Досье Дрездена. Книги 1 - 15

Какого черта… Я решил, что не помешает, если наемник будет меня хоть немного побаиваться. Я остановился и оперся о посох. Руны все еще светились багровым, хотя быстро тускнели. От него поднимались маленькие струйки дыма. Да, так тяжко ему еще не приходилось, но упоминать об этом в сложившейся ситуации было не обязательно.

Я смотрел на него в упор до тех пор, пока не сделалось очевидным, что он не хочет встречаться со мной взглядом. А потом негромко, мягко, можно сказать, произнес:

— И не видели еще.

И вышел, оставив его смотреть мне вслед. Я ни на мгновение не тешил себя мыслью, что страх заставит его отказаться от мысли убить меня, если я не заплачу. Но все же он, может, и отнесется к этому ответственнее, взвешеннее. Тут ведь даже мелочь не помешает.

Прежде, чем мы вышли из подвала, я снял ветровку и накинул ее Мёрфи на плечи. Она оказалась даже слишком велика: она не просто закрыла ей ноги, но еще и по земле волочилась. Она благодарно посмотрела на меня — как раз тут в дверях появился Эбинизер. Старик бросил взгляд на детей, на мою руку и присвистнул.

— Ты идти-то сможешь? — спросил он.

— До машины дойду как-нибудь. Надо увозить отсюда детей и самим убираться к чертовой матери.

— Отлично, — кивнул он. — Куда?

— Детей отвезем к Отцу Фортхиллу, в церковь Святой Марии Всех Ангелов, — сообразил я. — Он придумает, чем и как им помочь.

Эбинизер кивнул.

— Я о нем слышал. Хороший человек.

Мы вышли и принялись размещать детей в кузове старого Эбинизерова «Форда». Он поднял их по одному в кузов, уложил на толстое ватное одеяло и накрыл другим таким же.

Из дома вышел Кинкейд с большим пластиковым мешком для мусора; дым из двери валил все сильнее. Мешок был полон наполовину. Он закинул его на плечо и повернулся ко мне.

— Позаботился о деталях. С моей точки зрения, контракт выполнен. Вы довольны?

— Угу, — кивнул я. — Приятно было с вами поработать. Спасибо.

Кинкейд покачал головой.

— Деньги — вот лучшая благодарность.

— Э… да, — сказал я. — Конечно. Кстати, об этом. Сегодня суббота, и мне нужно в банке переговорить…

Он шагнул ко мне и протянул белую визитную карточку. На ней был вытиснен золотыми буквами номер, а под ним, уже чернилами — цифра, по сравнению с которой все мои банковские сбережения казались просто мизерными. И ничего больше.

— Мой счет в швейцарском банке, — пояснил он. — Я не спешу. Перечислите это на него ко вторнику, и мы в расчете.

Он забрался в свой фургон и уехал.

Вторник.

Блин.

Эбинизер смотрел вслед отъезжающему белому фургону, потом помог Мёрфи усадить меня в кабину. Я сидел между ним и Мёрфи, сдвинув ноги направо от рычага переключения передач. Мёрфи держала в руках аптечку первой помощи, и пока мы ехали, осторожно обработала и перевязала мою обожженную руку. Эбинизер вел машину медленно, осторожно. Первые полицейские сирены мы услышали, уже отъехав квартала на два.

— Детей — в церковь, — сказал он. — Потом куда?

— Ко мне домой, — ответил я. — Надо подготовиться ко второму раунду.

— Второму раунду? — переспросил Эбинизер.

— Угу. Если я ничего не сделаю, ритуальное энтропийное проклятие ударит по мне в полночь.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Я посмотрел на него.

— Надо поговорить.

Он хмуро уставился вперед.

— Хосс. Ты слишком активно во все ввязываешься. Слишком много работаешь. Слишком много, черт побери, на себя берешь.

— Во всем этом, однако, есть и положительная сторона, — заметил я.

— Да?

— Хи-хи. Если я схлопочу его сегодня вечером, мне не надо будет ломать голову над тем, как расплатиться с Кинкейдом, пока он меня не грохнул.

Глава тридцать четвертая

Эбинизер вел машину, а я проваливался в какое-то муторное забытье. Да нет, вру, конечно. Забытье было вполне даже приятным, и я не возражал. Рот мой отказывался работать, и та немногая часть моего сознания, которая могла еще как-то соображать, понимала, что это убаюкивающее покачивание на грани обморока куда лучше пронзительной боли. Где-то на заднем плане переговаривались Эбинизер и Мёрфи, и мы, должно быть, выгрузили все-таки детей у Отца Фортхилла, потому что когда я, наконец, выбрался из пикапа, их в кузове уже не было.

— Мёрф, — спохватился я, нахмурившись. — Я тут подумал… Если отдел убийств ищет меня, может, не стоит нам ехать ко мне?

— Гарри, — произнесла она. — Мы здесь уже два часа. Ты сидишь у себя на диване.

Я огляделся. Она говорила правду. В камине горел огонь, Мистер лежал рядом с ним на своем излюбленном месте, а колчеухий щен валялся на диване, используя мою ногу в качестве подушки. Во рту почему-то ощущался вкус виски — собственной Эбинизеровой перегонки, но как я его пил, я не помнил. Черт, должно быть, я был в худшем виде, чем мне казалось.

— М-да, — сказал я. — Похоже, что так. Только проблемы мои от этого менее серьезными не стали.

Мёрфи повесила мою ветровку на привычный крюк у двери и щеголяла теперь в моих длинных, до колена вязаных шортах. Ей они доходили почти до лодыжек, и ей пришлось завязать их спереди, чтобы они не сваливались, но по крайней мере, она не разгуливала в трусиках. Черт.

— Не думаю, — возразила она. — Я переговорила со Столлингзом. Он говорит, что отдел убийств ищет мужчину похожей на тебя внешности, но имя твое не всплывало. Только что подозреваемый разыскивается для дачи показаний, и зовут его то ли Ларри, то ли Барри. Отпечатков на пистолете не было, но зарегистрирован он на имя свидетельницы, — она тряхнула головой. — Я не понимаю, как это вышло. Я бы сказала, что тебе просто повезло, когда бы не знала тебя лучше. Ты бы объяснил, что ли?

Я устало рассмеялся.

— Угу, — сказал я. — Блин-тарарам. Все-таки Трикси Виксен самая пустоголовая, самая самонадеянная, самая надутая и самая ограниченная из всех поганцев, с которыми мне приходилось сталкиваться. Вот как это вышло.

— Чего? — не поняла Мёрфи.

— Мое имя, — пояснил я, продолжая хрюкать от смеха. — Она ведь ни разу не назвала меня правильно. Эта кляча так и не смогла запомнить, как меня зовут. Я вообще сомневаюсь, что она замечает существование людей вокруг, если только не видит в них выгоды для себя.

Мёрфи удивленно повела бровью.

— Но ведь там были и другие люди, правда? Уж кто-то из них должен знать, как тебя зовут.

Я кивнул.

— Артуро — наверняка. Возможно, Джоан. Остальные знают меня только по имени, но не по фамилии.

— И кто-то стер твои отпечатки с пистолета. Они тебя прикрывают, — заметила Мёрфи.

Я озадаченно прикусил губу. То есть, меня удивило не столько то, что Артуро или кто-то из его людей сделал это, сколько моя собственная реакция на это: какое-то почти совсем непривычное тепло в глубине души.