Друзья и соседи

— Товарищ продавец, что это такое?

Я говорю:

— Разве не видите, кровать. (Это я шутку даю. Нас в торге инструктировали, чтоб мы больше с покупателями шутили для ихнего настроения и для плана).

Тогда этот очкастый говорит:

— Вы остроумный человек. Как же эта полка составляется?

— Руками.

— А если точней?

Я ему говорю:

— У вас что, глаз, что ли, нет? Тут же всё видно.

Тогда он вопрос ставит:

— А можно её приобрести?

— Одну её?

— Да.

— Нельзя.

— Почему?

— Потому что кончается на «у».

— Не понимаю.

Полка продаётся исключительно с гарнитуром.

— А отдельно не бывает?

Я говорю:

— Почему? Бывает и отдельно. Отдельно жена и отдельно тёща. (Это я опять шутку даю для настроения.)

Пошёл он по магазину, увидел полку артикул сто семь и просит:

— Выберите мне, пожалуйста, полочку. Только без дефектов.

Я говорю:

— Полки перед вами, смотрите сами, какая хорошая, какая плохая.

Он говорит:

— Ладно. В таком случае беру вот эту…

Я говорю:

— Да? Мы прямо с утра не спали, все думали, кому нам эту полку продать вне гарнитура. Это же часть кабинета.

— Ну и что?

— Нет нам расчёта отдельными предметами торговать. У нас план.

Гляжу, очкастый вроде растерялся.

— В таком случае выпишите мне полированный столик журнальный.

Я выписываю. Их у нас навалом. Он с чеком приходит:

— Прошу вас — запакуйте.

Я говорю:

— Зачем? Это уже будет излишество. Берите свою вещь и шагайте домой к любимой супруге.

Ничего он не сказал, взял столик и отчалил. А я ещё подумал: бывают же такие люди настырные. Толокся в магазине, сто вопросов, сто ответов, а в итоге всей его покупке цена — пятнадцать рэ.

Теперь слушайте дальше. Был этот очкастый в магазине в пятницу, а в субботу с самого утра заболел у меня зуб. До того прихватило, хоть на стенку лезь.

Отпросился с работы и пошёл в зубную поликлинику.

Пришёл, меня без очереди пустили, как с острой болью. Сел я в кресло, и всё у меня как в тумане, головой мотаю и белого света не вижу,

Сунул мне доктор чего-то в зуб, чувствую — вроде маленько полегчало, дух перевёл.

И тут открываю я глаза — и кого же я перед собой вижу? Правильно вы угадали. Стоит передо мной в белом халате и в белой чеплашке тот самый очкастый. Он на меня смотрит, а я на него. Он щурится:

— Мне кажется, что я вас где-то видел. Только не могу вспомнить — где? Вы никогда у меня раньше не лечились?

Я говорю:

— Нет, доктор, я у вас не лечился. Я вас вчерашний день в мебельном магазине обслуживал. Вы ещё столик у нас взяли.

Тогда он говорит:

— А-а, да-да, совершенно верно. Вы меня обслуживали. Вчера вы меня, сегодня я вас… Откройте рот.

Я говорю:

— Что там у меня, доктор?

А он говорит:

— У вас что, глаз, что ли, нет? Тут же всё видно. Придётся удалить зуб.

Я говорю:

— Если надо — удаляйте. Только я просьбу имею — сделайте мне наркоз.

А он говорит:

— Зачем? Это уже будет излишество. Оставьте у меня свой зуб и шагайте домой к любимой супруге.

Я говорю:

— Всё. Понял ваш намёк. Но вы мне хотя укажите из-за какого именно зуба я страдаю?

А он щипцы берёт и говорит:

— Сейчас я у вас зубов надёргаю, а уж ваше дело выбирать, какой хороший, какой плохой.

— Это как?

— А вот так. И хочу вас предупредить, чтоб вы были в курсе дела. Один зуб я у вас удалять не буду.

— То есть как?

— Только целым гарнитуром.

— Вы что, смеётесь, что ли?

— Нам нет расчёта отдельные предметы выдёргивать» У нас план.

Я думаю — что делать? А он шприц взял и — раз иглой.

И можете представить — сразу у меня там всё онемело. И маханул он у меня зуб ну просто-таки артистически.

Когда я уходил, он говорит:

— Ну как, полегче стало?

— Полегче.

— Вопросов нет?

Я говорю:

— Нет. Суду всё ясно.

Новый водитель

Антон Иванович Перцов из Сухуми вернулся прямо на дачу.

Из письма главного бухгалтера он знал уже о том, что новый начальник, обязанности которого до отпуска временно исполнял Антон Иванович, должен появиться в конторе со дня на день.

Антон Иванович решил приступить к работе с понедельника, но жена категорически возражала, аргументируя тем, что понедельник тяжёлый день. Антон Иванович согласился с женой, позвонил со станции в город и вызвал машину на вторник.

Во вторник рано утром у ограды дачи остановилась голубая машина.

— И что его принесло в такую рань? — с досадой проворчал Антон Иванович и, накинув поверх пижамы плащ, вышел на улицу.

— Ты что, Гриша, осатанел, что ли, так рано приехал?

Дверца открылась, и Антон Иванович увидел, что за рулём сидит не Гриша, а какой-то незнакомый водитель.

«И машина новая, и шофёр», — подумал Антон Иванович и спросил:

— Из конторы?

— Так точно.

— Подождёшь.

Утренний туалет занял у него минут тридцать, не больше. Загорелый и свежевыбритый, он появился на террасе. Жена уже приготовила завтрак.

Лицо Антона Ивановича выражало строгую усталость. Казалось, что это выражение лица он надел вместе с пиджаком.

— Товарищ водитель?

— Я вас слушаю, — водитель вышел из машины.

Это был молодой человек, худощавый и подчёркнуто опрятный.

— Как тебя звать?

— Степан Михайлович.