Досье Дрездена. Книги 1 - 15

— Значит, ты все-таки есть?

— Есть.

Фиц кивнул:

— Ты говорил, что поможешь. Ты это серьезно?

— Да, — подтвердил я.

Порыв ветра сбил его кучерявую рыжую шевелюру набок. В сочетании с кривоватой ухмылкой это идеально ложилось в образ.

— Отлично. Тогда помогай.

— Ладно, — сказал я. — Поверни налево и иди в ту сторону.

Фиц упер руку в бок.

— Ты же собирался помочь мне с пушками.

— Я этого не говорил, — возразил я. — Тебе нужна помощь, парень, а не железки. Ружья тебе не помогут. — Я подождал, пока он откроет рот, и только тогда перебил его: — Ну и еще. Если не будешь меня слушаться, мне придется шепнуть Мёрфи, где норитесь вы с корешами.

— Ох, — поперхнулся он. — Да ты... ты... сукин сын!

— Прошу прощения? — пробормотал я.

— Иди в жопу.

— Тебе нужна помощь. Я могу помочь. Но бесплатных завтраков не будет, парень, — произнес я ровным бесцветным голосом. — Да ты и сам это понимаешь.

— Поцелуй меня в задницу... Хрен, а не помощь! — огрызнулся он, поворачиваясь, чтобы уходить.

— Валяй, иди, — сказал я. — Если хочешь лишиться последнего шанса выдернуть свою команду из-под Лысого.

Он застыл как вкопанный.

— Куда ты подашься? Обратно к Лысому? Он убьет тебя за то, что вернулся без оружия. А потом дом захватят Мёрфи со своей командой и Леди-Оборванка. Лысый скорее всего слиняет, кинув твоих корешей, после чего проделает все то же самое с какой-нибудь другой детской шайкой.

Фиц повернул голову в мою сторону. Взгляд его горел ненавистью, но он слушал.

— Подумай, сынок. Совсем не обязательно кончать все так. Поработай со мной, и все будет тип-топ.

Ясное дело, я врал. Меньше всего мне хотелось выкладывать Мёрфи такую мишень, тем более при ее нынешних настроениях. И ведь я действительно хотел помочь этому мальчишке — но мне в свое время пришлось побывать в его шкуре. В спасителя на белом коне он бы не поверил. В его мире никто не дает никому ничего задаром — ну разве что боль. Лучшее, на что можно надеяться, — это обмен, да и то чаще всего тебя надуют. Мне же нужна была его помощь. И получить ее я мог, подбросив какую-нибудь знакомую ему проблему.

— Я не чудовище, Фиц. Честно говоря, меня не так уж волнуешь ты или твои кореша, или что с вами будет. Но мне кажется, ты мог бы мне помочь — а в обмен на твою помощь я готов помочь тебе.

Юнец поморщился и низко опустил голову.

— Выбора особого у меня ведь нет, так?

— Выбор есть всегда, — спокойно ответил я. — Но у тебя он сейчас довольно ограничен. Так ты в игре?

— Ладно, — буркнул Фиц. — Идет. Попробую.

— Отлично. Тогда поворачивай налево и иди туда. Это не слишком близко.

Он сунул руки в карманы и понуро двинулся в указанном направлении.

— Я даже не знаю, кто ты, черт подери, такой!

— Меня зовут Гарри Дрезден, — представился я.

Фиц споткнулся.

— Срань господня! — выпалил он. — Типа... тот самый Гарри Дрезден? Который чародей?

— Первый и единственный.

Он пришел в себя, тряхнул головой и зашагал дальше.

— Я слышал, вас убили.

— Ну... вообще-то да, — согласился я. — Но я отношусь к этому спокойно.

— Еще говорят, вы псих.

— Что, правда?

Фиц кивнул:

— А еще... — Он нахмурился. Я буквально видел, как вращаются у него в голове шестеренки. — Еще говорят, вы помогаете людям.

— И что?

— Так что из этого правда?

— Что-то одно — точно правда, Фиц, — сказал я. — Ты ведь знаешь, болтовня недорого стоит. Есть только один способ узнать правду.

Фиц склонил голову набок, потом кивнул:

— Ладно. Хорошо. Куда мы идем?

— В гости к старому другу.

Мы свернули на улицу, идущую вдоль северной границы Саутсайда. Я бы не назвал этот квартал трущобным — в конце концов, трущобы, как правило, полны жизни. Есть в Чикаго места безумно красивые, есть и такие, по которым словно прошелся Апокалипсис. Этот квартал при виде приближающегося Апокалипсиса только сплюнул бы и задрал нос выше. Насколько хватало глаз, не было видно ни одного остекленного окна — лишь глухие ставни, чаще всего защищенные железными решетками. Ну или зияющие проемы.

Палисадники перед входом в дома огораживались высокими оградами с колючей проволокой поверху. Пробиться через такие можно только с помощью автогена. Именно автогеном взрезали как минимум одну ограду в поле зрения. Уличные фонари тоже защищались стальными решетками, но не горело все равно ни одного. Даже самая прочная решетка не защитит от дробовика.

Все до единой мало-мальски ровные поверхности были покрыты граффити... Кажется, это называется сейчас уличным искусством. Я-то считал, искусство созидает красоту. Эти надписи обозначали границы территории — примерно также, как помечают деревья или столбы собаки. Мне приходилось видеть красивые примеры неформального искусства, но тут такими и не пахло. Где-то ухал включенный на полную громкость сабвуфер, и эхо его разносилось по всему кварталу, от чего снег, казалось, утрамбовывался еще плотнее.

И ни души. Ни единой. Даже с учетом позднего часа — для Чикаго это редкость.

Фиц огляделся по сторонам и, похоже, пришел к тем же заключениям, что и я при первом моем посещении этих мест: явное запустение, похожие на блокпосты дома, незаконно громкая музыка, которую никто даже не пытается прекратить...

— Это чужая территория, — заявил он, останавливаясь. — Я один и без оружия. Я туда не пойду.

— Повелители Зла, — сказал я. — Ну или они заправляли здесь несколько лет назад. Банда у них крепкая, серьезная, так что, думаю, сейчас здесь до сих пор они.

— Тем более не пойду, — буркнул Фиц.

— Да ну же, Фиц. Не такие они и страшные. В смысле для банды. Если они кого-то и убивают, у них почти всегда есть на то веские причины. И они поддерживают на этой улице мир — ну по крайней мере если ты не слишком запаздываешь с платежами.

— Угу. Тошнит от такого мира.

Я пожал плечами, пусть он этого и не видел.

— Полиция если и приезжает сюда по вызову, так только после того, как все произошло. Поэтому с неприятностями здешним жителям проще и спокойнее обращаться к члену банды, нежели к полицейскому.

— Вы что, поклонник банды?

— Нет. Вовсе нет. Банды опасны. Они правят, опираясь на грубую силу и страх. Но они по крайней мере не прикидываются никем другим.

Фиц поморщился, покосившись на свои пустые руки.

— Пожалуй, — пробормотал он, — не мне здесь бросать камни.

— А если бы и бросил, ничего бы не разбил, — хмыкнул я. — Пойми, парень, от мертвого от тебя мне никакой пользы. Мы не пойдем в глубь квартала. Первый дом справа. Если ты просто дойдешь до калитки, ты не пересечешь ничьей границы.

Фиц нахмурился:

— Тот, с железными ставнями?

— Угу. Помнишь, что нужно сказать?

— Нуда, да, помню сценарий, — угрюмо буркнул Фиц. — Давайте уже с этим покончим.

— В дверь стучать я не могу.

Он насупился еще сильнее и шагнул вперед.

Крыльцо, к которому он подошел, принадлежало дому, в котором раньше размещались четыре небольших заведения. Врач, адвокат, продуктовая лавка. Все давным-давно закрылись и зияли теперь выбитыми дверьми и окнами. Остался лишь четвертый владелец. На прикрывавших дверь стальных жалюзи красовалось единственное изображение, которое я обозвал бы произведением искусства: большой, почти в натуральную величину портрет пухлого ангела в перепачканной, изорванной у подола тоге и с всклокоченной шевелюрой, даже не пытающейся скрывать намечающуюся лысину. В одной руке ангел держал пончик, в другой — нацеленный на зрителя обрез.