Дождь Забвения

Из поезда женщины вышли в «Дюпле», спустились по решетчатой металлической лестнице к тротуару, затем прошагали по улице Лурмель до перекрестка с улицей Эмиля Золя, а по ней до бледного каменного пятиэтажного здания с вывеской «Отель рояль».

Когда зашли в устланный ковром вестибюль, Скелсгард сообщила:

– Номер заказан на трое суток. Но ты наверняка справишься гораздо раньше. Если все же задержишься, у тебя более чем достаточно денег на сопряженные расходы.

Консьерж за стойкой хлопотал, оформляя пару, должно быть прибывшую ночным поездом. Оба гостя раскраснелись и оживленно спорили – что-то оказалось не в порядке с резервированием.

– Обещай мне одну вещь, – попросила Ожье.

– Обещать заранее не могу, но просьбу выслушаю.

– Если я выполню задание и добуду для вас драгоценную коробку с документами, ты позволишь мне немного побыть здесь одной?

– Ох, не знаю.

– Маурия, я уже здесь. Что плохого, если задержусь чуть-чуть?

– Авелингу не понравится.

– Авелинг свое «не понравится» пусть засунет себе в задницу. С него убудет, если я немножко поиграю в туристку?

– Он обещал, что поможет с твоим трибуналом, но не более того.

Пара наконец двинулась от стойки к лифту, и консьерж пригласил Скелсгард с Ожье. Верити напряглась, заставляя себя переключиться на французский. А заговорила на нем с удивительной легкостью, словно прежде закаменевшая часть разума вдруг размягчилась и повернулась легко и плавно.

– Я Ожье. Номер зарезервирован на трое суток.

– Конечно, мадам, – отозвался консьерж, глянув на нее, потом на Скелсгард, потом снова на нее. – Ваши чемоданы уже прибыли. Как путешествие?

– Спасибо, отлично.

Он вручил ключ:

– Номер двадцать семь. Я сейчас же распоряжусь насчет багажа.

– В комнате есть телефон?

– Конечно, мадам! У нас современное заведение.

Она взяла ключ и сказала Маурии:

– Полагаю, с этого момента я сама по себе.

– У тебя есть номер телефона нашего убежища у станции. Там будут дежурить круглые сутки. Звони, сообщай о ходе работы. Нам нужно подготовиться заранее к твоему возвращению.

– Уж как-нибудь не забуду предупредить вас.

– И полегче с Бланшаром! Если не отдаст с первого раза, не пытайся давить! Он может наделать глупостей, если решит, что бумаги представляют для нас большую ценность.

– Я постараюсь.

– Знаю, что постараешься. – Маурия крепко, по-дружески обняла Верити. – И сама будь поосторожней, хорошо?

– Что бы ни случилось, я так рада, что смогла увидеть своими глазами! – ответила Ожье.

– Попробую выторговать у Авелинга пару деньков на туризм. Но не обещаю ничего заранее.

– Я понимаю.

За спиной Ожье зазвенело, и раскрылись двери лифта.

Телефон был древний, но Ожье уже обращалась в музее с такими – любовно отреставрированными и подключенными к сети. Верити набрала по одной цифре номер, с наслаждением слушая «вррр» пружинного диска, который с успокаивающей регулярностью возвращался в прежнее положение. Медленно, но так приятно. Есть время поразмыслить, даже когда набираешь номер. Не понравится – можно прерваться в любой момент. Чистопородный прогр, привыкший к почти мгновенной коммуникации, наверняка бы счел дисковый телефон ненамного совершенней семафора. А ретры, напротив, испытывали глубокое доверие к примитивным электромеханическим устройствам и любили их. Простая машина не солжет, не исказит доверенную ей информацию. Не вторгнется в разум и тело.

Где-то на другом конце линии зазвонил такой же аппарат. Ожье вдруг захотелось повесить трубку до того, как ответит Бланшар. Подумалось, еще рано связываться с ним, надо подготовиться должным образом. Внезапно вспотела сжимающая трубку ладонь. Но Верити усилием воли отогнала сомнения. Через несколько секунд послышался старческий голос:

– Бланшар слушает.

– Месье, доброе утро, – ответила она по-французски. – Меня зовут Верити Ожье. Не знаю, слышали ли вы мое имя…

– Верити? Не вы ли сестра мадемуазель Сьюзен Уайт?

– Да, и я звоню насчет…

То ли из вежливости, то ли из не слишком уместного желания продемонстрировать навык Бланшар перешел на английский, звучавший хотя и с сильным акцентом, но четко и понятно.

– Мисс Ожье, я не совсем уверен, что вы слышали последние новости. Если нет…

– Сэр, я слышала, – перебила она, также перейдя на английский. – И знаю о случившемся с моей сестрой.

В трубке вздохнули, – наверное, старик обрадовался, что не ему выпало рассказывать незнакомке о гибели ее близкой родственницы.

– Примите мои соболезнования. Мне посчастливилось познакомиться с вашей сестрой, она была замечательным человеком.

– Сэр, Сьюзен очень хорошо отзывалась о вас. Очевидно, считала, что вам можно доверять.

– Вы говорите про ее вещи?

– Да, – подтвердила Ожье, довольная, что не ей самой пришлось поднимать важнейший вопрос. – Как я понимаю, сестра оставила вам кое-что…

– Совсем немногое, – поспешно сказал он, будто ожидал, что она заговорит о драгоценностях.

– Сэр, я и не ожидала многого. Но тем не менее оставленное ею важно для нас… Я имею в виду ее семью.

– Мисс Ожье, могу я узнать, откуда вы звоните?

– Сэр, из Парижа. Пятнадцатый округ.

– Значит, вы совсем близко. Могли бы спуститься в метро, по шестой линии доехать до площади Италии и оттуда пройти пешком. Наверное, нам стоит договориться о встрече?

Ожье решила, что не стоит изображать радость от столь быстрого согласия, и потому проговорила деловито:

– Да в любое подходящее для вас время.

– Пока у меня нет коробки, о которой идет речь. Я передал ее частному детективу, расследующему обстоятельства смерти Сьюзен.

– Сэр, какие обстоятельства?

– Возможно, ее смерть неслучайна.

Ожье стиснула трубку. Никто и никогда, описывая предстоящее дело, не упоминал частного детектива. Похоже на новый поворот событий, которого не предвидели Авелинг с компанией.

Все моментально сошло с намеченной колеи.

– Сэр, очень любезно с вашей стороны принять такое участие в ее судьбе. Этот детектив…

– О, не беспокойтесь. Я уверен, он уже изучил бумаги Сьюзен.

– В таком случае когда мне…