Дороти должна умереть

— И наоборот? Если бы вы напали на нее и убили, то и сами погибли бы?

— Если бы представилась такая возможность, моя рука бы не дрогнула… Это помогло бы избавить мир от зла.

Я посмотрела на Гламору, которая в этот момент легонько провела пальцами по щеке, — шрам исчез, лицо ее вновь стало ровным и идеальным.

Когда пару дней назад я впервые увидела Гламору, то подумала, что это самое жуткое создание в мире. Просто потому, что решила, будто она Глинда. Но сейчас, узнав истинную Гламору, я, кажется, начинала понимать, что она могущественнее Глинды.

— А теперь начнем, пожалуй? — Колдунья положила руку мне на плечо и мягко повернула обратно к зеркалу.

В трейлере у нас было всего два зеркала: одно, сломанное, лежало в крошечной ванной, а другое, поцарапанное и изогнутое, висело над моим древним комодом. Второе напоминало зеркала из комнаты смеха, оно искажало мое лицо, делая его еще уже, чем оно было в жизни. По возможности я старалась в них не смотреться. Зеркало Глинды было иным. Или, может, я изменилась.

У меня перехватило дыхание. Во взгляде моем было что-то непокорное. Я стала куда упрямее, чем раньше. Разве такое возможно? Дешевая розовая краска уже начала смываться с волос, уступая место грязно-блондинистому цвету.

— Ты очень красивая, — проговорила Гламора без капли иронии или сарказма.

Я попыталась сбежать, но она положила руки мне на плечи и заставила сесть обратно на стул.

— Очень красивая, — повторила она с той же уверенностью, с какой Герт говорила о моей истинной сущности. Словно хотела удостовериться, что я ей поверила. Словно каким-то образом Гламора узнала, что за шестнадцать лет жизни мне ни разу такого не говорили.

С первого дня нашего знакомства Гламора оценивала каждое мое движение по одной ей известным правилам этикета. Добрые слова, прозвучавшие из ее уст, привели меня в замешательство.

— Конечно, внутренняя суть значит многое, Эми. Но у внешней красоты тоже есть своя особая магия.

Она тряхнула волосами, и цвет их поменялся с темно-рыжего на светло-лавандовый и обратно. Потом она коснулась моих волос.

— Какими они были?

— Вам не нравится розовый?

— Когда я впервые увидела тебя, Эми Гамм, то именно благодаря этим розовым волосам поверила в тебя. Ты справишься. Мы справимся.

— Правда, что ли, благодаря им?

Гламора сморщила нос, давая этим понять, что не стоит недооценивать силу волос.

— Когда Дороти появилась у нас в своем легком клетчатом платьице, я уже тогда понимала, что от нее будут одни проблемы.

— Вы знали Дороти, когда она только сюда прилетела?

— В то время мы с сестрой были еще вместе. Пока она не встала на сторону этой девчонки. Думаю, никто, кроме меня, не почувствовал неладное, это ее милое личико настораживало. Но ты… в тебе нет ни капли слащавости, и волосы лишь подчеркивают это.

— Спасибо… наверное, — пробормотала я.

— Это комплимент. Я бы сказала, Дороти ужаснее целого миллиона Момби. Не знаю, как там в ваших краях, но у нас, в Стране Оз, сахар может стать ядом. — Гламора взъерошила мне волосы, как будто стряхивая этим движением мрачный образ Дороти, застывший у нее перед глазами.

— Я хочу оставить его. Мне нравится розовый, — сказала я, но слова прозвучали не слишком уж жизнерадостно.

Пальцы колдуньи пробежали по прядям, подбирая цвет. Сперва волосы стали голубыми, потом зелеными и, наконец, вновь розовыми, светлее облака сладкой ваты, насыщенными и такими блестящими, какими никогда не были даже мои натуральные. Я вдруг вспомнила, как красила волосы над раковиной трейлера всего за пару дней до торнадо. Я думала, что новый цвет волос внесет какое-то разнообразие в мою скучную серую жизнь. И вот оно: моя прическа идеального розового оттенка, а перемен в жизни даже больше, чем можно представить.

Колдунья моргнула, и на моих щеках появился нежный румянец. Моргнула вновь — и губы покрыла темно-красная помада. Еще раз — и на веках изящными полумесяцами расцвели серо-зеленые тени. Снова — и ресницы, казалось, стали длиннее раза в два. И наконец на меня душем посыпались блестки.

Последние напомнили мне о Мэдисон. Мэдисон, стоящей посреди школьного коридора и сияющей, как дурацкий диско-шар… Но потом я заметила, что блеск Глинды ни в какое сравнение не шел с сиянием Мэдисон. Блестки точно знали, куда нужно лечь: слегка осветить скулы и веки, мягко опуститься на плечи и ключицы. Помада лишь подчеркивала макияж. Казалось, на мне нет ни грамма косметики, все более чем естественное. Сверхъестественное.

В зеркальном отражении я заметила Нокса, появившегося у входа в пещеру. Я не видела его с прошлого вечера, когда парень исчез с раненой девушкой.

— Как она… — начала я, поворачиваясь к нему.

Нокс при взгляде на меня разинул рот, как будто лишившись дара речи. Гламора рассмеялась, и чародей вновь обрел голос.

— В порядке, — ответил он, прокашлявшись. — Раны оказались глубокими, но она сильная.

— Как ты вовремя зашел! — У Гламоры загорелись глаза. — Разве Эми не прелестна? — Колдунья подмигнула, правда, я не поняла, мне или парню.

Вскоре после прихода Нокса Гламора заявила, что на сегодня достаточно. Чародей проводил меня обратно в комнату. Ему как раз было по пути, ведь наши спальни находились рядом. Мне стало любопытно, как выглядит его уголок. Наверное, Нокс спит на полу или на какой-нибудь жесткой каменной плите, как в темницах Изумрудного города. О моем преображении Нокс не сказал ни слова.

— Что случилось с теми девочками? — по пути спросила я. — Отчего у одной из них шрам на лбу? И почему другая… почему она… это Лев с ней сделал? — Я вспомнила окровавленное полуметаллическое лицо девушки, и меня передернуло.

Нокс покачал головой.

— Мелиндра уже давно наполовину состоит из металла. Она — одна из немногих пленниц, сумевших сбежать из лабораторий Страшилы.

— Это Страшила с ней такое сотворил?

Я же видела его в тронном зале. Но на первый взгляд Страшила казался гораздо безобиднее Железного Дровосека. Парень кивнул, продолжая:

— Аннабель — из Страны кводлингов. Это люди-единороги. В их рогах таится могущественная магия, так что Дороти предложила за рога кводлингов хорошее вознаграждение. Теперь в Стране Оз не осталось ни одного человека-единорога.

Какими бы магическими ни были эти рога, в моем мире подобные украшения на лбу ни к чему хорошему бы не привели… Когда я представила, как их отпиливают, по спине пробежала дрожь. Крылья Олли, рука и лицо Мелиндры, рог Аннабель — список изуродованных жителей Оз рос с каждой новой историей.

— Но ведь они всего лишь подростки, — медленно проговорила я. — Они должны ходить в школу и заниматься обычными подростковыми вещами: веселиться, издеваться над такими девчонками, как я.

Нокс покачал головой. Наверное, сама мысль о том, что подростки здесь могут быть просто подростками, казалась ему абсурдной. Он вздохнул и посмотрел на меня как на полную идиотку.