Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов
Шрифт:
Письмо XСV.
Въ среду 11 Апрля.
Я начинаю опять продолжать печальную свою исторію.
И такъ когда влекома я была даже до самой коляски; то конечно трудно бы ему было посадить меня во оную, естьлибъ не воспользовался онъ моимъ ужасомъ, ухватя меня обими руками. Въ самую ту минуту, лошади поскакали во весь опоръ, и остановились въ Сент-Албан, куда мы прибыли при наступленіи ночи.
Во время пути, я нсколько разъ приходила въ безпамятство. Я неоднократно возводила глаза мои и
Ужасное различіе въ вид и разговорахъ презрительнаго человка, которой очевидно торжествовалъ при успхахъ своихъ хитростей, и которой въ восхищеніи своея радости, оказывалъ мн вс т уваженія, которыя можетъ быть онъ нсколько разъ повторялъ въ подобныхъ симъ случаяхъ. Однако почтеніе не со всмъ его оставило при такихъ восхищеніяхъ. Лошади казалось летли на подобіе молніи. Я примтила, что понуждали къ тому довольно верховыхъ; дабы повидимому перебить наши слды. Я также обманулась, естьли многіе другіе конные люди, которыхъ я видла поперемнно скачущихъ по обимъ сторонамъ кареты, и которые однако казались отличны отъ его служителей, но были новыми нашими провожателями, которыхъ онъ разставилъ по дорог. Но онъ притворился, будто ихъ не примтилъ; и не смотря на вс его ласкательства, я такъ негодовала и печалилась, что ни о чемъ его не спрашивала.
Представь себ, любезная моя, въ какихъ находилась я размышленіяхъ, выходя изъ коляски, не имя при себ ни одной двицы, ни другаго платья кром того, которое на мн было, и которое столь мало соотвтствовало толико продолжительному путешествію; не имя чепчика, повязавши простымъ платкомъ свою шею, будучи уже смертельно утомлена, и имя разумъ боле тла отягченной! Лошади столь покрыты были пною, что вс находящіяся на постояломъ двор люди, видя меня изъ кареты выходящую одну съ мущиною, конечно меня почли за нкую молодую вертопрашку, убжавшею отъ своей фамиліи. Я примтила оное по ихъ удивленію, перешептываніямъ, и любопытству, которое ихъ привлекало одного посл другаго, дабы изъ близи меня видть. Хозяюшка сего дома, у которой я просила особливой горницы, видя меня лишающуюся чувствъ, подавала мн различную помощь; потомъ я ее просила оставить меня одну хотя на полчаса. Я чувствовала, что сердце мое находилось въ такомъ состояніи отъ коего могла бы лишиться жизни; естьлибъ начала соболзновать о потер. Какъ скоро сія женщина меня оставила; то затворивши двери, бросилась я въ кресла, облилася потоками слезъ, и оными облегчила отягченное свое сердце.
Г. Ловеласъ прислалъ ко мн, прежде нежели я того желала, ту же женщину, которая усильно меня просила съ своей стороны, позволить ко мн придти моему брату, или сойти внизъ съ нею… Онъ ей сказалъ, что я его сестра, и что онъ меня увезъ, противъ моей склонности и чаянія изъ дому одного пріятеля, у котораго я прожила всю зиму, дабы прервать то бракосочетаніе, на которое я склонилась безъ согласія моей фамиліи; и что не давши мн времени взять дорожнаго платье, я на него была сердита. И такъ, любезная моя, твоя чистая и искреннйшая пріятельница включена была въ смыслъ сей сказки, которая, поистинн, весьма для меня была прилична, тмъ боле, что не имвши нсколько времени силы говорить и смотрть, своею молчаливостію и пораженіемъ ясно изъявляла досаду. Я скоре согласилась сойти въ нижній залъ, нежели принять его въ томъ поко, въ коемъ я препроводила ночь. Хозяюшка меня туда проводила, онъ подошелъ ко мн съ великимъ почтеніемъ, но съ такою учтивостію, которая превосходила братнюю, даже и въ такихъ случаяхъ, въ которыхъ братья стараются оказывать оную.
Онъ называлъ меня любезною своею сестрою. Онъ спрашивалъ меня, всель я, въ добромъ здоровь, и желаю ли его простить, увряя меня, что никогда никакой братъ и въ половину столько не любилъ своей сестры, сколько онъ меня любитъ.
Презрительной человкъ! Какъ ему легко было дйствительно представлять сіе свойство въ то время, когда я отъ толикой наглости находилась вн себя.
Женщина, которая не въ состояніи разсуждать, находитъ нкое облегченіе
даже и въ самой малости своихъ мыслей. Она никогда не выходитъ изъ круга умъ ее ограничивающаго. Она ничего не предусматриваетъ. Однимъ словомъ, она ни о чемъ не помышляетъ; но я привыкши разсуждать, взирать на предстоящее, изслдывать правдоподобія, и даже до возможностей, никакого облегченія не могу получить отъ моихъ размышленій!Я хочу описать здсь нкоторую подробность нашего разговора, произходившаго до ужина и во время онаго.
Какъ скоро онъ себя увидлъ на един со мною; то униженно меня просилъ, поистинн, голосомъ исполненнымъ нжностію и почтеніемъ, успокоить себя и примириться съ нимъ. Онъ повторялъ вс т обты честности и нжности, коихъ никогда мн не оказывалъ. Онъ мн общался почитать мою волю закономъ. Онъ просилъ у меня позволенія, предлагая мн, не желаю ли я посл завтра хать къ одной или другой изъ его тетокъ.
Я молчала. Но я равномрно не знала и того, что должна длать, и какъ ему отвчать.
Онъ продолжалъ у меня спрашивать, не лучше ли мн нравится занять особенное жилище по близости отъ сихъ двухъ госпожъ, какъ я сперва того желала.
Я все еще молчала.
Не имю ли я боле склонности остаться въ какомъ ни есть помсть Милорда М… Въ Беркшир, или въ Гравфтв, въ коемъ мы находились. Гд бы я не осталась для меня все равно, наконецъ я ему сказала, лишь бы только вы въ ономъ не были.
Онъ согласенъ, отвчалъ онъ, удалиться отъ меня, когда я буду въ безопасности отъ гоненій, и сіе общаніе будетъ свято исполнено. Но естьли въ самомъ дл каждое мсто для меня все равно; то Лондонъ ему кажется наинадежнйшимъ изъ всхъ убжищъ. Госпожи его фамиліи не преминутъ меня тамъ постить, какъ скоро я пожелаю. Особливо двоюродная его сестра Шарлотта Монтегю съ великою поспшностію ко мн будетъ, и составитъ неразлучную мою подругу. Впрочемъ я всегда буду свободна хать къ тетк его Лаврансъ, которая почтетъ за великое щастіе видть меня у себя. Онъ считаетъ, что она гораздо веселе нравомъ его тетки Садлейръ, которая весьма задумчива.
Я ему сказала, что находясь на мст, и будучи въ такомъ состояніи какъ я, не надясь вскор перемнить онаго, я не желала казаться глазамъ его фамиліи; что моя слава неотмнно требуетъ, чтобъ онъ удалился; что особенное жилище весьма простое, и слдовательно мене подозрительное, (потому что не могутъ меня почесть съ нимъ ухавшею не полагая, чтобъ онъ не доставилъ мн весьма многихъ удобностей,) было чрезвычайно прилично моему нраву и состоянію: что село столь мн казалось соотвтствующее моему уединенію, сколь для него городъ; и что не скоро могутъ узнать, что онъ находится въ Лондон.
Полагая, возразилъ онъ, что я ршилась не вдругъ видть его фамилію, естьлибъ позволила ему изъяснить свое мнніе; онъ просилъ усильно хать въ Лондонъ, какъ въ самое лучшее въ свт мсто, для скрытнаго житія. Въ провинціяхъ же чужестранное лице тотчасъ возбудитъ любопытство. Моя молодость и мой видъ умножитъ еще боле онаго. Посланцы и письма также въ другомъ случа измнить могутъ. Онъ занялъ сей домъ въ такой предосторожности; поелику полагалъ, что я соглашусь хать либо въ Лондонъ, которой всегда иметъ такія удобности, либо въ домъ, въ которой нибудь изъ его тетокъ, или въ помстье Милорда М… Въ графств Дерфортъ, въ коемъ управительница именуемая Госпожа Гремъ, женщина весьма хорошая, и въ свойств почти сходствующая съ моею Нортонъ.
Дйствительно, возразила я, естьли меня будутъ преслдовать; то сіе конечно сдлается въ первомъ жару ихъ страсти, и тогда ихъ поиски обратятся къ какому ни есть помстью его фамиліи. Я присовокупила, что сіе приводило меня въ чрезвычайное замшательство.
Онъ мн сказалъ, что нимало бы о томъ не безпокоился, когда бы я остановилась на какомъ ни будь ршеніи; что моя безопасность составляла единое его стараніе, что онъ иметъ въ Лондон домъ; но для того мн онаго не предлагаетъ, поелику ясно усматриваетъ, какія будутъ мои возраженія… Безъ сомннія, прервала я съ такимъ негодованіемъ, которое принудило его употребить вс свои усилія, дабы меня уврить, что ни что не было столь чуждаго его мнній и желаній. Онъ мн повторилъ, что думаетъ единственно о моей слав и безопасности, и что моя воля будетъ непоколебимымъ его правиломъ.