Дриблингом через границу

Кто много пьет, тот много ест, и свойство, которым поляки славятся испокон веков, — это гостеприимство. Польское гостеприимство порой приобретает патологические черты и проявляется главным образом в стремлении перекормить гостей. А проще говоря, в любви к добавкам. Гость не поднимется из-за польского стола, пока не съест всего, что положили ему на тарелку, а потом подложили, и еще раз подложили, и еще. Добавки — железный репертуар большинства польских домов, и не стоит ждать пощады. Отказ от добавки оскорбителен для хозяина, а кроме того, не приносит эффекта. Традиция польского гостеприимства уходит корнями в сарматские времена, когда ради принципа «хоть все заложи, да себя покажи» устроитель пира отдавал все до последней нитки.

Склонность к чрезмерности — это, можно сказать, материнская черта, одарившая своим геном многие другие польские качества. Мы бываем не только слишком впечатлительны и чересчур гостеприимны, но также чрезмерно легковерны или чрезмерно недоверчивы. А если уж кому-нибудь доверимся, то верны тоже бываем до последнего — ну, может быть, не столько в любви, сколько в дружбе. Особенно между народами, поэтому дружественные государства мы не предаем никогда. Как тонко подметил наш культовый поэт: «нелюбимый не изменяет» [47] .

47

Имеется в виду песня Мартина Светлицкого (р. 1961) — писателя, журналиста и певца.

Польская инфраструктура

Признаю, солидной инфраструктуры на уровне, скажем, какой-нибудь Германии в Польше нет. Это очевидно. Польша начала вставать на ноги лишь два десятилетия назад, а за двадцать лет невозможно выстроить то, что другие строят шаг за шагом и уже давно. Когда-нибудь мы обязательно наверстаем. Конечно, на свой лад, ибо польская ментальность специфична (см. уланская удаль), и достигать своих целей мы предпочитаем нестандартными способами. И, случается, действительно их достигаем.

Одной из наших сильнейших сторон является (подсознательная) любовь к абсурду, какой даже не снился Ионеско и Беккету вместе взятым. На практике это заключается, к примеру, в том, что мы строим авиабазу на окраине большого города и потом, дабы отвлечь внимание жителей от гула в небе, в центре этого города сооружаем футбольный стадион. Или большой мост, на который два года никто не может въехать, потому что в строительной лихорадке мы упустили такую мелочь, как подъездные дороги. Или же, очарованные, вероятно, красивым названием, покупаем у итальянцев двадцать скоростных поездов «Пендолино», только вот без pendolino [48] , потому что на польских поворотах суперскоростной «Пендолино» не может наклоняться, в связи с чем поедет для своих возможностей супермедленно.

48

Технология «Pendolino» (от итальянского слова «pendolo» — маятник), давшая название поездам, позволяет вагонам наклоняться на повороте, благодаря чему скорость не снижается.

Когда едешь супермедленно, можно любоваться видами, и все было бы даже не так плохо, если бы не факт, что польские города в последнее время начали путешествовать. В этом убедился пассажир с годовым билетом по маршруту Познань-Краков. Этот билет вдруг стал недействительным, и пассажиру пришлось доплатить, так как, по подсчетам компьютера, города за одну только ночь отдалились друг от друга на целых пятнадцать километров. Если города никто не остановит, то «Пендолино» без pendolino будет ехать к цели все дольше. Трудно предсказать, где во время чемпионата окажется Познань — может, под Щецином, а возможно, и на Хеле. Но где-нибудь она точно будет, так что матчи, скорее всего, состоятся. Только бы Краков не оказался по соседству с Веной.

Знаменитые польские дороги и польские вокзалы в контексте абсурда, конечно же, заслуживают отдельных абзацев.

По поводу вокзалов: я не до конца согласна с редактором одной берлинской газеты, который недавно без обиняков заявил, что от польских вокзалов несет за километр. Это неправда: зона распространения вони меньше, а тенденция — понижающая. Вонь обладает тем свойством, что впитывается в стены и постепенно исчезает. Таким образом, мы избавляемся от нее проверенным методом мастеров дзен: без паники, терпеливо и ловко. Туалетов на вокзалах, честно говоря, не прибавляется, зато растет количество вокзальных камер наблюдения, которых у нас теперь больше, чем в Великобритании. Влияние видеокамер на борьбу с вокзальным смрадом трудно переоценить: перед объективом камеры гражданин, даже выпивший несколько кружек пива, прежде чем пописать на стену, дважды подумает.

Тему польских дорог начну с памятников. Памятников у нас в Польше больше, чем автострад, среди них — огромная статуя Христа в Свебодзине. Наш Христос обогнал Христа-Искупителя из Бразилии, и некоторое время мы были лучшими в мире, но, к сожалению, немного погодя нас опередило Перу. Поскольку Giant Jesus Competition [49] продолжается до сих пор и в бой рвется Хорватия, титул вице-чемпионов мы тоже наверняка вскоре утратим. Но все и без того хорошо; а насчет строительства автострад скажу по-английски: is in progress [50] — звучит как-то международное и оптимистичнее. А если в итоге что-то не выйдет, то — как разумно заметил один пользователь интернета — в утешение мы возведем памятник Непостроенных Автострад.

49

Конкурс гигантских Иисусов (англ.).

50

В процессе (англ.).

Конечно, кроме автострад, которых, если честно, пока еще нет, у нас есть классические двухполосные дороги: извилистые, как польская история, хмурые, как серпантины в Гватемале, и дырявые, как бабкины кружева. Дыр в асфальте действительно много. И они на самом деле иногда напоминают кратеры, однако, назвав их «метровыми», уже упоминавшийся берлинский редактор вновь вознесся на вершины гротеска, что делает его в моих глазах почти симпатичным.

Наши польские дороги не только окрыляют журналистов, но также являются любимой темой народных шуток и математических парадоксов. Недавно, например, я вычитала, что число колдобин на дорогах все стремительнее уменьшается, причем происходит это само по себе, без постороннего вмешательства. На одной дороге их количество сократилось вдвое, а глава администрации объяснил это явление следующим образом: «В текущем году на местной дороге стало вполовину меньше ухабов, чем в прошлом, поскольку выбоины малых размеров начали объединяться».

На этой интеграционной ноте я закрою тему польской инфраструктуры и польской логики.

Великопольша

В Польше живет тридцать восемь миллионов поляков; если судить по национальности и вере, то мы образуем довольно сплоченный монолит, однако наша ментальность меняется от региона к региону.

Великопольша — это пространная область в центральной части Западной Польши, в бассейне реки Варты. История Великопольши богата и в минувшие столетия исключительно печальна. А поскольку чемпионат Европы — событие радостное, я не стану распространяться о прошлом, упомяну лишь, пожалуй, что в мрачные времена разделов великопольские земли были захвачены Пруссией, а Отто фон Бисмарк еще больше закрутил гайки и в рамках заботы о чистоте немецкой культуры пытался полностью задавить польскость. Тем не менее поляки мужественно сопротивлялись, лучезарным примером чему служит Михал Джимала — крестьянин, который, не имея возможности построить дом на захваченной земле, воспользовался лазейкой в прусском законодательстве и назло захватчикам поселился в фургоне бродячего цирка. Общая атмосфера тех времен, надо сказать, не очень способствовала развитию спорта в регионе.

Название Великопольши происходит от латинского Polonia Maior, а ее жители — не великополяки, а великополяне. Великополяне — люди славные, хотя и немного замкнутые и недоверчивые. Пародируя фразу несостоявшегося нобелевского лауреата из Аргентины: сто двадцать пять лет партизанской борьбы несколько усложнили здесь церемониал гостеприимства.

Однако прусское влияние имеет и свои положительные стороны. Великополяне бережливы и хозяйственны, их юмор незамысловат, дорогу на красный они не переходят даже ночью, а их любимый овощ — картошка, которая у них зовется «пыра». Великопольские деревни славятся чистотой дворов, симметричностью полей и приглушенностью красок, а гордостью великопольских городов являются их опрятные парки, клумбы с анютиными глазками и уличные кафешки, где охотно и смело ставят мраморные столики среди пластиковых стульев. И еще ночная тишина, всегда воцаряющаяся до наступления ночи.

Историческая столица Великопольши — Познань.

Познань (исторический очерк)

Первые следы, указывающие на присутствие людей на территории сегодняшней Познани, оставили около десяти тысяч лет назад, на исходе ледникового периода, охотники на оленей. Славянские поселенцы прибыли сюда в V веке нашей эры, а зачатки самого града стали возникать в VIII веке, вместе с появлением племени полян. Два столетия спустя, град оказался во власти исторической династии Пястов и стал одной из четырех столиц их государства. Городской статус Познань получила лишь в XIII веке, однако принято считать, что именно в познаньском кафедральном соборе на Тумском острове князь Мешко I, правитель полян, в 966 году принял крещение, называемое Крещением Польши'.