Dream A Little Dream Of Me

Комментарий к They All Laughed

http://vk.com/doyoubelieveinfaeries

Хештэг к главе #DaLDoM_Laughed

========== Oh, Lady, Be Good ==========

За двадцать минут до начала пары в аудитории был полный аншлаг, по крайней мере, так представлялось Тому. Если усадить всех любителей американского футбола на места, барышень, шумно обсуждающих очередной скандал шоу-биза, вернуть в кресла, а не на их спинки, то плюс-минус пару сидений, и зал полон. Он сокрушенно покачал головой, в его-то время в начале весны студентов уже начинало потихоньку смывать на улицы, а тут такая готовность учиться. Может, это все Америка и легендарная Колумбия? Может, эта Школа искусств не в пример остальным, несмотря на погоду за окном и вопреки юным гормонам, собрала рьяных фанатиков прекрасного и старательных добытчиков знаний.

Он отвлекся от пространных размышлений, ведь пришел сюда отнюдь не писать социологическо-психологический портрет студентов-искусствоведов. Хиддлстон пожертвовал полутора часами свободного времени, чтобы исследовать одну-единственную студентку этого людного потока. Знал бы, что ее придется искать в целом море людей, что вообще придется нарываться на это самое море, посидел бы в пабе с остальными, которые, к слову, проводили его на свершение подвига, как последнего истинного национального героя, из серии тех, которых любит играть Мэл Гибсон.

Том в который раз осматривал бушующий океан, надеясь найти в центре одного из водоворотов Эллу. Такая девушка просто обязана быть в центре событий. Совершенно случайно его взгляд наткнулся на островок спокойствия во всеобщем хаосе. Его эпицентром и единственным участником была угловатая, почти мальчишеская фигурка, она склонилась над стопкой бумаг и остервенело что-то черкала. Огромные на ее худеньких ножках горчичные ботинки упирались в переднее кресло. Темно-синие шорты еле выглядывали из-под широкой черной футболки с животным принтом, присмотрись Том лучше, он увидел бы и знаменитую зигзагообразную надпись Kiss, и даже название альбома «Animalize». Каштановые волосы подобраны наверх карандашами в непостижимо-хаотичную конструкцию. Ее рука то и дело нервно нащупывает плеер и переключает треки. На соседнем кресле лежит сумка, которая защищает стрессовую зону вокруг девушки от посягательств. Весьма эффективно, ибо кресло по левую руку, несмотря на отсутствие предупреждающих знаков, тоже пустует.

– Возле Вас свободно? – спросил Томас после долгого изучения клиентки. Разительная перемена между той Эллой, что пела и танцевала джаз, и этой неуверенной замкнутой девчушкой поражала. Но даже эта Элла предпочитала его игнорировать. Она не оторвалась от записей, только отложила очередной почерканный листок на сиденье к сумке. – Девушка, не будете возражать, если я займу место Вашей сумки? – он наклонился к ней ближе и снял один из наушников. Она не сразу сообразила, что музыка из двухканальной превратилась в одноканальную, а в правое ухо ворвался шум аудитории, и в перерыве на рекламу послышался чей-то знакомый британский говор.

– Что вы забыли на паре профессора Гордона, Томас? – обратилась она к нему голосом старосты потока, которая ругает нерадивого прогульщика, спутавшего расписание.
– И что это за нелепая кенгурушка? Выглядите как член одного из студенческих братств после перепоя. Снимите капюшон, клоун.

– Все так и было задумано, - улыбнулся он и присел на освободившееся место.
– Боюсь, если последую совету с капюшоном, то сорву пару Вашему профессору. Девушки ниже по ряду выглядят угрожающе, в смысле угрожают моей безопасности, если я открою инкогнито.

– Я - могила, наслаждайтесь открытой лекцией об использовании музыки в креольских магических практиках, - хмыкнула Элла и подумала, что он слишком уж самоуверен на предмет способности сорвать учебный процесс Гордону. Она заткнула недостающий наушник и вернулась к жесткой корректуре.

Хиддлстон был возмущен, чтобы не сказать больше, он прошел огонь, воду и медные трубы позора, чтобы узнать расписание Эллы, а единственное, что услышал в виде вознаграждения – облегченная версия «чего приперся». Он выдернул ее наушники.

– Неужели то, что происходит в наушниках интереснее живого общения? – Том надел их, чтобы узнать, чему предпочли его общество. В неподготовленные уши Хиддлса ударили жесткие гитарные рифы и бескомпромиссные ударные, а вскоре к ним присоединился грубый и хриплый голос. – Что это? – крикнул он, оглушенный музыкой.

– Что? Слишком тяжело для изнеженной Англии? Это Neue Deutsche H"arte, немецкая версия тяжелой постиндустриальной музыки. Слушая их решительную речь с обилием повелительного наклонения, я прекрасно справляюсь с поиском недостатков и излишеств в своей квалификационной работе, - она начала сматывать наушники, понимая, что минуты уединения безнадежно съедаются разговором с этим упрямцем. – Удивлены и разочарованы моими музыкальными предпочтениями?

– Скорее шокирован, - признался Том, все еще не отойдя от немецких приказов, гремевших из наушников. В нем запротестовали все его предки разом. – А еще удивлен, что Вы сидите в добровольной изоляции, а не в окружении сведенных с ума поклонников. Сначала даже подумал, что ошибся, но после того, как Вы начали игнорировать меня с еще большим рвением, чем прежде, признал. Скажите, всей своей холодностью Вы просто мстите за недостаток внимания в университете, правда?

– Да, осознание того, что эти гормонально-нестабильные существа мужского пола не пускают на меня слюни, повергает меня в пучину депрессии, - она хмыкнула и закатила глаза, на долю секунды перед ним появилась девушка из клуба, но богемная заучка быстро вернулась к рулю. – Считайте это защитной реакцией организма на потенциально опасный раздражитель.

– Слабо верится,- покачал головой Хиддлстон, провоцируя ее на демонстрацию силы.

– Я знаю, что от меня требуется. Если я докажу, что с легкостью могу занять место среди накрашенных Барби, Вы будете сидеть паинькой всю пару? – последний вопрос она произнесла почти умоляя. Том улыбнулся, Элла приняла это как «да».

Девушка вынула карандаши из волос, сняла футболку и осталась в обтягивающей майке, поднялась с места, потянулась на носочках, расправила волосы и Тому улыбнулась уже другая Элла, уверенная в своей неотразимости и пресыщенная этой уверенностью.

– У Вас есть мелочь для автомата?

Он, пораженный мгновенным превращением, выгреб из кармана и центы, и доллары. Был бы там ключ и документы, он не заметил бы, как отдал и их. Девушка улыбнулась и забрала пару четвертаков. Она сделала несколько шагов к автомату с водой и уже собрала взгляды ребят, когда же склонилась забрать бутылку, то вокруг вспыхнула лихорадка возбужденных взглядов. Элла повернулась к публике, растерянно похлопала ресничками и беспомощно покрутила пробку на воде, показывая, что ее хрупких женских сил не хватает. Тут же вызвалось войско рыцарей, готовых совершить подвиг ради прекрасной дамы. Она проигнорировала их благородный порыв и кинула бутылку Хиддлстону, который наблюдал одно из самых увлекательных представлений, что ему приходилось видеть. Парни разочаровано посмотрели вслед улетающему подвигу, а когда обернулись к Элле, то и не поняли, из-за чего было столько суматохи. Перед ними стояла угловатая, ссутуленная девчонка с неряшливым пучком на голове. Невидимкой Элла протиснулась на свое законное место:

– Ну, как? Впечатляющее шоу?

– Не понимаю, зачем?

– Все просто. Я уже сказала, что защищаюсь от ненужного внимания. Как Сьюзан Сто Гелитская. Я могу быть невидимкой, если понадобится, - дала сбивчивые объяснения девушка и начала шуршать в сумке в поисках конспекта.

– Сьюзан кто? – шепотом переспросил Хиддлс.

В аудиторию зашел знаменитый профессор Марк Гордон, мужчина лет сорока, высокий, широкоплечий, хорошо скроенный, с правильными чертами лица, а в довершение образа еще и в костюме в духе лондонских денди прошлого века и очках Ray Ban Active Lifestyle, из тех, которые неизменно предают их обладателю плюс сто к “ай кью”. В общем, мужчина был из тех, кого видят в эротических снах абсолютно все студентки: от безмозглых Барби до башковитых фриков, помешанных на предмете преподавания.