Драфт

Каждый раз, когда вижу ее имя, не могу дышать. Каждый раз, как в первый, больно.

Вот только сегодня мне впервые не хочется сдохнуть.

Хлоя крепче сжимает мою руку своей, и я шумно выдыхаю. Поворачиваюсь к ней и вижу в ее глазах, искрящихся золотым светом, уверенность.

Она отпускает мою ладонь и делает шаг вперед. Усевшись на пятки, кладет к камню букет из лилий, аромат которых тут же попадает мне в ноздри, и в это мгновение мир вокруг останавливается.

Удары сердца ритмично стучат в висках. А в ушах появляется гул. Глаза наполняются слезами. Силуэт Хлои становится расплывчатым, когда она опирается ладонью о могильную плиту, и в эту же секунду над нами звучит раскат грома. Грудную клетку сдавливает. Чувствую, как задыхаюсь.

– Клянусь любить его, – громко шепчет она, проводя пальцами по имени Лизы на надгробии, пока по ее щеке струится слеза. – За нас обеих.

Крепко зажмуриваюсь. От ее слов в груди будто жжет. Я не понимаю того, что чувствую. Боль, вину, сожаление? Что именно сейчас захватило в тиски мое сердце?

Когда распахиваю глаза, то вижу, что Хлоя прислонилась спиной к камню и закрыла глаза, вскинув при этом голову к небу, с которого на землю летят капли дождя. Сокращаю расстояние парой шагов и сажусь рядом с ней, прижимая к себе ее хрупкое тело. Она кладет голову мне на плечо. Дождь с каждой секундой становится все сильнее. Мы не произносим ни слова, но боль вдруг отступает, дышать становится легче. Я закрываю глаза, уперевшись затылком в надгробие с мыслью о том, что каким бы странным все происходящее ни казалось, главное, что нет ничего правильнее этого момента.

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем дождь заканчивается, но когда я открываю глаза, то вижу проглядывающие сквозь мрачные тучи солнечные лучи. Они ослепляют меня своим свечением, вынуждая тем самым зажмуриться.

– Даже после самой сокрушительной бури наступает рассвет, – тихо произносит Хлоя. – До тебя моя жизнь была похожа на бурю, в которой не было ни малейшего намека на проблеск света. А теперь, с тобой, я вижу лишь солнце и точно знаю, что за рассветом последует новый день, в котором я буду каждой клеточкой души ощущать твое тепло. Ты и есть тот самый рассвет, который всегда будет ждать меня после самой сокрушительной бури.

Уголки моих губ дергаются в подобии улыбки. Я притягиваю Хлою ближе к себе и оставляю на виске поцелуй. Смотрю на яркое голубое небо, на котором пятном выделяется солнечный круг, и шумно выдыхаю.

В этот момент я ощущаю себя свободным.

В этот самый момент я отпускаю Лизу.

Хлоя

Когда мы возвращаемся с кладбища, город уже спрятался в сумерках. Фонари ярко освещают подъездную дорожку, на которой Эштон паркует арендованный мотоцикл. Слезаю с него и, сняв шлем, жадно вдыхаю витающий в воздухе запах дождя. На мгновение прикрываю веки от наслаждения, но тут же широко их распахиваю, осознав, что именно произошло здесь почти четыре года назад. Делаю глубокий вдох, после чего поворачиваюсь к Эштону.

Он сразу же все понимает по моему взгляду. Его яркие небесные глаза внимательно смотрят на меня. В них так много любви, что я наконец получаю ответ на свой самый главный вопрос – истинная любовь побеждает любой страх.

Не отводя от него взгляда, я льну к его груди, крепко обхватив его руками. Эштон коротко выдыхает, а затем я чувствую его теплое дыхание и прикосновение губ к своему лбу.

– Милая, – зовет меня он.

По лицу вновь бегут слезы, и это порядком достало. Что я за размазня?

– Как ты вообще тогда оказался в «Оклахоме»? – решаю задать самый тупой вопрос, который волновал меня с момента первой встречи.

– Я ожидал услышать все что угодно, но точно не это, – с ноткой удивления в голосе фыркает он.

Я издаю смешок, тем самым немного отгоняя плохие воспоминания, и Эштон продолжает:

– Я приехал забрать Рида и Тиджея по просьбе Эбби.

– Так, значит, мне стоит поблагодарить твою сестру?

Отстраняюсь от груди, чтобы взглянуть ему в глаза. Он улыбается, и в уголках появляются морщинки.

– Давай не будем умалять мою роль в этой истории, – наклонив голову, произносит он, и я смеюсь.

– В скромности тебе нет равных.

Он отрицательно мотает головой.

– Вообще-то, в искусстве поцелуев. О, и еще если мы когда-нибудь пойдем на квиз по «Сумеркам», то я принесу нашей команде победу.

Начинаю хохотать.

– Я тебя люблю, – прижавшись к его груди ладонями, произношу я.

Его глаза сияют в свете фонаря, отчего кажутся прозрачными. Он тянется ко мне рукой и подушечками пальцев касается волос, а затем убирает прядь за ухо.

– А я безумно люблю тебя, – хриплым голосом говорит он в ответ. – Пойдем в дом?

Эштон кладет свои ладони на мои, после чего притягивает их к своим губам и оставляет на них едва уловимый поцелуй. Его взгляд полон трепета и нежности, и от этого я чувствую себя рядом с ним в безопасности. Я делаю глубокий вдох, когда он делает шаг назад, при этом переплетая наши пальцы.

Прежняя я бы сейчас сказала ему что-то вроде «А у меня есть выбор?», но ведь мне прекрасно известно, что выбор есть всегда. И этому меня научил тот самый мужчина, которого я сейчас крепко держу за руку.

– Я скажу тебе «да», – уверенно произношу, не отводя глаз. – И если… – облизываю губы. – Если ты все еще хочешь, чтобы я… – Шумно выдыхаю. – Чтобы мы…

Боже, а вдруг он не хочет? В глазах вдруг скапливается влага, но я тут же беру себя в руки.

Это же Эштон.

Мой Эштон.

– Мы с тобой сейчас стоим на том самом месте, где изменились наши судьбы, – шепчу. – На том самом месте, где части наших сердец превратились в пепел. На том самом месте, где жизнь разделилась на до и после. Что, если мы начнем нашу вечность именно здесь, где однажды потеряли самих себя?

Его глаза тоже наполняются слезами. Он задерживает дыхание, не сводя с меня взгляда.

– Однажды ты уже спросил меня, а теперь… Теперь моя очередь узнать о твоем выборе. Мы оба знаем, что я совершенно тебе не подхожу и приношу лишь головную боль, но я все же хочу рискнуть, ведь твоя сестра говорит «кто не рискует, то не рискует, ну а кто рискует, тот рискует», и ни один человек в целом мире не сказал бы чего-то более мудрого. – На этих словах Эштон усмехается. – Так вот… Я не могу пообещать тебе, что когда-нибудь стану достойной твоей любви. Но зато я клянусь, что буду любить тебя каждой клеточкой своей души. – Делаю глубокий вдох, а затем на выдохе интересуюсь: – Эштон Уильямс, согласен ли ты до конца своих дней выбирать нас?

Уголки его губ медленно ползут вверх. Он тяжело сглатывает, наклоняет голову вниз, и его лицо озаряет широченная улыбка.

– Хлоя Маккалистер, до этой самой секунды я был уверен, что ты и риск – это два слова, которые не могут находиться рядом друг с другом в одном предложении, но ты умеешь удивлять. – Он улыбается, и я тоже не могу сдержать улыбки. – Вот тебе еще один удивительный факт: ты единственная головная боль, от которой мне совершенно не хочется избавляться.

Я смахиваю подушечками пальцев слезы, при этом издаю смешок.