Другая жизнь. Назад в СССР-2
Шрифт:
— Понятно.
— Иди, снаряжайся.
— Пошёл…
Татьяна снова как-то странно на меня посмотрела.
— Она, что ли? — подумал я. — Не… Не может быть…
— Странный ты с утра какой-то, — сказала Татьяна. — Смотришь как-то… У тебя всё в порядке?
— Хм… Я странный с утра? — удивился я мысленно. — А сама?
— Нормальный, — буркнул я и пошёл в палатку надевать альпинистское снаряжение. Когда я вышел, Татьяна захлопала глазами и приоткрыла рот.
— Ты это что? Что это?
— Что именно? — счпросил я. — Если ты про снаряжение — то на ногах галоши,
— А как ты спускаться будешь без лифчика? Ведь спалишь же спину…
— А вот что у меня есть, — показал я на гнутого паука, аналога «букашки Кошевникова».
— Что это за гадость?
— Сама ты… Это спусковое устройство.
— Что-о-о?
— Что слышала. Мне его папа сварил. По моему эскизу. На скале покажу. Проверено на «Диване». Тут держишь веревку и спину жечь не надо.
— И система у тебя странная. Почему без верха?
— А зачем? Верёвки грудь сжимают. А в этом пояс держит, и сидишь удобно. Вот петля.
— Хоть крепко сшито?
— Фирма веников не вяжет, качество гарантировано. Хэнд мэйд.
— Чего?
— Ручная работа. Сделано руками. Капроновая нитка…
— Ну-ну… Покажешь, как работает. А при нижней страховке?
— Вот так и так, — я показал.
— Хм. Иди, страхуй.
— Что материшься?
— Ударю…
— Всё-всё-всё…
Мы хорошо потренировались. Сначала я страховал, и смотреть моего «паука» и мою поясную систему приходили смотреть и находкинцы, и красноярцы, и даже судья. Все цокали языками и отходили в задумчивости.
Дело в том, что сейчас использовали самые примитивные способы спуска, как то пропускание фала через ногу, спину и тому подобное. Каких-то приспособлений не было. В мире, наверное, было что-то, но контакты СССР с «миром» были очень ограничены. А наша промышленность, скорее всего, их не производила. Да, не «скорее всего», а не производила и всё. Вот я и решил восполнить пробел. А за одно себе подсобить. Предок и другие новшества предлагал, но я от сверхтехнологического прорыва в области развития альпинистского снаряжения решил пока воздержаться. Хотя, если бы не запрет индивидуальной коммерческой деятельности в СССР, можно было бы эту тему развить и прилично заработать. А пока… Придётся раздавать дары безвозмездно, то есть — даром. Дары даром, дары — даром… Да-а-а… А как иначе? Если в связке одной с тобой, там поймёшь кто такой…
Короче, Татьяна оценила положительно моего «паучка» и поэтому получила от меня дар. А получив, прикрепила к себе и пошла к «нашему дереву» тренировать спуск с его помощью. У меня была ещё парочка пауков, но сбивать с панталыку своих соратников я не стал.
Пришёл посмотреть на меня и Железняк. Он сначала хмыкал, глядя на мою поясную систему, а потом решил потрогать, когда я закончил страховать очередную скалолазку.
— Разрешишь? — спросил он и, не дожидаясь ответа, засунул пальцы мне за пояс.
— Руку убрал! — сказал я тихо.
— а, ладно, — хмыкнул Константиныч и запустил ладонь ещё дальше.
Я резко присел, и когда он «на автомате» схватил мой пояс, крутанулся, вставая в противоположную сгибу локтя его руки, потом снова присел, привстал
провёл руку под его рукой и крутнулся в другую сторону и он, шлёпнувшись на спину, ойкнул.— Падла! Ты мне руку сломал! — простонал Железняк.
— Извини, не хотел. Не надо щупать меня, как девушку!
— Я не тебя щупал, а снарягу твою, — сипел Железняк, держась то за кисть правой руки, то за локоть.
— А тебе разрешили ко мне прикасаться? Я мужские обнимашки не люблю. Я вообще подумал, чёрт знает что. Что ты к моим яйцам тянешься.
— Дурак! — сказал Железняк и опираясь на левую руку, поднялся с земли.
Наши девчонки смотрели на него с пренебрежением на лицах, а кое кто с улыбкой, но никто не бросился ему на помощь.
— Ещё пожалеешь, — проговорил он, уходя в сторону медицинской палатки.
— Уже жалею и сочувствую. Честное слово, не хотел. Извини, Игорь Константиныч, подлеца. Ей Богу, рефлекторно. Думал, ты на мою честь покушаешься. Девственную.
Девчонки дружно заржали.
Настя, молоденькая — наверное второкурсница — миниатюрная, начинающая скалолазка, подошла ко мне.
— Ты специально его, да?
— Да, нет, Настюша! Терпеть не могу, когда меня мужики лапают, — сказал и передёрнул плечами я. — Только, если в борьбе. И то, стараюсь не давать захват. Особенно за пояс.
— А девушкам трогать себя даёшь? — тихо прошептала девчонка.
— Э-э-э… Прямо вот так как, он меня, ещё никто из девушек не пытался, — прошептал и я. — То же, наверное, э-э-э, подножку сделал бы.
— Хе-хе-хе, — захихикала Настюша и хитро стрельнула не накрашенными глазками. — Научишь меня приёмчикам?
— Зачем тебе? Тренируй пальцы. Ущипнула за что-нибудь и повела в милицию.
— Хе-хе-хе… За что это?
— Да, что первое под руку попадётся… Хе-хе…
Я непроизвольно посмотрел на её грудь, поддерживаемую верхней системой.
— Но-но, — сказала она. — Я тебе ущипну!
— С ума сошла?! Как ты такое про меня могла подумать? Такое богатство только холить и лелеять…
Я «тяжело» вздохнул. Девушка обернулась на товарок по связке.
— Хочешь, я к тебе приду ночью? Полелеешь…
— Фига себе, — подумал я, и просто кивнул, сглотнув слюну. — Сегодня надо на вход вешать табличку «Занято».
— Смотри, не сбеги к своей Танечке.
— К какой Танечке? — опешил я.
— Сам знаешь, какой… Хе-хе…
— Ты о Миргородской?
Настя кивнула.
— С ума сошла? У неё же Сашка! Они женятся скоро, — прошептал я.
— Они на сессии поругались, — сказала девушка и зажала губы ладонью. — Ой! Зачем я сказала?
— Да, ну, нафиг, — махнул я рукой. — Помирятся. И с чего ты взяла, что она моя?
— НУ, как же… Она тебя в свою палатку так просто пустила. Даже не задумавшись.
— Там занавеска.
— Ой! Я тебя умоляю… Хе-хе… Занавеска…
— Настёна, ты что там прилипла к Мишке? Иди, сцепляться будем, да полезли уже!
— Смотри! — шепнула Настя. — Не шути со мной!
— Избави Бог, — прошептал я, округлив глаза и тут появилась Татьяна.
— Ты зачем Игорю руку сломал? — сходу спросила она, вставив кулаки в бёдра.