Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность

«Задница Рэя была столь же славной, как она выглядела в душевой. Она была гладкой. Мягкой, но не вялой. Гладкой. О, черт, она даже пахла хорошо, и это не были духи. И, с ума сойти, там был виден этот длинный мешок с низковисящими яйцами между его ляжек. Никакого способа считать, что их нет там.

Я уклонился от света и нежно разделил его ягодицы. Я обнажил его маленькую розовую дырочку. Черт, она не была грязной или особо волосатой или огрубелой или еще с какими-то отличиями, которые я думал есть у мужского очка. Я не мог придумать, почему бы мне не сунуть туда мой член. Я спросил: «Странно, ты в самом деле чистый. Ты что, знал, что это произойдет?». А он говорит, что он всегда содержит себя чисто. Он всегда надеется. <…> Он всегда держит всё наготове для меня. Всё время.

Рэй достал флакон какой-то жидкости и смазал себе проход. «Он поглядел через плечо на меня. «Я знаю, — сказал он, — ты натурал. Не твоя вина, если он у тебя не стоит».

«Ах, черт, Рэй! Помоги же мне, он стоит, как штык. Я хотел бы сунуть его в твою задницу, парень. Прости, но я собираюсь оттрахать тебя в задницу, приятель».

Он подался назад от стола, щупая позади себя пока его скользкая рука не нашла мой твердый член. Когда кончик моего члена раздвинул его полушария, он сказал: «Если ты не хочешь делать это, просто скажи». Он наклонялся, пока мой член не стал толкаться в его тесное очко. Его очко поддалось, а затем оно открылось и половина головки моего члена оказалась в нем. Он глубоко вдохнул воздух и как бы сел задом на мой член. Мы оба одновременно выдохнули «Ах, мать твою!»

Я положил свои руки на его грудь чтобы притянуть его к себе. Он вообразил, что я нащупываю нечто, чего там нет. «Жаль, — сказал он, — она плоская». Ну, она и была плоской, но его член не был. Я открыл это, когда пытался найти ручку, за что держаться, на его чреслах. <…> Я охватил ладонью его член. Помню, я думал, какой он прямой, какой твердый, каким большим ощущается в моей руке, я ведь никогда не держал прежде стоячего члена другого парня.

Он попрыгал немного на моем стержне, а потом сказал: «Пожалуйста, нагни меня на стол и трахай меня изо всех сил. Ну знаешь, с силой, как жеребец». Я и чувствовал себя жеребцом. Я чувствовал, что могу поднять его над столом на одном лишь члене. <…> Я трахал его неглубоко, потому что ощущал отверстие вокруг головки члена почти непреодолимым. Я бы трахал его так до самого конца, но он простонал: «Всунь его весь. Давай, оттрахай меня. Я хочу его чувствовать».

Тут я ввел всю штуку в него. «Чувствуешь?» «О, да» — отвечал он и сжал свой мускул вокруг моего члена. — Я люблю, когда твой член весь во мне». Я знал, что это правда. <…> Я выпрямился и размашисто трахал его, зная всё время, что я трахаю парня, трахаю своего друга, и что это один из лучших кусков, которые я когда-либо оторвал. <…> Его дыра подходила к моему штырю как перчатка к руке, и я думал, да, вот как я могу трахать, когда мой член оказывается там, где ему нравится.

Я слишком поздно понял, что вот-вот спущу свои сливки в его попку, хочу ли я этого или нет. «Держись, малыш» — сказал я. <…> Мои руки охватили его за грудь, и я сгорбился над ним, чтобы вертя тазом ввинтить мой штырь в него. Давление в моем члене было таким, что я чувствовал, что он может лопнуть по всей длине… <…> Ах, черт, я фонтанирую в заднепроходное отверстие парня, и это мне чертовски нравится!»

После всего Уоллис осознал, что Рэй плачет. Он тут же спросил: «Я причинил тебе боль?» Шмыгая носом, Рэй напомнил: «Знаешь, я ведь сказал тебе, что открою, кто первым оттрахал меня?» «Да». «Это был ты».

Уоллис признал, что всё это было великолепно. Но всё же пришел к выводу: «Я, вероятно, не гей. Это Рэй был геем. А я был геем только для Рэя». Он решил, что он не гомосексуален и даже не бисексуален. Он «Рэесексуален».

(Eighner 1998:181–221)

Эта возможность сосредоточиться в гомосексуальных контактах только на одном мужчине, делая только для него одного исключение, выступает и в опросах Зилэнда. Она служит для гетеросексуалов самоутешением и самооправданием в их гомосексуальных зигзагах, позволяя считать себя всё же вполне гетеросексуальными — несмотря ни на что. А может быть, так оно и есть? Если использовать терминологию конструкционизма, то в их гетеросексуальном сценарии образуется небольшой гомосексуальный антракт. Или хотя бы гомосексуальная реплика a part.

Если сопоставить ранее приведенные примеры из Эйнера (где парни ограничиваются взаимной мастурбацией) с только что приведенными, то можно лучше представить себе психологию гомосексуального зигзага.

По-видимому, возможность такого зигзага кроется в том, что для гетеросексуала нет жесткой разграниченности наслаждений. Есть шкала постепенного нарастания удовольствия от сексуальных раздражений, в которые включаются добавочные факторы, усиливающие удовольствие. Почти все мужчины знают приятное ощущение от мастурбации. Морально могут быть разные впечатления — недовольство собой, раскаяние, боязнь последствий, но физически ощущение приятное. Ощущение это несколько усиливается от совместности мастурбационных действий — как в данном случае, — ибо добавляется сочувственное, солидарное, интимное соучастие, а, возможно, и некоторый элемент эксгибиционизма и вуайеризма. Поэтому даже мужской партнер повышает сексуальное удовольствие от этих действий, хотя женщина и была бы желательнее. Разумеется, сексуальное возбуждение усиливается, если партнер привлекателен внешностью и душевными качествами — как друг. И, надо сказать, если партнером гетеросексуала оказывается гомосексуал, возбуждение обоих оказывается выше, потому что гомосексуал, естественно, более страстно реагирует на такое сближение, а это отражается на чувствах партнера, для гомосексуала же часто перспектива соблазнить новичка представляется особенно увлекательной. Следующую, очень близкую, ступеньку по лесенке к гомосексуальному приключению образует взаимная мастурбация.

Многим она ностальгически напоминает те генитальные игры, которые проводились в детстве и отрочестве. От нее уже только один шаг до объятий, «контакта всем телом» и фелляции, которые вполне гомосексуальны.

Чтобы проверить эти соображения я решил расспросить обычного парня с сугубо гетеросексуальным опытом, вполне удовлетворенного этим опытом и без всяких гомосексуальных переживаний — может ли он представить себя в ситуации гомосексуального приключения, может ли при каких-либо условиях пойти на такое приключение. Я нашел такого человека. Интервью согласился дать Мансур Г., 19-летний абитуриент, приехавший в Санкт-Петербург из Поволжья. Мансур производит впечатление умного и волевого парня. Роста выше среднего, фигура легкая и очень спортивная: сильные плечи, мускулистые руки. На широкоскулом лице (Мансур — татарин) серьезные зеленоватые глаза под густыми черными бровями вразлет. Густая длинная шевелюра. Из распахнутой рубашки выглядывает волосатая грудь. Словом, воплощенная мужественность.

«Автор. Спасибо за согласие ответить для печати на деликатные вопросы. Но отвечать нужно очень откровенно, иначе вообще нет смысла в интервью. Поэтому я обещаю ничего не печатать без твоей проверки и подписи. Кроме того, я готов поместить твое интервью под псевдонимом или под инициалами только.

Мансур. Незачем, я не против того, чтобы интервью было под моим собственным именем. Я уже как-то участвовал в социологическом опросе, было очень интересно. Помогает самому многое осмыслить.

А. Всё же оставим решение на конец беседы. Для начала расскажи, пожалуйста, о твоих детских сексуальных переживаниях.

М. А переживаний не было никаких. Я долго рос без всяких сексуальных интересов. Потом, лет с 12, когда стал ломаться голос, вдруг началось очень бурное развитие сексуальных ощущений, интерес к девочкам…

А. Мастурбация…

М. Нет, мастурбация появилась потом, только после первого сношения — как замена. Конечно, неполная замена. В общем меня стали интересовать девушки, женский пол. Играл я, гулял, проводил время — с парнями, но тянулся к девушкам, которые были старше меня. Когда повзрослел, чувствовал я себя гораздо лучше именно в женском обществе. Они мне казались намного интереснее. С мальчишками всё было грубее: мат, драки, пьянки, а девушки умнее, деликатнее, с ними всё более дружески.

А. В каком возрасте было это первое сношение, с кем, и много ли было с тех пор?

М. Первый опыт был в 16, то есть три года назад, с женщиной на несколько лет старше меня, а потом предпочитал ровесниц. Их сменилось пять.

А. Чья была инициатива?

М. В первом случае — ее. Это была подруга моей старшей сестры, чуть помладше ее, но старше меня. Ей было лет 20. Она быстро обратила на меня внимание, и сестра, заметив это, стала часто оставлять нас одних. Вот когда родители как-то уехали, сестра сказала, что ей надо по делам, и мы остались одни с подругой. Эта подруга сразу стала меня целовать и раздевать. Я был в майке и в шортах. Сразу я стал ей помогать в этом и расстегивать ее тоже. Я был раздет первым и нисколько не стеснялся этого. Она говорила, что я ей понравился именно своей чистотой и неопытностью, потому что ей надоели мужики. Когда она была раздета, она навалилась на меня сверху. Некоторое время мы целовались взасос, а потом она сказала, что мужчина должен ЭТО сделать сам. Я не сразу мог найти дорогу, она направляла словами: «Ниже, выше». Когда вошел, я сразу стал лихорадочно работать всем телом, и он несколько раз выскакивал, потом снова приходилось с трудом находить дорогу. Это продолжалось недолго, и я кончил в нее. Она сказала немножко пренебрежительно: «Какой ты еще молодой!» Это мне не понравилось, она вообще была не моего типа: слишком энергичная, с хрипловатым голосом, но в общем я был на седьмом небе. Через несколько недель мы это еще раз или два повторили, но всё было в том же духе. Всё-таки мне хотелось другой женщины, не такой.