Древняя Русь

Ударив со всего размаха тяжелой железной перчаткой по бронзовому щиту - Василько рявкнул.

– Довольно вам реветь как плаксивые ядреные бабы. Может это просто байки, что наши вороги распространяют. А если и впрямь воеводы погибли, то тогда надо не хныкать, а взять в руки мечи и отомстить за погибших!

Рев и стоны разом прекратились.

– Верно, говорит князь! Не время реветь! Отомстим мугланам! Веди нас! Орали тысячи глоток.

– Ударим, когда придет время! Когда все войско будет готово. А пока соколики крепите искусство ратное!

В ярости крикнул князь.

Отправившись после очередной трепки, джихангир объявил ратный сбор. Слухи, донесения различных шпионов говорили, что урусы скапливаются на реке Мологе. Бату-хан хотел одним решительным ударом разделаться с русской ратью. Не смотря на огромные потери, монголы по-прежнему были очень сильны, кроме того, верховный каган Угедэй прислал еще пять туменов. В монгольских степях было голодновато, и кочевники были готовы поехать хоть на край света лишь бы набить пустые желудки. Неисчислимая рать подошла к Угличу. Монголы продолжали щедро сеять смерть на своем пути. Не вдалеке от Углича стоял большой похожий на крепость мужской монастырь. Бату-хан внимательно рассматривал тяжелые кованые металлом дубовые ворота, стены высотой в десять сажень, глубокий ров.

– Это что за хламида.

Обратился джихангир к помилованному князю Глебу. Хотя он и хотел подвергнуть лютой казни князя. Субудай отговорил его, ограничив дело поркой.

– Как говорят у них на Руси, за одного битого двух не битых дают.

– Тогда может и тебя выпороть.

Проворчал Бату-хан и все же разрешил пока жить князю Глебу. И вот теперь он с любопытством выспрашивал.

– Говоришь что это мужской монастырь.

– Да о великий царь тут живут шаманы, которым запрещено смотреть на женщин.

Джихангир натужно хихикнул.

– И среди русских есть такие извращенцы. А разве не ваш Бог сказал, плодитесь и размножайтесь?

Князь Глеб удивился, он никак не ожидал что Бату такой специалист в богословии. Напустив смиренный вид, он ответил.

– Но и Он же устами своего Сына сказал, что иные делают себя скопцами ради царства небесного и всякий смотрящий на женщину с вожделение прелюбодействует в мыслях.

Бату-хан расплылся в блаженной улыбке.

– Я решил, что сделать с этим народом - его надо кастрировать. Ты знаешь, учение ваших попов полезно, если надо извести народ урусов, то лучшей веры не придумаешь.

– Это не для всех лучезарный, а только для избранных.

– По-моему вы все рветесь в царствие небесное, а для этого лучший путь оскопление. С нынешнего дня я повелю оскоплять всех пленных урусов.

Субудай опять вмешался.

– А стоит ли это делать? Урусы выносливые и неприхотливые рабы, а те их кто будет зарожден в рабстве, уже не будут такими строптивыми и печать неволи будет наложена на них с рождения.

– Посмотрим. А пока вышиби магией ворота. Я не хочу снова терять своих воинов.

Субудай потер рукой щетинную харю.

– Уруские шаманы могут быть полезны тебе. Давай лучше пошлем послов, пускай убедят их добровольно сложить оружие.

– Закон Ясы гласит, что мы должны уважать священников из другого народа.

Добавил одноглазый барс.

– Дзе! Уважение надо еще заслужить! Скачи к ним Глеб! Если не получиться уговорить, пробей ворота.

Усевшись на ворона, князь-маг подлетел к воротам.

– Отворяйте люди добрые. Если покорно сложите оружие, то мы не будем разорять ваш монастырь.

– Иди прочь чертяга! Сгинь нечистая сила.

Монахи крестились, грозно махали секирами. Несколько стрел полетело в сторону князя, отразившись от волшебной защиты, они рухнули в сугроб.

– Не губите себя! У Батыя сила великая, коли, не сдадитесь добровольно, то с вами будет вот это.

Князь Глеб запустил внушительных размеров пульсар. Крупный огненный пузырь рванул со страшным грохотом. Покрытые бронзой ворота были сорваны с плетей, разлетелись на оплавленные и дымящиеся обломки.

– Это вам последнее предупреждение. Через час будет штурм.

Монахи растеряно загалдели. Среди них поднялась внушительная фигура Архидьякона.

– Умереть во славу божью мы всегда успеем, но если мугланы сюда ворвутся, то сожгут и разграбят все святые иконы и мощи. Нельзя допустить подобное! Я сам поскачу в стан Батыев.

Монахи роптали, один из них могучий с рыжей окладистой бородой попытался перечить.

– Дух важнее икон! И не предстало нам православным служителям под копыто мунгальского дьявола склоняться!

Однако другие монахи возразили.

– Пускай поговорит, может, пройдут мугланы стороной.

Архидьякону подвели светло-пегого коня. Неспешной рысью священник поскакал в монгольский стан. Нукеры и тургауды пропустили монастырского посланника. Батый встретил священника сидя на блистательном императорском троне.

– Говори, что умеют и могут твои шаманы.

– Мы всего лишь смиренные слуги божьи и молим господа о милости!

– О чем молите.

– Об том, что бы всюду мир, спокойствие, тишина!

Бату-хан грозно зыркнул.

– Самая вредная молитва.

– Молим также, чтобы не было голода, эпидемий, разгула стихий!

– То же глупость, лучше было бы, чтобы вы все эти напасти призывали на головы наших врагов. Не знаю, какая из вас монахов может выйти польза.

Архидьякон сострил хитрую физиономию.

– Когда ты покоришь русские земли, мы научим рабов смирению и покорности, регулярной уплате дани.

– Это уже лучше! А вот поможете мне извести белых мангусов?