обратно в угол своей кровати и подняла голову к окну, бросив на него безучастный взгляд.

Доктор оставил на столе бутон, поздравил ее с днем рождения и поспешил к выходу. Я неустанно наблюдал за Девушкой, которая не сменила позы ни на миллиметр, ни одной мышцей не откликнулась на поздравление Доктора и ни разу за это время не моргнула. Что-то внутри нее росло. Что-то сокрушительное и воистину трепетное. Что-то, что она пыталась уместить в этом неприветливом жесте.

Доктор окликнул меня, и я незамедлительно вышел.

– Итак, с чего начнем? – Спросил он меня, когда мы разместились в его прохладном кабинете. Окно было открыто и оставалось в таком положение даже когда мое тело заметно затряслось от холодного ветра, пронизывающего каждую клетку.

– Эм, – промямлил я, – вы о чем?

– Интервью, – ответил он, – если ваши материалы и необходимые бумаги с собой, то мы можем начать прямо сейчас. Я уже распорядился, чтобы при вашем присутствии нас не беспокоили ближайшие несколько часов.

– Ах да, интервью…

Я взглянул на папку с вопросами в моей руке, бросил взгляд на колыхающуюся на ветру тюль, столкнулся с нетерпеливым и недоумевающим взглядом Доктора, вздохнул и убрал папку.

– Не будет интервью.

Ему не удалось скрыть своего восторга. Конечно, он усмехнулся в своей манере и откинулся на спинку кресла.

– Значит, вы хотите ее историю?

Я кивнул.

– Ну хорошо.

Он достал из кармана ключ, привязанный к черному толстому шнурку, и открыл самый нижний шкафчик стола. В его руках показалась пара тонких тетрадей, исписанных от корки до корки. Это оказалось заметным по тому, как были вздуты и скрючены листы. Он аккуратно положил их на ближний ко мне край стола и закрыл шкафчик, беззвучно бросив ключ обратно в карман.

– Что это?

– Это ее дневники. Знаю, я обещал вам рассказать эту историю, но сейчас, я думаю, будет лучше, если вы прочтете это сами, чтобы не возникало лишних вопросов.

Я подсел ближе и взял в руки верхнюю тетрадь, но не стал открывать, рассмотрел черную обложку и провел по ней пальцем, освободив от слоя пыли.

– А как она отнесется к этому?

– Когда она передала мне их, ее слова звучали так: «Теперь это общественное достояние, Доктор. Можете пользоваться ими по вашему усмотрению.»

– И вы воспользовались?

– После прочтения ни разу. До этих пор.

– Зачем вы мне их отдаете?

– Вы сами о ней спросили.

– Это ничего не значит. Их читал каждый, кто интересовался этой Девушкой?

– Ею никто не интересовался до вас.

– Тогда это должно вызвать еще больше сомнений.

– К чему, по вашему, направлены ваши сомнения? – Не скрывая раздражения, спросил Доктор.