Дракон в зефире

С этими словами мерзавка погладила Леру по голове и ушла.

Лера посидела с закрытыми глазами какое-то время, борясь с тошнотой, потом собрала волю в кулак и принялась подбирать упавшие фрукты. Было до слез обидно. Она так старалась, несла эти чертовы апельсины, словно хрустальные яйца, боясь помять, а теперь…

Пациент полусидел в лечебной кувшинке, что-то читая. Лера остановилась в нерешительности возле входа.

— Привет.

Дима поднял голову и посмотрел на девушку. Он осунулся и выглядел таким бледным, что у Леры болезненно сжалось сердце.

— Как ты себя чувствуешь?

— Бывало и лучше, — буркнул он и прищурился, разглядывая ее.

— Я тебе тут вот… апельсины… твои любимые… — залепетала она, разом забыв обо всем, что хотела сказать.

— Это правда, что ты замуж за Неверлинга собралась? — огорошил он ее вопросом.

— Что? Да кому ты веришь! Кошке драной? Да она…

— Мне Марандо сказал, — перебил Дима. — И магистр подтвердил, что раз ты разбудила спящего принца, то тебе и карты в руки…

— Откуда? В смысле, где ты с этими придурками успел увидеться?

— Заходили.

— Когда?!? Вот когда они успели! — не на шутку возмутилась Лера. — У тебя что здесь проходной двор?!? Почему к тебе всех пускают, а я последняя попадаю, как дура!.. Вот что у тебя кошка делала, а?

— Проведывала. Ты от вопроса не увиливай, — строго перебил ее Дима и сел на кровати. — Неверлинг из принца может стать королем… А ты теперь вроде как официально признанная Избранная. Прекрасная партия.

— Ты с ума сошел? Зачем мне нужен этот высушенный извращенец?

— Зато он принц, — напомнил Дима, выбираясь из кувшинки. — Возможно, король.

— Дурак! — разозлилась Лера. — Не нужен мне никто!..

Обида подкатила к горлу. Девушка понимала, что Дима ревнует, но разве она давала основания? Ведь если так подумать, то он сам даже толком не объяснился ей в чувствах, чтобы что-то требовать или упрекать!

— А кто такой Жора? — не унимался Дима, подходя к Лере и внимательно вглядываясь в нее. — Тот парень, что тебя лапал в тронном зале?.. Магистр сказал, что…

— А ты больше всяких придурков слушай!

— … что он был твоим суженым, которого тебе наколдовала твоя бабка…

Терпение Леры лопнуло.

— Да не нужен мне никто! Никто, кроме тебя, идиота!..

— … и который потом превратился в дракона…

— … и держи уже наконец эти чертовы апельсины! — сунула она ему в руки корзинку и поспешила к двери, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

— Что?.. Погоди! Что ты сказала?

Лера ткнула ладонью в сплетение лозы, но та не поддавалась. Дима развернул девушку к себе лицом и повторил:

— Что ты сказала?

— Чтобы ты забирал эти чертовы апельсины и поправлялся!

— А до этого?

Лера заглянула ему в глаза, ощущая, как предательски горят щеки.

— Зачем ты заставляешь меня первой признаваться?.. — прошептала она. — Ведь и так знаешь, что я чувствую…

— Что?

— … мне никто не нужен, кроме тебя…

— Правда? — выдохнул Дима. — И я могу?..

— Ты издеваешься спрашивать?

— Нет…

Апельсины опять раскатились по полу. Дима прикоснулся к ее волосам, провел ладонью по шее, а потом притянул Леру к себе и поцеловал. Губы опалило жаром, сердце забилось, как сумасшедшее. Дима ненадолго отстранился и шепнул:

— Я люблю тебя…

Как же давно она ждала этих заветных слов!.. Теперь и самой можно признаться… Лера счастливо улыбнулась и ответила:

— Я тоже тебя лю…

Но ее слова утонули в новом поцелуе, столь страстном и обжигающем, сколь и нежном, что возможно только для истинного чувства. Кровь застучала в висках, сладко замирая, ноги стали словно ватные. Но Лера уперлась ладонями в грудь Диме и освободилась, упрямо закончив фразу:

— … люблю!.. Я тоже тебя люблю!..

Он провел большим пальцем по ее нижней губе.

— Моя… теперь ты моя… И чтоб больше никаких принцев рядом с тобой!.. — погрозил и опять поцеловал.

Он целовал и целовал, а Лера не помнила себя от счастья. Раньше, читая в романах или слыша в кино подобную фразу, она всегда морщилась и думала, как глупо и пафосно это звучит.

Но сейчас ей подумалось, что это в самом деле так, ведь ее сердце больше ей не принадлежит. От этой мысли закружилась голова, как будто падаешь и падаешь в бездонную пропасть… или наоборот, взмываешь вверх?.. Полет в неизвестность, неважно куда и зачем, главное, что с самым дорогим тебе человеком… И даже то, что этот дорогой человек уже нагло перешел от исследования ее губ и шеи к открытому вырезу на груди, совсем не возмутило. Лера же специально, чтоб его порадовать, выбрала платье с глубоким декольте, как у той пакостной кошки… Вот черт!..

— Эй! Ау! — она легонько стукнула Димку по плечу, пытаясь привлечь его внимание, но….

Запустив пальцы в его заметно отросшую светлую шевелюру, она заставила его оторваться и поднять голову:

— Послушай! Да послушай же меня!..

— Ну чего?.. — пьяно прошептал он, облизнув губы и не отводя взгляда от декольте.

— Я же Избранная!

— И что?..

Лера уклонилась от еще одного поцелуя и заявила, глядя прямо в один наглый серый глаз и второй сверкающий фасеточный:

— А ты мой Избранный!..

— Лерка, ты издеваешься?..

Дима опять ухитрился завладеть ее ртом в жадном поцелуе, а потом спустился ниже, целуя в шею и обжигая кожу.

— Ты тоже мой и только мой!.. Слышишь?

— Ммм…

— Ты теперь мой парень, и чтоб никаких кошек драных рядом с тобой я не видела!.. Ай… Щекотно же…

Он продолжал ее целовать. Воздух в палате казался прохладным, и на контрасте поцелуи Димы просто обжигали. Или дело не в контрасте? Лере сделалось невыносимо жарко и сладко, но одновременно и тревожно. Почему он такой горячий?

— Дима! А тебе вообще разрешили вставать?

— Ммм…

— Врешь ведь!

Она опять взяла его за волосы, отводя за голову, придирчиво вгляделась в лихорадочный блеск в глазах и нездоровый румянец на щеках, еще десять минут назад бывших бледными, а потом поднялась на цыпочки и дотронулась губами до его лба.

— Господи, да у тебя же жар! — ужаснулась она. — А ну шуруй в постель!

— Ммм… какое заманчивое предложение…

— Живо давай! Топай!.. Балбес!..

Вылетев стрелой из палаты, Лера подняла на ноги весь дежурный персонал и устроила скандал в кабинете у главмага госпиталя за то, что не соблюдают постельный режим тяжело больного, пускают к нему кого не попадя, не кормят, не измеряют температуру и вообще — развели тут бардак!