Друзья и соседи

Шумилин отставил недопитую бутылку нарзана и молча вышел.

На прошлой неделе завком организовал массовый культпоход в цирк.

Вот там-то и произошёл потрясающий номер!..

Представление началось, когда мы увидели Волобуе— на. Он сидел в первом ряду, невозмутимо слушая клоунские репризы. Волобуев не смеялся. Он был выше этого.

Второе отделение открыл популярный артист — создатель эффектного аттракциона «Чудеса без чудес». Артисту помогала современная техника. Это было ново и очень интересно.

Артист достал из кармана никелированную палочку,

— Попрошу внимания! — сказал артист. — У меня в руках, как видите, простая металлическая палочка. Но она не простая, дорогие друзья. Она волшебная. С помощью этой палочки каждый желающий может прямо отсюда поговорить со своими друзьями или членами семьи, которые сейчас находятся дома…

Артист поднялся на барьер манежа и вдруг направил палочку прямо на Волобуева.

— У вас дома есть телефон?

— А какое это имеет значение? — строго спросил Волобуев. — Ну, есть…

— Прошу вас, назовите вслух номер вашего домашнего телефона.

Волобуев пожал плечами.

— Три двадцать пять двадцать восемь,

— Внимание! — сказал артист.

После паузы из-под купола цирка раздались громкие редкие гудки, щелчок снятой трубки и женский голос:

— Я слушаю.

— Говорите, — сказал артист, — прошу вас.

— Лиза, это я, — несколько удивлённо произнёс Во— побуев,

— Ну, что тебе? — спросил голос из-под купола. — Говори скорей, мне некогда.

Волобуев подозрительно глянул на артиста и сказал:

— Я говорю с тобой из государственного цирка…

— Опять надрался?

В зале засмеялись. Наш «правильный» Волобуев раскрывался с весьма неожиданной стороны.

— Не болтай глупости! — строго сказал Волобуев. — Я с тобой разговариваю через посредство волшебной палочки…

— Вот-вот, напился как свинья, даже не соображаешь, что ты городишь!

В зале начался хохот. Волобуев, испуганно глядя на артиста, замахал рукой.

— Слышу, какое у вас там веселье в забегаловке, — прогремел из динамика женский голос, — Господи, когда ж это наконец кончится? Сил моих больше нет!

— Прошу прекратить безобразие! — крикнул артисту Волобуев,

— Ты это кому говоришь? — раздался из динамика голос супруги Волобуева. — Вот завтра же пойду к тебе на работу и всё расскажу. Пусть про твои художества народ узнает! Вы там не смейтесь, алкоголики несчастные!

Артист торопливо дал знак, и нестройно вступил оркестр. Смычковые ещё как-то играли, а медные не могли начать: их душил смех,

Волобуев быстро встал и пошёл к выходу. Оркестр играл марш.

Артист стоял в центре манежа. Он улыбался и смущённо кланялся, держа в руке свою поистине волшебную палочку.

Фестиваль в городе Н

Под сенью пирамидальных тополей в парке южного города Н. расположилось фундаментальное фанерное сооружение с тяжёлой стеклянной вывеской над входом — «Городская филармония».

Из раскрытых окон филармонии доносились голоса, смех, обрывки мелодий.

В кабинете директора стояла тишина. Самого товарища Мамайского ещё не было. Лёгкий ветерок перелистывал афиши гастролёров. В центре кабинета, на самом видном месте, стоял глиняный бюст великого химика Менделеева. Химией товарищ Мамайский не занимался. Бюст попал в кабинет случайно. Агент по снабжению Кувалдин приобрёл бюст 8 комиссионном магазине, приняв творца периодической системы элементов за композитора Глинку. В дальнейшем Кувалдин закрепил своё смелое предположение в инвентарной описи директорского кабинета короткой формулировкой: «Глинка — один».

Итак, в кабинете товарища Мамайского царила тишина. Внезапно отворилась дверь — и в кабинет вошёл директор. Печать вдохновения лежала на его челе. Мамайский сел за стол и нажал кнопку звонка, одновременно крикнув: «Поля!» — так как звонок не работал.

В кабинет вошла секретарь-стенографистка Поля Куликова — пухлая девица с волосами цвета соломы.

— Идите в бухгалтерию и принесите мне ведомость на зарплату.

Поля исчезла и через мгновение появилась с ведомостью.

Это был том, не уступающий по своему объёму телефонной книге большого города.

«Катастрофическое раздутие штатов» — эта суховатая фраза с юридическим колоритом как нельзя более точно могла обрисовать положение дел в дебрях городской филармонии.

Однако недюжинный дар комбинатора помог Ма— майскому создать произведение, а котором административно-хозяйственные персонажи получили новые наименования, чарующие своим многообразием.

Не предусмотренному штатами гражданину Зацепэ Ф. Ф. была придана звонкая профессия музыкального эксцентрика.

Нелегальные шофёры директора — братья Кирилл и Мефодий Зуевы — именовались кратко и несколько интригующе: «Мраморные люди».

Плановик Панибратский С. П. значился в ведомости как инспектор оркестра. Трудные творческие задачи, стоящие перед Панибратским, несколько облегчались отсутствием оркестра.

— Всё как в лучших домах! — бодро сказал Мамайский, обращаясь к Менделееву.

Но Менделеев, обиженный на Кувалдина, упорно молчал.

— Скоромник М. Ю., — читал Мамайский, — начальник сектора оригинальных жанров.

В сектор оригинальных жанров входили штатные чародеи, престидижитаторы, укротители змей (малой ядовитости). Последняя приписка была сделана по требованию охраны труда. Здесь же значились солисты на пиле, на бутылках, на медных плошках и на прочих предметах, имеющих непреодолимое тяготение к утилю.

Следующим в списке шёл внеплановый билетный агент Казак Ю. С. Этот немолодой уже человек с печальными глазами серны именовался лаконично и всеобъемлюще: «артист».

Мамайский иронически покачал головой:

— Артист. Подумаешь, тоже Росси! — сказал он, имея в виду Моисси.

Названный артистом, Казак Ю. С. был весьма далёк от творческой деятельности. Он являлся скромным гонцом за железнодорожными билетами, а также владельцем огорода, возделыванием какового он и занимался, когда во двор влетела запыхавшаяся Поля Куликова. –