Досье Дрездена. Книги 1 - 15

И почти сразу же все стихло.

Наступила тишина, нарушаемая только потрескиванием огня. Ничего не шевелилось, только клубился заполнивший коридор дым.

Мёрфи, Кинкейд, дети-заложники и я сам сбились в бесформенную кучу. Несколько секунд мы так и оставались сидеть, оглушенные. Потом я спохватился.

— Пошли. Надо убираться отсюда, пока огонь не разгорелся, — голос мой звучал хрипло. — Давайте-ка выведем детей. Пожалуй, я могу порвать цепи.

Кинкейд молча вытянул руку и снял со стены ключ. Потом прислонился к стене спиной и бросил ключ мне.

— А можно и так, — кивнул я и передал ключ Мёрфи. Она принялась размыкать наручники. Я слишком устал, чтобы шевелиться. Рука не болела, что само по себе было неважным признаком. Но я слишком устал даже для того, чтобы переживать на этот счет. Я просто сидел и смотрел на Кинкейда.

Он снова зажимал раненую ногу рукой. Из-под пальцев сочилась кровь. Кровь испачкала весь его живот, руку, да и лицо его было сплошь забрызгано, словно он играл в "поймай яблоко" на бойне.

— Вы ранены, — сказал я.

— Есть немного, — согласился он. — Собака.

— Я видел, как на вас навалились.

— Да, там фигня вышла, — кивнул он.

— Что произошло? — спросил я.

— Я остался жив.

— У вас вся грудь в крови. И рука.

— Знаю.

— И лицо тоже.

Он заломил бровь, потом потрогал подбородок свободной рукой и посмотрел на перепачканные кровью пальцы.

— А… Это не моя кровь, — оп принялся рыться в поясной сумке.

Я сумел-таки накопить еще немного энергии, чтобы встать и подойти к нему. Он достал из сумки ролик черной изоленты и резкими, уверенными движениями туго обмотал ею раненую ногу, буквально заклеив рану. Он использовал почти треть ролика, потом хмыкнул и оторвал остаток.

— Боюсь, руку-то вы потеряли, — заметил он.

— Я так и так собирался отослать ее на кухню. Заказал средней прожарки.

Пару секунд Кинкейд молча смотрел на меня, потом негромко засмеялся. Странный у него вышел смех — будто он не привык к этому. Так и продолжая смеяться, он поднялся, достал еще один пистолет и снял с пояса свой мачете.

— Выводите детей, — сказал он. — Пойду, расчленю для надежности то, что осталось.

— Супер, — кивнул я.

— Столько хлопот, столько проблем — и в результате вы все равно разнесли все к чертовой матери. Не проще ли было сразу с этого начать, а, Дрезден?

Мёрфи освободила детей, и они по одному отцеплялись от стены. Один из них, девочка лет четырех-пяти, просто упала с плачем на меня. Я придержал ее за плечи с минуту, давая выплакаться.

— Нет, нельзя, — сказал я Кинкейду.

Кинкейд смотрел на меня со своим обыкновенным, непроницаемым выражением лица. В глазах его на мгновение мелькнуло что-то дикое, кровожадное, сытое… Мелькнуло и исчезло — может, мне это только показалось.

— Возможно, вы правы, — произнес он и исчез в дыму.

Мёрфи помогла мне встать. Она заставила всех детей взяться за руки, сама взяла за руку переднего и повела всех нас к лестнице. По дороге она нагнулась и подобрала с пола свои джинсы. Впрочем, того, что от них осталось, явно не хватало, чтобы избежать обвинения в появлении в общественном месте в непристойном виде, так что она со вздохом уронила их обратно.

— Розовые трусики, — заметил я, опустив взгляд. С белыми резинками. Ни за что бы не догадался.

Мёрфи тоже слишком устала, чтобы испепелять взглядом. Но честно попробовала.

— Они здорово идут к бронежилету и поясу с кобурой, Мёрф. Сразу видно, что ты женщина, для которой обязанности прежде всего.

Она с улыбкой наступила мне на ногу.

— Чисто, — послышался из дыма голос Кинкейда, и он показался, слегка закашлявшись. — Там четыре занятых гроба. Один из них — тот одноухий парень, о котором вы рассказывали. Все теперь без головы. Эти вампиры — история.

— А Мавра? — спросил я.

Он покачал головой.

— Весь этот конец коридора — просто мечта черного рынка органов для пересадки. Эта тварь стояла прямо на пути основной части осколков. Для ее идентификации теперь потребуется медицинская карта от ее дантиста… и услуги профессионала по сборке пазлов.

Кинкейд не видел, как за его спиной из дыма возникла Мавра — чудовищно изорванная, искореженная, обгоревшая и злая как все силы ада. У нее недоставало нижней челюсти, половины руки, изрядной части торса; одна из ее ног держалась на клочке плоти… ну, белье тоже помогало удерживать ее на месте. При всем этом двигалась она почти не медленнее обычного, и глаза ее горели мертвым огнем.

Кинкейд увидел выражение моего лица и бросился ничком на пол.

Я выхватил из-под ветровки свой шутовской пистолет и разрядил его в Мавру.

Разрази меня гром, если эта штука не подействовала как самое лучшее заклятие. Блин, лучше почти любого заклятия, а уж я-то в этом разбираюсь. Очередь вышла — не хуже чем у маленьких Кинкейдовых автоматов, и шарики били в Мавру со зловещим шипением. Там, где они лопались на ее теле, вспыхивало серебристое пламя. Оно пожирало ее, и все это происходило быстро, почти мгновенно — словно какой-то гурман быстро-быстро ковырял ее ложкой как арбуз.

Мавра испустила полный боли и потрясения вопль.

Святая вода с чесноком проделали в ней дырку размером с трехлитровую бутылку колы. Я даже видел сквозь нее дым и пламя за ее спиной. Она пошатнулась и упала на колени.

Мёрфи выхватила из ножен мачете и бросила его плашмя по полу.

Кинкейд перехватил его, уже поворачиваясь к Мавре, и одним ударом снес ей голову у основания шеи. Голова полетела в сторону. Тело просто рухнуло, где стояло. Оно не трепыхалось, не билось в конвульсиях, не кричало и не истекало кровью, из него не выметнулся вихрь волшебного ветра или внезапного облака пыли. Маврины останки просто повалились на землю. Здорово побитый временем кадавр, ничего больше.

Я перевел взгляд с Мавриного трупа на пистолет у меня в руке. Это впечатляло.

— Кинкейд? Могу я оставить эту штуку себе?

— Легко, — отозвался он. — Просто припишу ее стоимость к счету, — он медленно поднялся, глядя на царивший вокруг хаос. Потом покачал головой и побрел к нам. — Даже увидев своими глазами, трудно поверить.

— Во что? — не понял я.

— В щит ваш. И еще в этот ваш номер с ветром и огнем — тем более, с такой-то рукой, — он покосился на меня, и во взгляде его мелькнуло что-то, похожее на опаску. — Никогда еще не видел, что может сделать чародей в полную силу.