Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие

Мещерский скончался в 1914 г. в возрасте 75 лет. Всю его жизнь близость с ним налагала клеймо гомосексуальности на любого молодого человека. Не должен избежать этой участи и Никс, Николай Александрович, цесаревич, едва не ставший царем. Так что если бы он появился на престоле… Ну, а что если бы и появился? Всю страну превратил бы в голубой клуб? Ну зачем такие страхи. Подобные государи бывали в других странах — и ничего: Александр Македонский, Юлий Цезарь, Ричард Львиное Сердце, Людовик XIII, Яков I, Вильгельм Оранский, Карл XII, Фридрих Великий и многие другие). А вот интеллигентный и образованный человек на престоле был бы России очень не лишним.

9. Убийца Распутина

У Александра II был еще один сын, младший — Павел, предмет нежной любви и заботы со стороны предшествующего по возрасту брата Сергея Александровича (того самого, о ком уже было рассказано). Павел был женат на греческой принцессе (но из немецкой династии, как женились почти все Романовы) и имел с ней сына, но после ее смерти вступил в середине 90-х годов в любовную связь с разведенной полковницей Ольгой Пистолькорс, урожденной Карпович, которую офицеры называли «мама Леля». Разведенная, да еще худородная! Дом Романовых не принял ее, дети от этого союза были незаконными, и великому князю пришлось скрыться с Ольгой за границу. Позже Ольга Валерьяновна получила от баварского короля титул графини Гогенфельзен, а от русского царя — княгини Палей, но последнее — лишь в1915 г. Ав начале этой истории великий князь и его новообразованное семейство проживали за границей, детей же его от первого брака, законных, принял на воспитание старший брат Сергей Александрович, у которого не было своих детей.

О сыне Павла — Дмитрии — Ротиков в «Другом Петербурге» пишет:

«Дмитрий Павлович родился таким хиленьким, что его буквально приходилось укутывать ватой. Дядя собственноручно купал младенца в бульоне. Вырос мальчик в хорошенького, как куколка, юношу. Называли его «изделием Фаберже» за редкое изящество. Считался он болезненным, что не мешало ему заниматься конным спортом и даже входить в олимпийскую сборную России в 1912 году… Близкая дружба его с Феликсом Юсуповым наверняка имела эротическую подкладку, по общим наклонностям юношей» (Ротиков 1998: 395).

Знатность Феликса новая. Дедушка Феликса тоже Феликс, но просто Эльстон, получил графский титул, женившись на графине Елене Сумароковой. Отец, граф Феликс Феликсович Сумароков-Эльстон, так сказать, Феликс II, женившись на княжне Зинаиде Юсуповой, получил в результате и княжеский титул после смерти тестя, поскольку мужская линия Юсуповых на этом пресеклась. В 27 лет его сын, князь Феликс Сумароков-Юсупов-Эльстон, уже Феликс III, женился в 1914 г. на великой княгине Ирине Александровне, племяннице Николая II, и, таким образом, породнился с Романовыми. Его дочь, родившаяся в 1915 г., была уже наполовину Романовой.

Спортивный и изящный Дмитрий Павлович, друг Феликса III, приходился Ирине кузеном. Феликс в юности тоже был очень красив и любил переодеваться в женское платье. Более того, в двадцать лет впервые вышел в этом наряде на публику. Затем не раз появлялся в образе очаровательной мадемуазели в ресторанах России и Европы. Как он описывает в своих мемуарах, однажды в Париже он как-то заметил, что «пожилой субъект из литерной ложи настойчиво меня лорнирует. В антракте, когда зажегся свет, я увидел, что это король Эдуард VII». Позже королевские слуги пытались выведать, кто эта красотка. Английский король славился своими донжуанскими похождениями.

Вернувшись в Россию, Феликс решил повторить парижский успех, выступив на сцене модного кабаре «Аквариум». В мемуарах эта история описана в подробностях. «В назначенный день в женском наряде явился я к директору. На мне были серый жакет с юбкой, чернобурка и большая шляпа. Я спел ему свой репертуар. Он пришел в восторг и взял меня на две недели». На сцену «Фелюша» вышел в хитоне из голубого тюля, расшитого серебряной нитью. Над головой колыхались синие и голубые страусиные перья. А на шее и руках сверкали самые настоящие брильянты — из семейных драгоценностей Юсуповых-Сумароковых-Эльстонов.

Это и подвело исполнительницу шансонеток. На одном из представлений светские зрители опознали родовые драгоценности Юсуповых, и разразился скандал. Отец был в бешенстве. Как вспоминает не без грусти виновник скандала, «карьера кафешантанной певички погибла, не успев начаться. Однако игры с переодеванием я не бросил. Слишком велико было веселье» (Боханов 2000: 204–206). В старости он вспоминал, как они с приятелем, переодевшись кокотками, заигрывали с мужчинами в ресторане «Медведь» на Конюшенной.

Таков был друг Дмитрия Павловича.

Феликс и Дмитрий, сговорившись с депутатом Думы Пуришкевичем, решили взять на себя избавление России от царского фаворита Распутина, сибирского мужика, который из-за своих знахарских способностей приобрел при дворе слишком большую силу, снимал и назначал министров, решал, надо ли наступать войскам или нет.

Князь Феликс Сумароков-Юсупов-Эльстон предстает в книге Ротикова (1998: 142–148) как убийца Распутина. Убийство произошло в его дворце, он организовал всё, но непосредственный смертельный выстрел принадлежал не ему. В мемуарах выстрел брал на себя Пуришкевич, депутат Государственной думы, но и это сомнительно.

Феликс Юсупов. 1912 г.

16 декабря 1916 г. Феликс заманил Распутина в свой дворец на набережной Мойки, д. 94, якобы чтобы устроить его встречу со своей женой Ириной, красавицей и урожденной Романовой, т. е. великой княгиней. Старец лишь по титулу, а на деле вовсе не старый (ему было 44 года), Распутин клюнул на эту приманку и прибыл. Его отвели в специально приготовленный подвал, замаскированный под гостиную. Но женщина всё не появлялась. Феликс в ожидании угостил старца пирожными, в которые была подложена лошадиная доля цианистого калия. Наливал ему отравленное вино. Играл для него на гитаре и всё ждал, когда же тот упадет. Старец лишь пожаловался на какой-то привкус, но был ни в одном глазу.

Тогда испуганный Феликс, не зная, что яд обезвреживается сахаром, бросился к своим сообщникам, прятавшимся в другом помещении дворца, и дрожа объявил, что старец и в самом деле святой или заговоренный. Тут к нему присоединился Пуришкевич и, когда старец, заподозривший неладное, бросился бежать из дворца, то некто — то ли Юсупов, то ли Пуришкевич — произвел в него издалека выстрелы. Тот упал, обливаясь кровью. Юсупов еще избивал павшего старца железной тростью. Заговорщики на всякий случай связали труп, завернули тело в шубу, уложили в автомобиль Дмитрия Павловича и повезли к Неве, а там бросили в прорубь. Когда через несколько дней полиция достала тело из проруби, полицейские увидели, что одна рука была освобождена от веревок, а легкие наполнены водой, то есть при утоплении старец еще дышал и пытался вызволиться…

Это версия убийства, восстанавливаемая по документам царского следствия. Тут есть много неясностей. Во-первых, Ирины в это время вообще не было в Петербурге, она была в Крыму, Распутин мог бы об этом легко узнать. Вряд ли Феликс сумел бы заманить его такой приманкой. Во-вторых, штатский деятель Пуришкевич плохо владел оружием, а стрелять ему пришлось бы с далекого расстояния. Вряд ли он попал бы в далекую цель. Феликс же был вообще в истерике. Поэтому основным убийцей был некто иной. По-видимому, это был великий князь Дмитрий Павлович, молодой офицер и хороший спортсмен. А Юсупов и Пуришкевич брали на себя убийство для того, чтобы выгородить представителя династии. Впоследствии же убийство Распутина, ставшее сигналом к падению царизма, стало для них чем-то вроде жизненного подвига, и они хвастались им как историческим деянием. Для них уже не было смысла восстанавливать истину.