Драмы

Пауза.

Жемчугов. Враг использует временные преимущества. Временные. Понятно?

Нарышкин (уныло) Понятно. А вот как же вышло, что к Ленинграду подошли?..

Жемчугов. Еще раз терпеливо разъясню вам: не с этого надо начинать. Момент исключительно трудный, действительно верно, но есть замысел командования — и каждый на своем посту, без паники... (Снова оглядел подозрительно Линду). Без паники, ясно?

Нарышкин молчит.

Тюленев (сердито). Ясно, товарищ сержант?

Нарышкин (вытянулся, козырнул), Есть. Ясно!

Из ванны вышел Коновалов.

Тюленев. К вам, товарищ майор.

Жемчугов. Инспектор отдела перевозок ВВС КБФ Жемчугов. Получил приказание лететь с вами... (Протянул предписание).

Коновалов. А чего торопитесь? Дай хоть вытереться. (Вытер волосы простыней. Трояну). Сын... не звонил? (Линде). А я думал, вы уже к станции Ладожское озеро подъехали.

Линда (с вызовом). Я не могла оставить отель, пока вы не помахаете мне на до свиданья... хотя бы моей пушистой простыней.

Коновалов (небрежно). Это — пожалуйста. (Кинул простыню на кресло. Жемчугову). Давайте предписание. (Читает). В тыл?

Жемчугов. Личное приказание командующего ВВС.

Коновалов (сухо). Я понимаю. (Вернул предписание Жемчугову). Полетите с капитаном. Иван Иваныч, вам пора в Адмиралтейство... Сообщите, что прибыл, явлюсь... и... (Жемчугову). Стойте! Дайте-ка вашу красивую бумагу. Чья, чья подпись? Плеско? Не Артемий?

Жемчугов. Так точно, Артемий.

Коновалов. Так. Бригадный комиссар... (Усмехнулся). А вы не могли бы стукнуть Плеско, что... майор Коновалов тут, и... и авось не отшибло память у бригадного комиссара...

Жемчугов. Есть. Разрешите идти?

Коновалов кивнул. Жемчугов и Тюленев пошли к дверям.

Коновалов (подмигнул Трояну). Хоть что-нибудь... За проезд в тыл.

Жемчугов (обернулся. С силой). Товарищ майор, я отправляюсь в тыл по личному приказанию командующего. Стало быть, так надо. И стыдного тут нет ничего. Прикажут на передовую — на передовую пойду.

Тюленев. Верно, товарищ техник-интендант второго ранга. Пошли... Солдат — человек казенный...

Тюленев и Жемчугов, уходя, сталкиваются с Екатериной Михайловной. Пальто ее не застегнуто. На голову накинут платок, из-под которого выбивается прядь волос. Она не шла — бежала сюда.

Простите за беспокойство...

Уходит, за ним Жемчугов.

Екатерина Михайловна (задыхаясь). Вася... Вася... (Кинулась к Коновалову).

Коновалов (подался назад, глухо). Не обязательно... Совсем не обязательно... Илюша... где?

Екатерина Михайловна. Придет.

Коновалов. Я ждал не тебя.

Екатерина Михайловна. Да. И я знала, что ты так скажешь. И все равно я пришла...

Смолк метроном. Секунда тишины — и веселый сигнал из репродуктора, подхваченный на площади, в коридорах гостиницы. Зычный, словно бы обрадованный голос: «Отбой тревоги! Отбой тревоги!» И снова веселая музыка сигнала отбоя.

Линда (подходит к Коновалову). Мужчине идет быть мужчиной, а женщине идет быть женщиной. (Трояну, лукаво). Ауфвидерзейн! (Нарышкину). Счастливый путь — и вам и нам! И если смерти, то... как поет ваш печальный романс... мгновенной... (Неприязненно взглянула на Екатерину Михайловну. Взяла свой фужер, залпом опрокинула вино, швырнула бокал на пол). Нагемисен!

Ушла, за нею — Аугуст и Ян.

Нарышкин. Ух! (Встретил жесткий взгляд Коновалова). Разрешите откомандироваться за клавиром, товарищ майор?

Коновалов (хмуро). К утру быть тут.

Нарышкин. Как штык, товарищ майор. (Козырнув, уходит).

Троян. Я... мне нужно диктовать... простите...

Коновалов. Не уходи, Троян.

Снизу доносится музыка. Играет оркестр.

Троян. Сумасшедшее трио. Весь оркестр в ополчение ушел. А этих... не то эвакуировать забыли, не то — мобилизовать, (Пауза). Играют, а в перерывах зажигалки тушат.

Мучительная пауза.

(Выдернул шнур). Я вас покину. Диктовать... (Взял телефон. Сгреб блокноты со стола). Простите, Екатерина Михайловна. (Уходит в другую комнату, плотно закрывает за собой дверь).

Екатерина Михайловна. Сядем.

Коновалов, ни слова не говоря, садится. Садится и Екатерина Михайловна. Она тоже молчит и только вглядывается в Коновалова, словно бы вновь и вновь убеждаясь, что он живой, сидит перед ней.

Коновалов. Где Илюша?

Екатерина Михайловна. Я просила его... Прости... Немного попозже.

Коновалов. Он здоров?

Екатерина Михайловна. Здоров.

Пауза. Играет оркестр.

Коновалов. Нога его как?

Екатерина Михайловна. Все зажило, делали рентген — кость цела.

Коновалов. А в перемену погоды?

Екатерина Михайловна. Не ноет, все хорошо.

Коновалов. Глаза как?

Екатерина Михайловна. Очки носит.

Оркестр.

А ты сюда надолго?

Коновалов. До конца войны.