Друзья и любовники

Она смотрела на него, пораженная этим взрывом, столь нехарактерным для него.

– Но ты ведь даже и фамилии его не знаешь, – только и смогла вымолвить она.

– Это я-то не знаю?! – Усы дрогнули в улыбке, а глаза загорелись торжеством. – Это было совсем нетрудно выяснить, моя дорогая. Стоило лишь позвонить в писательский клуб, где ты его встретила.

Она застыла на месте, отказываясь что-либо понимать.

– Так ты что… виделся с ним?

Он кивнул.

– Ну и что же?

Он, нахмурившись, молча курил.

– Джон! – окликнула она его упавшим голосом.

Он выпустил облако дыма.

– Когда падаешь с лошади, нет лучшего способа преодолеть страх, чем снова взобраться на нее, – сказал он как бы в пространство, словно ее нет рядом.

Она почувствовала, что страшно устала.

Подхватив сумочку, она взялась за ручку двери.

– Я думаю, на сегодня с меня хватит. Спокойной ночи!

– Ласочка!

Она подчинилась этому властному низкому голосу и обернулась.

– Если бы я решил сделать тебе предложение, мне бы следовало сделать это два года назад. И перестань, в конце концов, обижаться на каждое мое слово.

– Мне казалось, все обстоит как раз наоборот, – сказала она резко. Она нервно теребила сумочку, в широко распахнутых глазах застыла боль. – Господи, Джон, что с нами происходит? – грустно проговорила она. – Мы были такими близкими, хорошими друзьями, и вдруг все это куда-то ушло. – Она протянула руку и тут же испуганно ее отдернула, вспомнив, что ему нестерпимо любое ее прикосновение. – Я… я ведь не очень легко схожусь с людьми, – сказала вдруг она без обычной иронии. – Я всегда кажусь немного странной, замкнутой… Но… но с тобой я всегда могла разговаривать, ты меня понимаешь. Я не хочу этого терять.

– Ты всегда будешь моим другом, Ласочка, – тихо сказал он и невесело рассмеялся. – Тебе не приходило в голову, что и у меня друзей считай что нет, ни среди мужчин, ни среди женщин? Эта сегодняшняя блондинка подвернулась случайно. Она любит дорогие безделушки, а я богат. Она хочет забраться ко мне в постель, надеясь получить что-нибудь взамен.

– А зачем ты ее поощряешь? – спросила она, неожиданно разозлившись.

Забытая сигарета медленно тлела, а он по-прежнему не отрывал взгляда от ее лица.

– Почему тебя так волнует эта тема? Тебе неприятно сознавать, что большинство женщин не ледышки?

Лицо ее залилось краской. Второй раз он позволил себе намек в ее адрес. С нее хватит… Ей захотелось ударить его. Зеленые глаза сверкнули, рука поднялась.

– Попробуй, – тихо посоветовал он. В серебристых глазах мелькнул опасный огонек, когда он увидел движение ее руки. – Ну давай, моя радость, попробуй.

Это было первый и единственный раз, когда ей захотелось ударить его, и он сам на это нарывался. Но у него был вид человека, готового дать отпор, и она не знала, какую форму он может принять.

Она постаралась успокоиться.

– Нет, благодарю, – сказала она сухо. – Твое право иметь свое мнение обо мне. Я чувствую, оно нынче снизилось на порядок.

Он затянулся сигаретой и спокойно продолжал изучать ее лицо.

– На секунду холодная маска, которую ты всегда носишь, соскользнула, и тебе захотелось ударить меня. Я не ошибся?

– Нет, – сказала она, отводя глаза.

– Так почему же ты этого не сделала? Она беспокойно заерзала на сиденье.

– Потому что ты не похож на того, кто способен подставить вторую щеку.

– Я бы никогда не мог ударить тебя в ответ, если ты это имеешь в виду. – Он потянулся, чтобы открыть ей дверцу, и она почувствовала, как он локтем случайно задел ее грудь. Она замерла, пока он не убрал руку.

– А что бы ты сделал? – спросила она.

Он задумчиво смотрел на нее сквозь струйки дыма.

– А ты как думаешь? – Вопрос был явно двусмысленным.

– Думаю, что уже поздно.

– Даже позднее, чем ты предполагаешь, дорогая. Я пришлю за тобой Хосито около семи.

Идет?

Она посмотрела на него, пытаясь прочесть его мысли, но выражение его глаз озадачило ее еще больше. Его взгляд вызывал беспокойство, пугал ее.

– Мы сделаем это неторопливо, осторожно, – произнес он тихо, а глаза придавали словам новый, волнующий смысл.

Она густо покраснела, и сердце ее забилось так часто, что казалось, оно вот-вот разорвется.

– Может быть, лучше не стоит, – пробормотала она шепотом.

– Не бойся меня. Мы ведь всегда доверяли друг другу. Ласочка.

Она рассмеялась неловко.

– Должно быть, я вымоталась сильнее, чем предполагала. Не понимаю, что сегодня со мной творится.

– Не понимаешь, дорогая? Она опустила свои длинные ноги на землю и выбралась из машины.

– Спасибо, что довез меня домой, – напряженно проговорила она.

– Ты в порядке? – В его голосе звучало искреннее беспокойство.

– Ну конечно, – заверила она его. – Мне не нужна нянька. Ты же знаешь, я человек независимый.

– Как и я. Но кто просидел возле меня две ночи, когда у меня был грипп?

Она покраснела, вспомнив, как помогала Хосито смачивать ему лицо и грудь мокрой губкой во время его необычной болезни. Джон почти никогда не болел, но в ту ночь ему было по-настоящему плохо. Они вдвоем с трудом удерживали его в постели, не давая вскакивать, пока не упала температура. Она ясно помнила его жесткие волосы на груди…

– Хосито было бы трудно управиться одному. Он улыбнулся так спокойно и по-доброму, что ей захотелось броситься ему на шею.

– И я для тебя сделал бы то же самое. – Он улыбнулся и, подмигнув ей, добавил:

– Но если говорить откровенно, мне было страшно приятно.

От мысли, что его руки могли бы прикасаться к ней так, как касалась его она, когда обтирала губкой, у нее вдруг задрожали колени.

– Езжай домой, – сказала она и захлопнула дверцу машины.

Она двинулась по дорожке, нащупывая ключ в сумочке.

– В семь утра ровно! – крикнул он через окно машины.

Она повернулась, сделала достойный принцессы реверанс, и он, рассмеявшись, с шумом укатил.