Дорогой наш ветеран

Николай Васильевич пожал плечами и ответил:

– Коли так...У нас в поселке Нетребин Николай Васильевич - это я. Других не имеется. И как правильно сказали - гвардии старший сержант. Если вас интересует - участник Великой Отечественной войны.

– Ура! Ребята! Это он!
– неожиданно радостно закричал Валерий Рыжиков.
– Мы нашли его! Вот он, дорогой наш ветеран.

Все стоящие у машин бросились к забору и там, захлопали в ладоши. Парни закричали троекратное "Ура!". Паренёк обернулся к боевой машине и попросил лейтенанта:

– Летеха, организуй! Дайте Салют Наций в честь ветерана!

Армеец склонился к бронемашине и отдал команду:

– Васькин! Слышишь? Салют холостыми!

Тут же загрохотала пушка, громыхнув выстрелами. Со всех сторон по дороге на грохот пушки из дворов вылетели поселковые мальчишки и помчались к машинам. Из-за заборов стали выглядывать с любопытством на лицах соседи по улице. Из некоторых оград на улице торопливо появились хозяева, пытаясь понять, что за стрельба у нетребинского дома. Но, чего-то страшного никто не ожидал - Праздник Победы - он разный и без салютов не бывает. Традиция и, теперь уже - давний обычай. Понятно, салюты обычно взлетают в вечернее небо, но и днем огни фейерверков смотрятся красиво.

На крыльцо вышла супруга Николая Васильевича в накинутой телогрейке, хотела что-то спросить, но остановилась, чтобы не мешать разговору.

От бани напрямик, по сугробам, к Нетребину бежали отец Витька Алексей и его друг Евгений. У Женьки в руках был дробовик, у Алексей на шее висел наперевес на ремне кавалерийский карабин.

– Дед Колян! Ты в порядке?
– закричал Алексей.
– Или уже в бой вступил?

– Ложись и отползай, дед, - выкрикнул Женька, - Отстреливаться будем...

– Не стрелять!
– стал командовать Николай Васильевич.
– Никому не стрелять! Сдуру ещё войнушку устроите. Все идет правильно. Ребята, что периехали - никакие не бандиты...

– Не волнуйтесь, - сказал он Рыжикову, - это наши поселковые парни...Горячие головы... Защищать меня прибежали...

– И чо тут, дед, - запыхавшись, встал рядом с Николаем Васильевичем Алексей.
– Не опоздали мы? Все путем?

– Путем, путем...Вояки тоже мне...
– хмыкнул Нетребин.

– Я сейчас всё объясню...
– начал глава фирмы Валерий Рыжиков, но его остановил Николай Васильевич:

– Погоди, дружок... Оглушили вы нас своим салютом! Столько лет не слышал стрельбы из пушки. А начальство не спросит, что стрельбу открыли в поселке?

– Мы ж не дети, товарищ старший сержант, - улыбнулся Рыжиков.
– Все согласовано, Письменное разрешение от милиции имеется. А во-вторых, ваше поселковое начальство сплошь в райцентре. Празднование, заседание, банкет... Вернется не скоро. А мы не митингуем...Мы поздравляем дорогого нашего ветерана! И всех жителей поселка! С Днем Победы!

Николай Васильевич распахнул калитку и пригласил:

– Раз не митингуем, а празднуем - заходите... Все-все. Не на улице же праздник отмечать...

– Вот именно, товарищ старший сержант - на улице. Широко праздновать и всем поселком. Так что, выходите вы к нам, сюда на улицу. Ко всем...
– отозвался Рыжиков.
– Вы наш дорогой гость. Вы дорогой наш ветеран...Кстати, а какая любимая песня с тех лет, с войны?

– Не обману и не совру, - задумался ветеран.
– Самая-самая - "Катюша", но её любят все. "Прощание славянки"! Тут всегда слезы, как услышу... И у всех слезы, кто воевал... А я из кавалерии, и запала песня на душу, с победного, сорок пятого... Впервые её и запели тогда - "Едут, едут, по Берлину наши казаки..."

Рыжиков оживился и замахал гармонисту на бронемашине, мол, слазь до нас вниз, дело есть. Подбежавшему музыканту Грише из районной самодеятельности он тут же поручил "Казаков":

– Григорий, изобрази душевненько! Ветеран любит военную музыку - "По Берлину едут казаки". Я лично не слышал...Будет подходить народ, местные, здешние поселковые... Угостим всех за столом, ясно, на высшем уровне. Но и музыка обязательно! Чтоб была достойная музычка...Максим пока ещё из Инета "казаков" для всех на динамик скачает. Так что, дело за тобой! Небось, не твой репертуар?

– Обижаете, Валерий Семенович! Нет такой песни, чтоб...

– Верю...Начинай...

Григорий растянул меха гармошки и с проигрыша взял "Казаков по Берлину":

– По берлинской мостовой, Кони шли на водопой...

Николай Васильевич тут же шагнул к гармонисту и подхватил:

– Шли, потряхивая гривой, Кони-дончаки...

Понеслась любимая и волнующая кавалерийская песня:

– Распевает верховой: "Эх, ребята, не впервой.... Нам поить коней казачьих... Из

чужой реки."

Рыжиков двинулся вдоль машин, по ходу веселым голосов раздавая указания:

– Мужики, несем из прицепа столы...Девочки накрываем, как договорились...Летёха, разворачивай машину, кухню на первый план...

Он подошел к Нетребину, отвел его немного в строну от веселой суматохи, где носились и местные подростки, мальчишки и девчонки, помогая приезжим, все смеялись. Рычала, разворачиваясь на улице бронемашина, подтягивая к столам полевую кухню... Гармонист, отыграв "казаков в Берлине", уже наяривал маршевую: "Артиллеристы, Сталин дал приказ..."

– Смутила наша активность, товарищ старший сержант? - спросил Рыжиков Николая Васильевича.
– Мы для Вас и для всех поселковых хотим устроить настоящий Праздник в честь Великого 9 мая. Не возражаете?

– Ну что ты, Валерий...Ничего. что на "ты"? Я уж по-стариковски. А за Праздник... всем приятно будет - не забыли их.

– Да, какой разговор, что на "ты". Конечно, конечно...Да и я хотел просить...Разрешите Вас так и именовать - товарищ старший сержант? Нравится - до "немогу".

– Нравится, продолжай, - засмеялся ветеран.

– Я ведь в армии не служил. Но, честно скажу, хотелось...
– разговорился Рыжиков, - Дед Иван погиб рано, уже в конце ноября сорок первого, всего-то одна только лишь фотография осталась. На ней он в военной форме. Люблю рассматривать...Отец не служил, со здоровьем у него плоховато...Я в строительном учился, военная кафедра была, лейтенанта присвоили. Но армия...Какая в тогда армия... И вы же видели. Даже со стройбатами неразбериха... А я же - строитель. Но любовь ко всему армейскому - на всю жизнь.