Дожить до ноября
Шрифт:
Я открыл глаза спустя десять секунд. В голове крутилась одна мысль: Ленор солгала. Всё, что она рассказывала о своей семье, трещало по швам. Какое-то время я сидел неподвижно, пытаясь связать детали. Ссора между Сарой и отцом явно оставила глубокий след. Но насколько? Как давно это было? Накануне исчезновения? И если так, то почему Ленор утверждает, что отец отвез Сару на машине в школу? Разве он не лишил её этого привилегии в порыве гнева?
Ситуация становилась всё запутаннее. Семейная идиллия, которую описывала Ленор, начала напоминать тщательно выстроенную ширму. Меня не
Книги, которые я собрал в библиотеке, потеряли своё значение. Символы на телах жертв подождут. Сейчас было важнее другое – очистить голову, упорядочить хаос мыслей и попытаться взглянуть на всё с другой стороны. Я поднялся с кресла, оставив пустой бокал на ковре.
Выходя из библиотеки, я почувствовал, как витражный потолок давит своим холодным светом. Пройдя по длинному коридору, я остановился у двери ванной комнаты. Открывая кран, я услышал, как вода начала бежать с монотонным журчанием, размывая мысли. Я медленно умыл лицо прохладной водой, чувствуя, как напряжение слегка отпускает.
В зеркале передо мной отразился человек, который не должен был ошибаться, но внезапно оказался втянут в эмоциональную паутину этой семьи. Моё отражение изучало меня так, словно оно тоже задавало вопросы. "Ложь, недосказанность, тайны," – пробормотал я себе под нос.
Проведя рукой по мокрому лицу, я принял решение: завтра первым делом я встречусь с Ленор. Мы поговорим еще раз. Но на этот раз без масок.
Глава 5. Первая ложь.
Август.
Я мертвец. Живой мертвец.
С тех пор, как я стал вампиром, большинство моих чувств обострились. Обоняние, слух, зрение – всё это работает на триста процентов. Единственное, чего мне не хватает, – осязания. Иногда я забываю, каково это чувствовать холод стали или мягкость бархата. Сейчас я лежал в ванне, наполненной почти кипящей водой, но ощущал только легкое тепло, словно тело полностью оторвалось от мира.
Запах можжевельника заполнял маленькую ванную комнату, с ее облупившейся краской на стенах и мутным зеркалом. Я закрыл глаза, вдыхая этот аромат, позволяя мыслям уплыть. Голову очистило, как будто кто-то стер слой пыли с моих воспоминаний.
Когда вода окончательно остыла, я вышел из ванной, оставляя за собой влажные следы на деревянном полу. Вода стекала с волос, образуя небольшие лужицы, но я не спешил их вытирать. Дом стоял в полной тишине, за исключением слабого поскрипывания досок. Время заняться делами.
В кабинете, где книги были сложены стопками на полу, а бумаги хаотично раскиданы на столе, я нашел стационарный телефон. Возле него лежал сложенный вчетверо листок бумаги. Он пах… свежестью и цветами. Я быстро набрал номер, но услышал только длинные гудки. Попробовал ещё раз – тишина.
В дверь постучали. Звук был настойчивым, прерывающим мою сосредоточенность. Я спустился вниз и открыл.
На пороге стоял Майк. Его лицо выглядело постаревшим, измученным. Он уже не напоминал того энергичного человека, которого я видел несколько дней назад. Седые волосы торчали
в разные стороны, а взгляд был тяжелым.– Выпить есть? – проскрипел он, даже не поздоровавшись.
Я сделал паузу, изучая его. Он явно выглядел неважно.
– Есть только виски, – ответил я, отступая, чтобы впустить его внутрь. – Напитки легче сорока градусов я не держу.
Майк не ответил, только кивнул, прошёл в гостиную и плюхнулся на старый кожаный диван. Я спустился в подвал за бутылкой – отличным шотландским виски, которым редко делился. На кухне нашёл пару запыленных бокалов и вернулся в гостиную.
– Ну? – спросил я, разливая напиток. Его густой аромат наполнил комнату. – Что у тебя произошло, раз ты решил прийти ко мне?
Майк молчал, вертя бокал в руках. Он выглядел так, будто каждое слово даётся ему с трудом. Наконец, он сделал глубокий вдох и выпил виски залпом.
– Беда у меня. Дочь пропала.
В комнате повисла тишина. Я смотрел на него, не говоря ни слова. Он часто рассказывал о своей дочери – о том, как она работает в мэрии, заботится о семье. Я видел её пару раз, когда приходил к мэру.
– Ты уверен, что с ней что-то случилось? – спросил я наконец.
– Конечно! Она ж у меня домашняя! – последнее слово он произнёс с тяжелым акцентом, словно это объясняло всё. – Нет, точно что-то случилось. Муж её позвонил мне, говорит: «Дед, а Мари у тебя?», а я ему: «Как она у меня? Моя старая-то болеет, зачем ей вирус домой тащить?» А он мне рассказывает, что Мари ушла на работу вчера утром и с тех пор её никто не видел.
– Полиция?
– Ха! Полиция сказала: «Трёх дней не прошло – приходите потом». Им дела нет.
Майк налил себе ещё один бокал и снова выпил его в один глоток. Он был явно не в себе. Его руки подрагивали, а глаза смотрели куда-то в пустоту.
– Ты не думал, что она могла просто уехать? – предложил я, пытаясь успокоить его.
– Нет. Она никогда не оставляла детей без присмотра. Это не в её характере.
Я сделал глоток виски, ощущая его жгучее тепло. Я и так погряз в незакрытых делах, но не мог оставить Майка. Он не просто делился своими страхами – он умолял о помощи, даже если не осознавал этого.
– Я помогу тебе, – сказал я наконец.
Майк резко поднял голову, удивление мелькнуло в его глазах.
– Нет, Август, я не могу… У меня нет столько денег!
– Я не возьму с тебя денег, – ответил я спокойно. – Расплатишься потом.
Майк сглотнул, его плечи слегка расслабились. Он был явно благодарен, но не знал, как выразить это словами.
В этот момент мой телефон в кабинете зазвонил.
– Прошу прощения, Майк, мне пора, – сказал я, поднимаясь. – Но раз уж я занимаюсь этим практически бесплатно, ты сделаешь всю грязную работу.
– Какую? – Майк оживился.
– Опроси её коллег, мужа, подруг. Узнай о последних знакомствах, странностях в её поведении. Может, был роман на стороне. Сделаешь?
– Да… Конечно! Спасибо, Август!
Он подскочил, будто его только что обожгли, и пулей вылетел из дома.
Я остался сидеть на диване, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Дело становилось всё сложнее. Но я уже знал, что этим вечером мне придется узнать больше, чем хотел бы.
Вернувшись, я поднял трубку телефона. На том конце раздался женский голос.