Дождь

Все долго смеялись, но далее пошло уже совершенно невообразимое. Выяснилось, что незнакомец нигде не учился, ничего не кончал, нигде не работал до сего времени и нигде не был прописан... Когда же очередь дошла до Хазина и ему с чувством великого огорчения передали паспорт, то оказалось все отметки есть. И работал певец до этого в Большом театре, и проживал теперь в Тихом переулке, дом 7, квартира 43, а в особых отметках даже стоял штамп, что он стажировался два года в миланском театре "Ла Скала".

Хазин был ошарашен. Марианна же смотрела на Дождя с нескрываемым обожанием и тут же продиктовала новую афишу программы "Летние звезды" с участием лауреата международных конкурсов солиста Большого театра Союза ССР Андрея Веротина. Когда стали разбираться и уточнять, то в паспорте обнаружили, что из ГАБТа он не уволен, а продолжает там числиться. "В творческом отпуске", - объяснил певец.

Чугунов тем временем сидел на мотоцикле в тени старых филармонических лип и поджидал Дождя. Рядом с ним болтался Крупенников. Они оба сдали физику. Чугунов на пять, Крупенников на трояк.

Ленка еще не входила, когда они выскочили из школы. На крыльце Чугунов столкнулся с Верой Васильевной. Она, видимо, специально его поджидала и, едва он вышел, улыбаясь, бросилась к нему.

– Сколько?
– затаив дыхание спросила Вера Васильевна.

– Пятак!
– победно сказал Чугунов.

– Международная, - вздохнул Крупенников и пошел к мотоциклу, стоявшему во дворе.

– Заводи!
– Чугунов бросил ключи приятелю.

– Ты куда сейчас?
– все еще улыбаясь, спросила Вера Васильевна.

– Да тут одно дельце есть, - не глядя на нее, отозвался Чугунов.

– Я ждала тебя вчера...
– прошептала она.

– Я готовился к экзамену.

– А сегодня?..

– Позвони вечерком, может, я и заеду, - нетерпеливо кивнул он и даже подмигнул ей. Вера Васильевна просияла и подмигнула в ответ.

– Ты можешь заезжать в любой час, я буду ждать, - проговорила она ему вслед, когда он уже бежал к ревущему мотоциклу. Ей стало вдруг так стыдно, что она просит его о встрече, - Вера Васильевна даже сгоряча дала себе слово вырвать из сердца это чувство. Но едва он уехал, как она готова была уже бежать за ним. "Он меня, может быть, еще и не любит, - вдруг подумала она, ведь он мальчик, в сущности, но я все сделаю, чтобы завоевать его любовь..."

Крупенников пинал камешек, поглядывая на вход в филармонию. Чугунов раздумывал о том, как все лихо будет разыграно. В кармане лежали ключи от дачи. Он привозит ее туда и держит до тех пор, пока она не сдастся на милость победителя. Конечно, Ленка может и взбрыкнуть, но пусть тогда топает до города пешком. А Крупа так или иначе переломает этому типу кости. Чугунов поставил категорическое условие: чтоб попал в больницу. Неважно, ребра ему Крупа сломает или ноги. Пусть поет в больнице, пока они сдают экзамены. За это Чугунов гарантирует Крупенникову направление от горстроя за подписью папаши в строительный институт и помогает туда поступить.

– А как ты поможешь?
– спросил Крупенников.

– Тебе какая разница!
– усмехнулся Чугунов.
– Тебе важно ведь поступить... Поступишь. Дождь вышел, окруженный целой толпой.

– Я, к сожалению, опаздываю на заседание!
– заворковала Марианна.
– Может быть, подбросить на машине?

– Здесь рядом, я пешком...

– Тогда до вечера, - со значением сказала она.

– До свидания!
– никак не прореагировав на ее "значение", ответил Дождь, и у Марианны вмиг испортилось настроение.

– Фу, как жарко!
– хмуро заметила она шоферу, садясь в машину.
– Надо было хоть проветрить!..

Дождь уже двинулся домой, как вдруг остановился, заметив вдали, у горизонта, небольшое темное облачко. Он сразу же узнал Дылду, столбообразный расплывчатый Смерч, который Старик выпускает в минуты гнева. Рядом с ним, почти прилепившись к Дылде, полз Кузнечик, не очень большой разрушительной силы хоботообразный Смерч, которого все звали Воришка. Кузнечик любил пожрать и, опустившись над какой-нибудь поварней, опустошал ее всю. Изредка Кузнечик таскал и людей, всасывая их свои хоботом и перенося иной раз за сотни километров от дома. Однажды он переменил двух детей, которых матери кормили в саду. Все произошло так быстро, что перемену никто и не заметил, даже сами дети... "Но Дылду-то к чему?

– подумал Дождь.
– Может быть, Старик разозлился, что я не пришел к нему? Но сегодня седьмое, а не восьмое!" А может быть, самого Старика сместили? Первый давно уже собирает против него улики, Дождь не раз предупреждал Старика.

Дылда висел километрах в пятидесяти от города. Обычно он двигался со скоростью 80 - 90 километров в час, значит, минут через сорок будет здесь. Даже меньше.

Машина Марианны притормозила рядом с Дождем.

– Я подумала, что вас надо бы представить начальнику управления культуры. Поэтому садитесь и поедемте со мной!
– улыбалась она.

– Нет, я сейчас не могу!
– очнувшись, проговорил Дождь.
– Извините!
– И он побежал по улице.

– Давай, - подтолкнул Крупенникова Чугунов и, сев на мотоцикл, помчался в школу.

Дождь бежал быстро, и Крупенников еле поспевал за ним. Дохнуло холодком в лицо, и Крупенников, подняв голову, увидел облачко на горизонте. "Может, помочит", - с надеждой подумал он.

Если бы Дождь не забегал домой - а ему показалось, что Лена уже пришла, он бы еще застал ее. Она тоже получила пятерку и болтала с Мышкой об экзаменах. Увидев Чугунова, прикатившего на "Яве", она вдруг вспомнила о пощечине и, поколебавшись, сама первая подошла к нему. Был тут еще, пожалуй, и тонкий расчет, каковой мог обнаружиться потом, когда встанет речь о трехкомнатной квартире, ведь отец Чугунова не последний человек в городе. Кроме того, Ленка была так счастлива, что ей хотелось всех любить, со всеми жить в дружбе.

– Вадик, ты извини меня за ту выходку, я была не в себе. Что- то творилось со мной, сама не пойму, - улыбнулась она.

– С тобой и сейчас что-то творится, - заметил Чугунов.

– Да, я выхожу замуж!..

– Слышал уж... Он что, артист? Она кивнула. Не хотелось ей сейчас ничего объяснять.

– Самое время выходить замуж, - усмехнулся Чугунов.

– Я тоже так считаю!
– Лена рассмеялась. Чугунов смотрел на ее чистое, белое лицо, которое то вспыхивало, озаряясь румянцем, то становилось тихим, задумчивым, будто голубая тень падала на него, и не мог налюбоваться. Внезапно, точно осознав, что он теряет, Чугунов почувствовал страшную, глухую ревность в душе. "Нет, она будет моя, и сегодня. Я первый коснусь ее, а дальше ей некуда будет деваться..."

– Садись, прокачу, - облизнув губы, хрипло проговорил он.

– Спасибо, некогда! Так мы друзья?
– Она протянула ему руку.

– Друзья!
– Он пожал ее руку.
– А коли мы друзья, садись, подвезу!

– Ну, так и быть!
– решилась она.
– Только я жуткая трусиха, поэтому ты не гони! Договорились?

– Ты держись за меня и думай о вечности!
– весело сказал Чугунов.

Дождь выскочил из дома и наткнулся на Крупенникова. "Это тот, кто бежал за мной", - мелькнуло у него.