Досье Дрездена. Книги 1 - 15
Шрифт:
— Он расцепляет вагоны! — крикнул я.
Вагон, на крыше которого стоял Никодимус, начал удаляться от нас, а зазор между вагонами — увеличиваться.
— Вперед! — крикнул Саня. — Я в порядке!
Майкл вскочил и, не колеблясь, прыгнул. Марконе отшвырнул автомат в сторону и тоже прыгнул, отчаянно молотя по воздуху руками. Он приземлился на самом краю крыши.
Я забрался на край вагона и глянул вперед, на удаляющийся вагон. Мне очень живо представилось, как вместо крыши соседнего вагона я приземляюсь на рельсы — прямо перед катящимся по инерции вагоном. Даже отцепившись от локомотива, он продолжал
— Forzare!
Высвобожденная заклинанием сила швырнула меня вперед. Даже слишком далеко вперед. Я приземлился ближе к Никодимусу, чем Майкл или Марконе, — но по крайней мере я не распластался у его ног.
Майкл шагнул вперед и стал рядом со мной, а спустя секунду к нам присоединился Марконе. В обеих руках он держал по автоматическому пистолету.
— Паренек-то не слишком быстр, правда, Майкл? — усмехнулся Никодимус. — Зато ты, пожалуй, вполне достойный соперник. Ну, не настолько опытен, как хотелось бы… но трудно ведь найти кого-либо, чей опыт превышает тридцать или сорок лет — тем более двадцать столетий. Не настолько способен, как японец, — так ведь таких считанные единицы.
— Отдай Плащаницу, Никодимус! — крикнул Майкл. — Она тебе не принадлежит.
— Ну как же, не принадлежит, — отозвался Никодимус. — И уж во всяком случае, не тебе меня остановить. А когда я разделаюсь с тобой и чародеем, я вернусь за тем мальчиком. Три рыцаря за день — пожалуй, это рекорд.
— Отпускать шпильки он умеет, факт, — буркнул я. — А я-то, дурак, считал, это мое амплуа.
— По крайней мере вас он вниманием не обошел, — отозвался Марконе. — Я чувствую себя незаслуженно обиженным.
— Эй! — крикнул я. — Старина Ник, можно один вопрос?
— Всегда пожалуйста, чародей. Когда мы схватимся, боюсь, у тебя не будет больше такой возможности.
— Зачем? — спросил я.
— Прошу прощения?
— Зачем? — повторил я. — Какого черта ты все это делаешь? Я хочу сказать, я понимаю, зачем ты стырил Плащаницу. Тебе нужна была тяжелая артиллерия. Но чума-то зачем?
— Ты читал Евангелия?
— Ну, не полностью, — признался я. — Но я не въезжаю… Неужели ты серьезно думаешь, что затеваешь Апокалипсис?
Никодимус покачал головой:
— Дрезден, Дрезден. Апокалипсис, о котором ты говоришь, — это не событие. Ну, по крайней мере — не какое-то конкретное событие. Рано или поздно, не сомневаюсь, наступит и настоящий Апокалипсис, который положит конец всему, но я сильно сомневаюсь, чтобы он начался с этого вот события.
— Тогда на кой черт тебе это?
Некоторое время Никодимус молча смотрел на меня, потом улыбнулся.
— Апокалипсис — это границы сознания, — произнес он. — Вера. Капитуляция перед неизбежным. Это смерть надежды.
— И в таком окружении, — негромко сказал Майкл, — это означает больше страданий. Больше боли. Больше отчаяния. Больше сил тьме и ее приспешникам.
— Вот именно, — кивнул Никодимус. — Но, конечно, мы не одиноки. Террористические организации уже готовятся воспользоваться последствиями чумы. Это, в свою очередь, вызовет сопротивление,
протесты, враждебность. Много всякого.— На шаг ближе к концу, — пояснил Майкл. — Вот как он это видит. Как прогресс.
— Я предпочитаю смотреть на это как на простую энтропию, — возразил Никодимус. — На мой взгляд, во всем этом лишь один настоящий вопрос: почему вы выступаете против меня? Это же закон вселенной, рыцарь. Все распадается. Твое сопротивление лишено смысла.
Вместо ответа Майкл потянул меч из ножен.
— А-а, — протянул Никодимус. — Весь разговор?
— Держитесь сзади, — бросил мне Майкл. — Не отвлекайте меня.
— Майкл…
— Я серьезно. — Он шагнул вперед, навстречу Никодимусу.
Никодимус не спешил. Он скрестил мечи с Майклом, потом отсалютовал клинком. Майкл повторил это движение.
Никодимус ринулся в атаку, и «Амораккиус» снова вспыхнул ослепительным светом. Они встретились примерно посередине вагона и обменялись стремительными выпадами. Потом разошлись и снова сшиблись. Оба пока оставались невредимы.
— Насколько я понимаю, огнестрельный огонь представляется ему малоубедительным, — негромко сказал мне Марконе. — Я правильно понял, меч рыцаря может нанести ему реальную травму?
— Майкл в этом сомневается, — ответил я.
Марконе зажмурился, потом посмотрел на меня:
— Тогда зачем он с ним бьется?
— Затем, что это необходимо сделать.
— А знаете, о чем я сейчас думаю? — спросил Марконе.
— Вы думаете, что при первой возможности нам стоит выстрелить Никодимусу в спину, чтобы Майкл расчленил его.
— Вы правы.
Я достал пистолет:
— Что ж, о'кей.
И тут впереди, в нескольких вагонах от нас, вспыхнули глаза Дейрдре, и она бросилась на нас. Я успел разглядеть ее в момент, когда она перепрыгивала на крышу нашего вагона: те же стальная чешуя и прическа в стиле тасманского дьявола. Только теперь в руке она сжимала меч.
— Майкл! — крикнул я. — Сзади!
Майкл повернулся и отпрянул в сторону, уходя от первой атаки Дейрдре. Ее волосы тянулись за ним, полосуя одежду, перехватив сжимавшую «Амораккиус» руку…
Я действовал, не раздумывая. Я сорвал со спины трость Широ, крикнул: «Майкл!» — и бросил ему трость.
Майкл почти даже головы не повернул. Он вытянул руку, поймал ее и, перехватив меч за рукоять, одним движением стряхнул с него ножны. От сияния клинка «Фиделаккиуса» на крыше сделалось еще светлее. А Майкл уже полоснул вторым мечом по волосам Дейрдре, которая с визгом отпрянула от него.
Никодимус снова налетел на него, и Майкл встретил его уже двумя клинками.
— О Dei! Lava quod est sordium! — вскричал Майкл. — Избави нас от лукавого, Господи!
Мечи звенели что твои колокола. Майкл устоял перед натиском Никодимуса; более того, он начал его теснить. В момент, когда Никодимус развернулся к нам боком, я открыл огонь. Мгновение спустя ко мне присоединился Марконе.
Пули застали Никодимуса врасплох, и он потерял равновесие. Майкл вскрикнул и усилил натиск, в первый раз с начала боя завладев инициативой. Шаг за шагом Никодимус пятился к краю вагона.
— Блин-тарарам, а ведь он побеждает, — пробормотал я.
И тут Никодимус выхватил из-за пояса пистолет.