Другой дом

– Что вы перестали мне доверять?
– перебил Тони.

– Ни в коем случае. Я от своих слов не отказываюсь.
– И, хотя красивая, с неподвижным бледным лицом, голова его собеседницы и прежде была гордо поднята, она стала казаться еще красивее, и в посадке ее было еще больше достоинства теперь, когда после его неудачной фразы Роза смотрела на него сквозь туман набежавших слез.
– Я верю, что вы искренне старались помочь мистеру Биверу, и потому по-прежнему полностью вам доверяю.

Тони улыбнулся, как бы чувствуя за собой какую-то вину, но будучи в то же время поневоле заинтригован.

– Тогда что же такое вы должны мне сказать?

– Что я не доверяю мисс Мартл.

– О, моя дорогая!
– Тони поспешил рассмеяться в ответ на это заявление.

Но Роза продолжала свою речь со всей рассудительностью и определенностью.

— Вот что изменилось, и вот что заставило меня, как вы говорите, задуматься о том, какую пользу я смогу принести, или скорее о моих прямых обязанностях. Полчаса назад я знала, как сильно вы ее любите. Теперь же я знаю, как сильно она любит вас.

Смех Тони оборвался. Его лицо стало лицом человека, которому шутка внезапно показалась слишком серьезной.

– И, стало быть, обладая теперь этими замечательными познаниями, вы полагаете, что?..

Роза замялась, но она зашла уже слишком далеко, чтобы вдруг стушеваться.

– Что лицу, о котором мы говорим, - и это вполне естественно - было бы глупо терпеть какое-либо препятствие на пути к замужеству с вами.

Эти спокойным тоном сказанные слова звучали так ясно и недвусмысленно, что у Тони на мгновение странным образом перехватило дыхание, причем так резко, что он одновременно с удушьем почувствовал тошноту.

Преодолевая дурноту, он выпалил:

– Помилуйте, почему же для этого лица это более естественно, чем для вас?

– Учитывая, что я вас люблю так же, как она? Потому что вы не любите меня так же, как любите ее. Именно и только поэтому, дорогой Тони Брим!
– произнесла Роза Армиджер.

Она отвернулась от него с печальным, исполненным достоинства видом, как будто навек покончила и с ним, и с обсуждаемым предметом, а он стоял там, где она его оставила, глядя на дурацкую зелень у себя под ногами и медленно проводя рукой по волосам. Однако пару секунд спустя он услышал, как Роза издала странный возглас, и, оглядевшись, увидел, что она стоит лицом к лицу - правда, на противоположной стороне пологой лужайки - с джентльменом, в котором он, будучи уведомлен о его появлении, сразу признал Денниса Видала.

XXIII

Тони был уже подготовлен к встрече, и это давало ему преимущество перед Розой, которую сие явление призрака настолько вывело из равновесия, что она оказалась совершенно не способна отреагировать на него, не теряя лица. В ошеломлении она ухватилась за спинку ближайшего стула, оперлась на нее и уставилась широко распахнутыми глазами на своего старого поклонника. Хозяин Баундса не мог припомнить, видел ли ее когда-нибудь в таком искреннем изумлении. Он, однако, почти сразу же был не только поражен, но и немало восхищен тем, как быстро она взяла себя в руки — это умение свойственно людям, чей душевный склад противится чрезмерному проявлению эмоций. Роза была способна испытывать удивление, равно как и прочие чувства, но так же мало склонна его демонстрировать, как выставлять напоказ и все остальное. Оба джентльмена не могли не заметить произошедшей в ней мгновенной перемены — перемены, вызванной ощущением, что смутившее ее происшествие само по себе даже в худшем случае не навредит ей так, как могло бы навредить, будучи ложно ею истолкованным. Одновременно Тони осознал и то преимущество, какое сведения, полученные от миссис Бивер, давали ему над стоявшим тут же беднягой, который, судя по выражению его лица, оказался явно не готов к двум вещам. Во-первых, к тому, как будет все его существо потрясено, когда он спустя столько лет вновь увидит эту своевольную, полную сил и жизни женщину, когда-то им потерянную, но до сих пор любимую. Во-вторых, к тому, как лихорадочно заработает его воображение, когда он застанет ее наедине с мужчиной, который, пусть и ненамеренно, стал причиной ее неверности. Тревога, явно написанная на лице Видала, оказала ему дурную услугу; он на минуту приостановился, и этого оказалось достаточно, чтобы Тони, увидевший его волнение и от души его пожалевший, успел в то же время отметить, что румянец уже схлынул с лица Розы, и она вновь выглядит настолько невозмутимой, насколько может быть невозмутимой молодая чувствительная женщина.

Повисла тишина, пусть и недолгая - я дольше ее описываю, - но такая гулкая, что Тони в интересах всеобщей гармонии поспешил ее нарушить. Что касается его собственной позиции, то, поскольку в прошлый приезд Денниса он выступал в роли хозяина, а тот - учтивого гостя, Тони, как бы возобновляя прежние отношения, протянул ему дружественную руку. У него отлегло от сердца, и он даже слегка удивился, когда молодой человек, несмотря на общую неловкость, тут же без лишних церемоний протянул ему в ответ свою. Однако удивительней всего был факт, о котором поведало ему некое шестое чувство: пока он дружески помогал Деннису подняться с берега на лужайку, Роза Армиджер, затаив дыхание, явно ожидала какого-либо знака, нельзя ли ей - ради тех отношений, что сложились у нее с ним, с Тони, и при этом без особого риска - изобразить дело так, будто она не только предвкушала то, что сейчас произошло, но, может быть, даже сама все это и устроила. Ей, естественно, было чего опасаться, и Тони, внезапно - и без особых на то причин - воодушевившись, решил поспособствовать любой попытке, какую она могла предпринять, дабы сохранить в этой ситуации лицо. И все же, предвидя конфуз, который могло вызвать слишком явное изумление Розы, он поспешил сказать Деннису, что был бы сам поражен его появлением, если бы его не предупредили заранее: миссис Бивер сообщила ему о только что прибывшем к ней госте.

– Ах, так она вам рассказала?
– спросил Деннис.

– Только мне - в знак большого доверия, - рассмеялся Тони.

Услышав эти слова, Роза, естественно, не могла не удивиться, что первенство было отдано не ей.

– Что?.. Вы уже были здесь?

– Час назад, - ответил Деннис.
– Я попросил миссис Бивер не говорить вам.

Теперь Роза могла мягко его упрекнуть.

– Она в точности выполнила вашу просьбу, но, помилуйте, к чему эта ужасная секретность?

Роза говорила так, будто бы ему совсем не из-за чего было смущаться, и подавала отличный пример правильного поведения. Она повторила приветственный жест Тони, и тот про себя отметил, что ни одна юная леди не смогла бы протянуть былому поклоннику столь дружественную руку через пустыню четырех холодных лет.

– Мне легче объяснить, - промолвил Деннис, - почему я здесь появился, чем то, почему я отсюда исчез.

– Вы появились, полагаю, потому что хотели увидеть меня.
– Слова Розы были обращены к одному из ее поклонников, но взгляды свои и даже смех она адресовала другому, демонстрируя ему облик, к этому времени уже полностью - и непостижимо - обновившийся.
– Вы знали, что я здесь?

– В Уилверли?
– Деннис замешкался.
– Я считал, что иначе и быть не может.

– Боюсь, вы все-таки приехали сюда ради мисс Армиджер, - весело заметил Тони.

Ему казалось, что, заговорив в беззаботном тоне, он поможет им всем расслабиться.

Так и случилось: веселье оказалось заразительным.

– При ней я бы иначе и не сказал, даже если бы это было неправдой!
– пошутил в ответ Деннис.

Роза подхватила:

– К счастью, это правда, так что врать вам нет надобности.

– Действительно, врать мне ни к чему!
– воскликнул Деннис.

Фокус, таким образом, удался, и все трое почувствовали себя в своей тарелке. Еще больше позабавило Тони то, что на этот раз лгать по необходимости пришлось не ему и не Розе, а человеку, правдивость которого с самого первого, еще того, давнего дня их знакомства показалась ему почти несовместимой с обычной беседой. С каждой минутой становилось все очевиднее, что возвращение старого друга заставило Розу, после того как миновало первоначальное изумление, засиять — и вполне естественно — пуще прежнего. Она преодолела свое замешательство c таким виртуозным мастерством, что Тони вновь не смог про себя не посетовать на те жизненные сложности, что отдалили его от женщины столь незаурядных дарований. Сожаление это отчасти уравновешивалось иным ощущением: он всякий раз чувствовал себя на коне, когда надо было довести до конца или, что называется, с успехом провернуть какое-то дело. Его дипломатичность, его плавная, слегка высокопарная манера изъясняться обеспечивали ему широкую популярность, шла ли речь о делах повседневного управления или о председательстве на собраниях. И разве он в каком-то смысле не председательствовал, не заправлял делами прямо сейчас? Видал мог бы как нельзя удачней отвлечь на себя внимание Розы — особенно если, чуть поднажав, поспособствовать ему в исполнении этой роли. Сейчас Тони был так воодушевлен этой мыслью, что в рвении своем не мог увидеть ситуацию в целом. Его рвение, однако, было вполне оправдано тем обстоятельством, что молодой человек из Китая так или иначе — что тут к чему, выяснится позже — олицетворял собой облегчение для него, Тони, — облегчение, не менее реальное из-за того, что оно, скорее всего, лишь временно. И сама Роза, слава богу, со всей своей экзальтацией была здесь фигурой всего лишь временной. Тони уже готов был простить неуместный и назойливый интерес, проявленный сим джентльменом к благополучию Эффи: эта бестактность показалась ему вполне извинительной, стоило Тони увидеть, как пальцы гостя смыкаются вокруг руки, протянутой Розой. Тут оставалось только присвистнуть и пожать плечами: страсть, о которой так красноречиво свидетельствовало это рукопожатие, явно пережила (в чем его ранее уверяла и миссис Бивер) постигшее ее некогда крушение, и Тони немедленно стал озираться кругом в поисках веревки, которую он мог бы бросить, или палки, какую мог бы протянуть на помощь Деннису. С этой минуты он поистине всего себя посвятил задаче спасения утопающего и только и желал уже сейчас дать понять борющемуся пловцу, что никто в другом доме не заинтересован в том, чтобы тот не добрался до суши.

Деннис не успел и двух минут провести в обществе Тони, как уже начал ощущать результаты овладевшего хозяином Баундса радостного воодушевления. Поскольку Тони в некотором смысле вытащил вновь прибывшего на берег, теперь было вполне естественно предложить последнему стол и кров, что Тони, не теряя ни минуты, и сделал, попутно выразив надежду, что Деннис еще не успел остановиться в гостинице, а если успел, то согласится немедленно перевезти свой багаж в Баундс. Деннис явно был немного смущен таким бурным приемом, но, прежде чем он нашелся с ответом, инициативу перехватила Роза (с той минуты, как собственное необычайное спокойствие стало казаться ей вполне естественным и логичным, пережитого потрясения как и не бывало).

– Почему же вы должны отнимать его у нас и считаете, что он согласится? Разве миссис Бивер не вправе ожидать, - спросила Роза, обращаясь уже к Деннису, — что, поскольку вы теперь уже не можете от души насладиться секретностью своего визита к ней, то, выбирая, где остановиться, отдадите ей предпочтение?

– Позвольте мне напомнить как вам, так и мистеру Видалу, - ввернул Тони, - что в прошлый свой приезд он как раз отдал ей предпочтение. Миссис Бивер не постеснялась буквально умыкнуть его из-под моей крыши. Я лишился — мне пришлось лишиться — даже удовольствия навестить его. Теперь же я собираюсь наверстать упущенное и таким образом отомстить: я отплачу миссис Бивер той же монетой.