Досье Дрездена. Книги 1 - 15

— И сила, которая ему сопутствует, — кивнула она. Она улыбнулась — как мне показалось, чуть иронично. Знакомая какая-то вышла эта улыбка. — Считай это материнским напутствием, если хочешь. Это не заменит тебе меня, детка. Но это все, что я могу еще дать тебе.

— Я принимаю это, — прошептал я — а что я мог еще дать ей взамен?

Она протянула мне камень. Последовали вспышка, колющая боль в голове, почти сразу же сменившаяся другой — тупой, тягучей. Почему-то это меня ни капли не удивило. За знание надо платить болью.

Она снова коснулась моего лица.

— Я была такой надменной, — сказала она. — Слишком большую ношу я взвалила на твои плечи, чтобы нести ее в одиночку. Я только надеюсь, что когда-нибудь ты простишь меня за это. Но знай: я горжусь тем, кем ты стал. Я люблю тебя, детка.

— И я люблю тебя, — прошептал я.

— Передай Томасу, что его я тоже люблю, — она снова дотронулась до моего лица; улыбка ее была полна любви и боли. Из ее глаз тоже струились слезы. — Удачи тебе, сын мой.

А потом рука ее убралась обратно в зеркало, и все закончилось. Я сидел на полу лицом к Томасу. Его лицо тоже блестело от слез. Мы переглянулись и разом подняли глаза на портрет матери.

Прошла секунда, другая. Я опомнился и протянул Томасу его пентаграмму на цепочке. Он взял ее у меня и одел.

— Ты ее видел? — спросил он. Голос его дрожал.

— Угу, — кивнул я. Старая, глухая боль от одиночества захлестывала меня с головой. Но я вдруг понял, что смеюсь. Я видел — пусть Внутренним Зрением, но видел — свою мать. Я видел, как она улыбается, слышал ее голос, и это останется теперь со мной навсегда. Этого у меня не отнять никому. Это не заменит мне одинокой жизни, не защитит от горьких мыслей — но и об этом я раньше даже мечтать не мог.

Томас встретился со мной взглядом и тоже засмеялся. Щен выбрался из кармана моей ветровки и принялся в восторге носиться по кругу. Маленький балбес не имел, конечно, ни малейшего представления о том, по какому поводу мы веселимся, но и без этого с радостью принял участие в этом веселье.

Я подобрал щенка и встал.

— Я ведь ни разу не видел ее лица, — сказал я. — И голоса ни разу не слышал.

— Может, она знала, что так выйдет, — предположил Томас. — Потому, наверное, и сделала так, чтобы тебе это удалось.

— Она просила передать, что любит тебя.

Он улыбнулся, хотя улыбка эта вышла невеселой, горькой.

— И тебе просила передать то же.

— Ну, — заметил я. — Это немного меняет положение дел.

— Правда? — спросил он. Вид он при этом имел самый что есть неуверенный.

— Угу, — утвердительно кивнул я. — Я ведь не говорю, что мы должны начинать все с чистого листа. Но кое-что все-таки изменилось.

— Для меня — нет, Гарри, — сказал Томас и поморщился. — То есть… я-то это и раньше знал. Потому я и помогал тебе там, где мог.

— Еще как помогал, — негромко подтвердил я. — Я-то думал, ты ждешь за это каких-то услуг. А все, оказывается, не так. Спасибо.

Он пожал плечами.

— И что ты собираешься делать дальше с Артуро?

Я нахмурился.

— Защищать его и его людей, конечно. Если смогу. Что там Лара говорила насчет того, что независимое предприятие Артуро напрямую затрагивает Белую Коллегию?

— Будь я проклят, если знаю, — вздохнул Томас. — Я-то раньше думал, что они только по бизнесу знакомы.

— Твой отец никак с ним не связан?

— Отец не имеет привычки распространяться о своих делах, Гарри. И за последние десять лет мы с ним вряд ли дюжиной слов обменялись. Не знаю.

— А Лара?

— Она, может, и знает. Но с тех пор как до нее дошло, что я не совсем уж безмозглый пенис, она в разговорах со мной предельно осторожна. Мне не удалось выудить из нее ничего мало-мальски серьезного. В общем, по большей части я просто сижу, киваю с умным видом и отпускаю общие замечания. Она полагает, что мне известно нечто такое, чего она не знает, поэтому считает мои общие замечания загадочными. Она не выступит против меня, пока не вычислит, что именно я от нее утаиваю.

— Неплохая тактика… если только ты имеешь дело с параноиками.

— Это у нас-то, у Рейтов? Да в нашей семье паранойю можно по бутылкам разливать… по бочкам.

— А что твой отец? Владеет магией?

— Например, энтропийными проклятиями? — Томас пожал плечами. — Ну, я слышал о всяких штуках, что он проделывал в прошлом. Кое-что из этого, возможно, не так далеко от правды. Плюс к этому у него солидная собственная библиотека, которую он держит взаперти. Впрочем, он и без магии может прихлопнуть всякого, кто его достаточно разозлит.

— Как?

— Ну, это вроде нашего кормления. Только обычно это происходит медленно, постепенно. А в таких случаях ни времени, ни интимной обстановки ему не требуется. Одно прикосновение, поцелуй — и бац! Они мертвы. Помнишь поцелуй смерти в "Крестном Отце"? Боюсь, у истоков этой фразы стоял мой папочка, только в его случае она звучала совершенно буквально.

— Правда?

— Предположительно. Сам я ни разу не видел, как он проделывает это, а вот Лара видела, и не раз. Мэдлин говорила мне раз, что при этом он ведет непринужденную беседу — чтобы внимание жертвы, пока она еще дышит, наверняка принадлежало ему одному.

— Байки. Возможно, только так. Во всяком случае, в качестве доказательства сойдет вряд ли.

— Я знаю, — кивнул он. — Голова варит неважно. Извини.

Я мотнул головой.

— Уж кто бы бросил камень.

— Что будем делать? — спросил он. — Я… я растерянности какой-то. Нет, правда — не знаю, что делать.

— Мне кажется, я знаю.

— Что?

Вместо ответа я протянул ему руку.

Он принял ее, и я помог брату встать на ноги.

Глава двадцать вторая

Я дождался пока предрассветные сумерки не сменятся обычным серым, дождливым утречком, а потом убрался из Шато Рейт. Пока я ждал, Томас помог мне свести воедино еще пару деталей, а еще я позаимствовал у него телефон и сделал несколько звонков.

А потом мы с щеном погрузились в Жучка и с заездом в Макдоналдс вернулись домой. Я выбрался из машины и сразу заметил на земле несколько темных пятен. Я нахмурился и пригляделся внимательнее. Пятна располагались упорядоченно. Кто-то пытался преодолеть заслон оберегов, выстроенных мною вокруг старого доходного дома. Прорваться ему или им не удалось, но от одного факта подобной попытки мне сделалось немного не по себе. Изготовив на всякий случай браслет, я спустился по ступеням, однако никого, раздосадованного бесплодными попытками вломиться в дом, там не обнаружилось. Из-под припаркованной рядом машины моей домовладелицы возник Мистер и следом за мной спустился по лестнице.