Дождь в полынной пустоши

Венценосец на одеяние горцев выразился так.

– Хоть ссат сидя, лишь бы не боялись хорошей драки.

Сами горцы шутили.

– Хер наружу - лишнее копье.

Латгарду довелось видеть в деле, введенных в боевой транс людей. Обожравшиеся галлюциногенных грибов, обнаженные, измазанные кровью и пометом жертвенного животного, извозюканные в глине, вооруженные мечами, они орали и визжали, атакуя врага под градом стрел. Не отыщется силы остановить или повернуть их вспять. Только истребить. Поголовно.

– Я готова принять всех, если меня избавят от присутствия унгрийца, - выдвинула Сатеник условия.

– Надеюсь на ваше понимание. Не все жертвы можно принести. Не на все условия согласиться.

Смотря во имя чего? Когда же ты поймешь девочка, что у сюзерена подданные это не люди, это средство достижения собственных выгод, - упрек так и не был высказан Латгардом. Только хуже сделаешь. Заклинило девке мозги.

– А я на ваше, - склонился канцлер, ни коем образом не соглашаясь с её категоричным суждением.

– В данном случае - нет!

– В этом вы с ним схожи.

– В чем в этом?

– Ему не по душе Серебряный Двор. Даже пытался сбежать.

– Так пытался или сбегал?

– В порту отсутствовал некоторое время. Пропал с вечера, но вернулся под утро, перед самым отплытием. Где пропадал, не объяснил, зачем отлучался, тоже.

– Известно где. У портовых шлюх. Ах-ах! прощай родимая сторонка. Порадуйте несчастного, разлука не затянулась.

– Эсм, вы забываете правило. Нельзя судить по человеку по внешности. Ваш прапрадед, король Матеш сильно хромал и провел три года в изгнании, прежде чем божьей волей сумел вернуть себя трон Эгля.

– Я помню правило. Но вы забываете, что я гранда...., - очень милая улыбка. Очень.
– ...И женщина. У меня могут быть, если не желания, то капризы обязательно.

У гранды то, как раз и не могут, - посочувствовал Латгард воспитаннице.
– Не должно быть.

– И мой каприз..., - последовал театральный жест, - прощай!

– Скажите ему сами.

– О! Малая награда за великое терпение!

– Марика аф Натаи, контесс* Альба из Анхальта, - обратился Латгард к представлению женской части новиков.

– Дурно одета, а потому, подозреваю, дурно воспитана!
– припечатала Сатеник. И плевать что не справедливо!

Канцлер, в который раз посетовал на стесненность во времени. Девушка не остыла от Поллака и сейчас отыграется на других. Просто потому, что им не посчастливилось быть следующими.

Вот так одни перечеркивают судьбы других, не пошевелив пальцем, ни произнеся ни слова.

– Возможно контесс не выдающейся внешности и безупречных манер, но она, так же как и вы, первый раз под одной крышей с Колином аф Поллаком, - упрекнул девушку Латгард, а про себя решил.

Придется унгрийца убирать, иначе сживет со света остальных. И никто ей не запретит. Самодурство фамильная черта. Проклюнувшаяся, но достаточно очевидная.

Сатеник приняла замечание и взяла паузу. Заставила себя взять.

– Я учту этот факт, - согласилась она с поспешностью собственных высказываний.

– Очень на то надеюсь. Кэйталин аф Илльз, контесс Боши из Шлюсса.

– У нее рыцарский пояс?

– Да. Когда родовой замок внезапно осадили, из владельцев оставалась лишь она. Замок выстоял и ландграф Лофер, высоко оценил её мужество. Возвел контесс в звания рыцаря. Так что обращаться к ней вы должны не эсм, а саин Кэйталин.

– Звучит дико, - в голос Сатеник сонм неподдельных чувств. Она не скрывала восхищения отважной провинциалкой.

– На замковой стене во время штурма, контесс предстала перед противником Ведьмой с цепом.

– Цепом?
– градус восхищения поднялся еще выше.

– Вот именно. Оружие, с которым не всякий мужчина управиться без должного навыка.

– С её телосложением? Девушка не похожа на марка Дебса, способного пронести на плечах лошадь.

– Тогда остается выяснить, что в рассказе о ней приукрашено.

– А вы знаете?
– заинтересовалась Сатеник, поглядывая на карман, куда у канцлера упрятаны записки. Если сам факт штурма и личное участие в обороне замка подтвердиться, украшательства простятся.

– Узнаю, - схитрил Латгард. Копать под контесс Илльз он не собирался. Истина как правило бескрыла и уродлива. Девочка ему глянулась, зачем портить впечатление.
– Юли аф Эльдико, контесс Тека из Тургу.

– Вам не понравится то, что я про нее скажу.

– Сочту вашим очередным капризом. Не стоит искать в других сходство с собой. Вы не зеркало отражаться другим. Пример может быть, но не зеркало. С зеркалами скучно жить.

– Зеркало настолько криво?

– Речь о другом. Не интересно. Зачем столько копий гранды Сатеник? Вполне достаточно оригинала. Надо ценить отличия, а не похожесть. Тем более слепое подражательство. Ициар аф Понн, контесс Эвриз из Оша.

– Могу только восхититься особой, столь достойной. Оказывается отсылки, о проживании в Оше, последней дыре королевства, не обоснованы.

– Родственники расстарались. Иначе вы наблюдали бы пугало еще большее, чем следующая особа.

– И что родне с нее?

– Вдруг эсм станет вашей первой камер-юнгфер и тогда родственники выиграют больше, чем потратились. Не сбудется, сумма не очень разорительна. В отличие от столицы, провинции предосудительно тянуться за новомодными штучками. И совершенно точно никому в ум не придет отдельно сшить наряд танцевать вольту.

– Почему?

– В провинции, эсм, не носят нижнего белья.

Правда?

Я уже жалею, что сказал это.

Нет, вы не шутите?

Эсм, многим просто негде взять лишних десять ноблей.

– Любопытно, что скажет Лисэль...

Латгард поднял руки в знак самоустранения от последствий таких знаний первой камер-юнгфер.

– Увольте слушать её комментарии и лицезреть её безобразия...

– А кто пугало?

– Сарика аф Конри, контесс Дейти из Ковильяка.

– Не скажите.... Если приодеть..., - процитировал Сатеник.
– Её я точно препоручу эсм Лисэль.

– И вы ничего не спросите о ней?

– У меня множество вопросов. Но пока надеюсь обойтись.

– Живем надеждами, но хлеб добываем трудами. Лиадин аф Рий, контесс Эрв из Орийака.