Друзья и соседи

Устинцев в недоумении развёл руками.

— Отчего ж вы не приняли мер? Почему его не задержали?

Лицо кассира осветила виноватая улыбка.

— Я всё надеялся — у человека совесть проснётся… А мер я потому не принял, что меня это вроде бы касается в самую последнюю очередь.

— Что? — Устинцев тяжело вздохнул. — Прямо не беседа, а утро загадок. Вы мне объясните, почему вы подозреваете именно Голубеева? Он что, оставлял какие-нибудь следы?

— Да! Каждый раз он в обязательном порядке оставлял следы. Знаете, бывают ловкачи, которые мало того, что они тебе кассу очистят, они ещё распишутся — здесь был такой-то, ищите меня, голубчика…

Подняв на лоб очки, Устинцев потёр пальцами глаза. «Подумать только — что годы делают с человеком. Это, конечно, чисто возрастное. Верный признак склероза».

— Алексей Егорыч, извините, я вас перебью. Вы уже были в отпуске?

— Нет, ещё не был. Но это значения не имеет. Вы, наверное, думаете, я заговариваюсь, да?

— Почему? — Устинцев смутился: старый кассир угадал его мысли. — Работа у вас нервная, большая материальная ответственность.

— Я за Голубеевым давно наблюдаю, а дело это не простое, его ж почти что никогда не тна месте. Иной раз зайдёшь в отдел, он или языком работает, или себя не жалеет — над кроссвордом мается. Я тут в банк ездил, гляжу из машины — гуляет наш герой-труженик, по сторонам смотрит и мороженое лижет. У всех на глазах отдыхает в рабочее время. Вы мне говорите — оставайтесь, а ведь меня именно этот вот Голубеев торопит на пенсию уйти.

— В каком смысле?

— Я ж свою профессию перестаю уважать, когда я ему за здорово живёшь зарплату выдаю. Наверное, всё же стыдно ему ни за что деньги получать, потому и является, когда у кассы нет никого. А в итоге так и получается — ушёл Голубеев, а в кассе недостача. Но, я считаю, в угрозыск нам обращаться не следует и собаку-ищейку не надо тревожить. Понадеемся на другие инстанции.

Крупнов поднялся с кресла, помолчал немного.

— Насчёт моего заявления я ещё маленько подумаю. А так, если я в чём не прав, пусть меня товарищи поправят. Разрешите идти?

— Да, пожалуйста. Я очень рад…

Старый кассир вышел из директорского кабинета. Устинцев долго смотрел ему вслед и потом снял телефонную трубку.

— ОКС? Устинцев. Голубеев на месте? Нет?… Как только явится, пусть зайдёт ко мне.

ЛЮБОВЬ, ЛЮБОВЬ…

Третий дубль

Она могла выйти и поздней, но сбежала по лестнице сразу после сигнала точного времени. Так было заведено — с утра приёмник настроен на Москву.

На улице жарища, несмотря на ранний час. А что же будет днём? Вот совсем недавно проехала поливочная машина, а на асфальте уже видны серые островки суши.

Валя шла, рассеянно разглядывая витрины, задержалась у одной, посмотрела на своё отражение, но увидела лишь его контуры в солнечном ореоле.

На перекрёстке милиционер, похожий на Марчелло Мастрояни, повёл рукой в белом нарукавнике. Движения у Марчелло медленные, плавные. Транспорт пока не завладел улицами, и есть ещё время потренироваться. Валя улыбнулась милиционеру, он ответил ей улыбкой. Румынские парни галантны, особенно когда встречаются с девушками.

Валя шла и думала о том, как всё сейчас будет.

Как в прошлый раз и в позапрошлый, она появится в порту, когда с теплохода уже спускаются пассажиры, Громов, как всегда, будет маячить на верхней палубе.

Они знакомы уже давно, можно сказать, целую вечность.

Началось это нынешней весной в День Победы, Утром прибыл советский теплоход «Узбекистан». По случаю праздника в местном кинотеатре состоялся специальный сеанс для гостей. Генеральный консул приветствовал своих соотечественников, затем выступил лётчик Герой Советского Союза и одна женщина — бывшая медсестра, которая прошла весь боевой путь от Сталинграда до Берлина.

После фильма Валя вызвалась показать гостям город.

И вот тогда они и познакомились.

Дело прошлое, теперь об этом смешно вспоминать, но сперва он ей не понравился. Длинный, черноволосый и до удивления молчаливый. В городском парке, где выставлены для обозрения счастливые находки археологов, он равнодушно посматривал на узкогорлые амфоры и ребристые тела колонн. «История — не его стихия», — отметила про себя Валя, а когда он так же мало внимания уделил кварталу новых домов, Валя подумала: «И строительство новой жизни не его стихия».

В тот день они посетили музей. Там в прохладном полумраке залов в искусно подсвеченных аквариумах плавали рыбы разных пород. Однако и здесь он продолжал оставаться безучастным. Когда они задержались возле обиталища осетров, Валя негромко сказала: «Я смотрю — и вы и рыба мало друг друга интересуете». Вместо ответа он как-то неопределённо кивнул. «Обиделся», — решила Валя и вдруг встретила обращённый на неё внимательный напряжённый взгляд. Так смотрят на девушку, которая произвела впечатление, «Ах, вот кто, оказывается, вас больше всего интересует», — подумала Валя и попыталась изобразить улыбку, исполненную иронии. Но она у неё почему-то не вышла. Получилась просто улыбка, без иронии.

На набережной, когда они всей компанией пили лимонад, он, улучив момент, сказал:

— Давайте познакомимся. Громов Сергей. Радист теплохода «Узбекистан». Порт приписки — Одесса.

Валя ответила ему в тон:

— Самарина Валентина. Машинистка советского консульства. Порт постоянной прописки — Москва, временной — Констанца.

— Очень приятно, — поклонился Громов.

— Очень приятно, — поклонилась Валя и сказала с укором: — А на экскурсии вам было совсем не интересно…

Правильно, — сказал Громов. — Виноват, но заслуживаю снисхождения, Я этот город знаю почти как свою Одессу. Я здесь уже седьмой раз. Вы, наверно, заметили, сегодня в аквариуме одна местная осетрина помахала мне плавником.

Валя засмеялась:

Заметила и поняла, что присутствую при свидании старых друзей.

Да. Мы встретились молча и молча расстались.

— Теперь она будет скучать.

Громов не ответил.

«Зря сказала, Он ещё, пожалуй, решит, что я это о себе». Валя поставила бутылочку от лимонада на мраморный столик.

— Не успеет соскучиться, — сказал Громов, — мы же опять придём через неделю. А потом ещё через но— делю.

«Как хорошо и просто. Через неделю этот долговязый Громов опять будет здесь. И может быть, мы чисто случайно снова встретимся. А затем он скажет, что у него в Одессе красавица жена. А может, не скажет, потому что захочет скрыть или потому, что ещё не женат. Но вообще-то говоря, не в этом дело, А в чём дело? А ни в чём. Встретились два советских человека за рубежом и беседуют».