Дружинник

— Кто бы то ни был, отныне тебе нельзя выходить из дома без охраны, — заявила Катрин; к ней снова вернулся назидательный тон. — Одному ездить крайне опрометчиво, зная, что твои бывшие родственники готовят покушение. Я теперь буду сопровождать тебя постоянно. И возьми ещё пару человек.

— Но я не хочу вас подвергать опасности, — пожал я плечами, — охотятся на меня, а не на вас. А у меня есть сила, и я могу за себя постоять, если буду находиться в постоянной готовности.

— Это наше предназначение — защищать представителя рода, — возразила Катрин. — Наш священный долг. Кроме того я поклялась твоей матушке.

— Для нас всех будет честью защищать тебя и умереть, если потребуется, — подтвердил десятник.

— Ну что ж, если так настаиваете, можете ходить за мной по пятам. Но будьте осторожнее: долг долгом, но вы мне всё-таки живыми нужны. Договорились?

Дружинники утвердительно кивнули.

— Хорошо, тогда план таков, — продолжал я. — Хочу на несколько дней уехать из Оханска, но кроме вас шестерых, знать об этом никто не должен. У меня есть дельце в другом городе, возможно, я получу ответы на некоторые вопросы. А может, и нет. В любом случае, тут я находиться пока не хочу. А вам задание: пока меня не будет, пробейте, кто совершил покушение. Уверен, это местные. Разузнаем, кто стрелял — выйдем через них на заказчика.

— Сделаем, — кивнул десятник.

— Куда ты собираешься? — спросила Катрин.

— В Москву. У меня остались там незаконченные дела. И кажется, сейчас самое время их закончить.

— Хорошо. Когда едем?

— Завтра утром. А ты, как я понимаю, и правда, намерена ни на шаг от меня не отходить?

— Ага. И возьми ещё пару человек. Тебе нужна охрана.

Ну вот, наконец-то я узнал прежнюю Катю, которая не пыталась строить из себя покорную служанку.

— Ещё одного возьму. Мне нужно, чтобы тут тоже шла работа, — сказал я.

— Я поеду с тобой, — вдруг оживилась Таня, которая всё это время ничем не выдавала своего присутствия.

— Тебе не стоит ехать, — сказала Катрин. — Есть риски.

— Пожалуй, так, — согласился я. — Я не хочу тебя подвергать опасности.

— А если на тебя опять нападут? — возразила Таня. — Нет, Миша, я тебя одного не отпущу — и точка.

На том и решили. Из дружины, кроме Катрин, я взял собой Виктора, а остальных трёх — Гаврилу, Ивана и Алексея оставил в Оханске вести расследование.

* * *

На следующий день температура на улице резко упала. Солнце светило по-прежнему ярко, но теперь оно было холодным, осенним, неприветливым. Повеяло первыми заморозками. Вот и пригодилось пальто, которое я так своевременно приобрёл по приезде в Оханск.

Несмотря на все труды Тани, раны по-прежнему болели. Их было четыре, и залечить их все сразу оказалось не так-то просто. Но это не помешало мне отравиться в путь.

Ехали вторым классом. Билет стоил почти вдвое дороже, чем в третьем, но зато и удобств было больше: закрытые двухместные купе, мягкие диваны, столики и никаких верхних полок. Мы с Виктором заняли одно купе, а девушек поместили в другое.

Я взял с собой компактный револьвер небольшого калибра. Он крепился под сюртуком в нательной кобуре. Виктор и Катрин тоже взяли пистолеты поменьше, предназначенные для скрытного ношения. Я не хотел, чтобы все вокруг знали, что мы — боярские дружинники, так что оружием светить было не желательно. Тане я тоже вручил карманный револьвер. Она положила его в саквояж с медикаментами. Подумал о том, что, кода мы вернёмся, надо бы заставить её ходить в тир. Если Таня собирается меня постоянно сопровождать, навык стрельбы лишним не будет.

У вокзала царило оживление. На площади выстроились солдаты в тёмно зелёных шинелях — все молодые, чуть старше меня. Новобранцы. Мальчишка, продающий газеты, стоял возле входа и выкрикивал последние новости: «Государь объявил мобилизацию! Две державы готовятся к войне!»

Наш поезд задерживался на час. Пропускал состав, груженный военной техникой.

Поначалу, как только сели в вагон, мы с Виктором почти не разговаривали. Не смотря на все мои старания вести себя по-свойски, мои дружинники сохраняли некую дистанцию в общении. Но постепенно всё же удалось разговорить парня и даже кое-что выведать о жизни служилых людей.

Отец Виктора всю жизнь был отроком. Возможно, по состоянию здоровья, а может, и по какой иной причине, в дружину его не взяли, и он занимал мелкий руководящий пост на одном из промышленных предприятий Птахиных. У каждого отрока с ранних лет была мечта попасть в дружину, и Виктор исключением не являлся. Но в отличие от многих, его мечта сбылась: старшие увидели в нём потенциал, и в восемнадцать лет, после длительной подготовки, он прошёл церемонию посвящения. Он до сих пор был благодарен роду за это, и очень гордился своим положением.

Сейчас ему было двадцать четыре года, он занимался военным делом, имел в Нижнем собственную квартиру и содержал любовницу из простолюдинок (такая практика считалась в порядке вещей). Тем не менее, в двадцать пять, а иногда даже чуть раньше, дружинников обычно женили. По традиции старшие члены рода сами выбирали своим людям подходящую партию.

Кроме того, после двадцати пяти дружинник мог рассчитывать на руководящую должность в поместье или на одном из предприятий. На самые важные посты всегда назначались старшие дружинники (коими считались все законнорожденные члены рода, имеющие магические способности), на посты поскромнее сажалась младшая дружина, а отроки занимали мелкие руководящие должности. А вот простолюдину достичь в этой иерархии какой-то позиции, даже не самой значительной, вообще не представлялось возможности, если он не принёс клятву. Похожая ситуация была и на государственной службе: там все руководящие должности оккупировали дворянские семьи.

В дороге я приобрёл у проводника газету. Новости не радовали. Хоть война ещё не была объявлена, оба государства начали мобилизацию и принялись стягивать к границам свои армии.

— Редко ведь войны начинаются осенью, так? — поинтересовался я у своего спутника. — До следующей весны не могут потерпеть?

— Да, такое происходит нечасто, — подтвердил Виктор, — но конфликт, кажется, не сдержать. В Литве уже месяца два идут военные действия. Газеты пишут о них, как о мелких столкновениях, но всё гораздо серьёзнее. Государь потребовал от бояр крупные денежные суммы, все оборонные заводы работают в усиленном режиме, правительство скупает хлеб для фронта. Мы уже находимся в состоянии войны.

— Но крупных боевых операций ещё не было, так ведь?

— Пока нет. Но в сентябре может начаться наступление. Дождей в этом году немного, погода сухая. Уверен, верховное командование уже что-то планирует. К сожалению, я плохо осведомлён в этих вопросах. Говорят, что война эта будет не такой, как прежде. Последние десять-пятнадцать лет танки, артиллерия и прочая техника уже вовсю применялась в локальных конфликтах. Сейчас масштабы будут совсем иные.

— Ну а что бояре? Они-то собираются участвовать?