Друзья по переписке

Что касается его отца… тут я несколько удивлен. Вы написали, что просто не любили мальчика, но при этом уточнили, что ненавидели его отца. Никогда не думал, что вы вообще обладаете способностью ненавидеть. Неужели это так? Или же вы несколько преувеличили? Ведь, в конце концов, отца вашего сокурсника вы практически не знали. Да и он вас — тоже. Быть может, этот человек никогда и не испытывал к вам ненависти, и вы могли ошибаться?

К сожалению, я не совершил никакого прорыва в зельеварении, достойного даже самого скромного упоминания в «Ежедневном Пророке», не говоря уже о каком-нибудь известном и серьезном издании. Хотя, моего дорогого друга удостоили этой чести, когда он еще учился в Хогвартсе. Умнейший и талантливейший был человек. Я до сих пор скорблю о его смерти, годовщина которой как раз приближается.

Но… не хочу утомлять вас своими проблемами и печалями. Поэтому давайте поговорим о чем-нибудь более веселом — какое время года вам мило больше всего, дорогая Афина? Полагаю, это — весна?

Леголас.

_______________________________________________________________________

Во вторник около полудня, когда Гермиона вернулась от стола, за которым расположился клиент с новенькой книгой, чашкой чая и имбирным печеньем, то обнаружила, что у стойки с кассой стоит Драко Малфой.

— Привет, Грейнджер, — негромко поприветствовал он Гермиону.

— Привет, Малфой, — ответила она вежливо. — Как дела?

— Хорошо, а у тебя?

— Тоже неплохо.

Оба молчали, не зная, о чем говорить дальше. Но потом Гермиона продолжила:

— Тебе что-то нужно? Какую-то книгу?

— Да, — кивнул Драко. — Хотел спросить, нет ли у тебя… экземпляра «Заклинаний Квелла?»

— Есть. Пойдем, покажу, где стоит… — и она повела его к книжным полкам.

Спустя несколько минут Драко вернулся к стойке, чтобы оплатить покупку. Не найдя у себя в карманах кошелька, он начал копаться во множестве пакетов, которые принес с собой. И пока не мог заметить ее пристального внимания, Гермиона рискнула бросить на него испытующий взгляд.

«А он стал выше, — мелькнуло у нее. — И даже немного крупней».

Нет, конечно, Драко Малфой по-прежнему был худощавым и бледным, по-прежнему оставался остролицым блондином, но что-то в нем все-таки изменилось. Он словно стал… мягче. Стал менее напряженным. Раньше весь он напоминал острую заточенную шпагу, а теперь… Теперь Гермионе вдруг подумалось, что острота этого клинка несколько притупилась. Она вспомнила свое последнее письмо Леголасу и его ответ, пришедший вчера.

«Неужели Леголас прав? Неужели Драко был тайно влюблен во время учебы, но ему пришлось высмеивать меня, чтобы скрыть это, чтобы заглушить собственное влечение? Может быть… Хотя, сомнительно, что те подлости, которые он творил в Хогвартсе, были всего лишь игрой…»

Во всяком случае, теперь это уже не имело никакого значения. Потому что, даже несмотря на ее прощение, несмотря на их сегодняшние цивилизованные отношения, несмотря на то, что Драко по-прежнему был в ее глазах очень привлекательным парнем, она больше… не думала о нем, когда засыпала. Она перестала о нем мечтать. Давно. И, пожалуй, навсегда.

Отыскав наконец свой кошелек, Драко поднял голову и, поймав ее взгляд, слегка улыбнулся. Гермиона невольно ответила на эту улыбку, а затем в приливе великодушия даже продолжила беседу:

— Тебе понадобились «Заклинания Квелла»? Слышала, их включили в школьную программу. Решил еще раз пройти последний год обучения в Хогвартсе?

И удивилась, когда щеки Малфоя слегка покраснели.

— Ну… можно сказать и так. МакГонагалл приняла меня как нового преподавателя по защите от темных искусств, — с редкой для самого себя скромностью пояснил он. — Так что… в сентябре приступаю.

Глаза удивленной Гермионы расширились, и она снова улыбнулась.

— Ого… Драко, это же прекрасная новость, поздравляю! Я очень рада за тебя.

— Спасибо… Гермиона.

Искренняя улыбка, растянувшая губы, вдруг так преобразила его лицо, что на долю секунды Гермиона окунулась в прошлое: в то время, когда, засыпая, еще думала о Драко Малфое.

— Да я и сам рад. Знаешь, с таким нетерпением жду первого сентября…

Они снова улыбнулись друг другу, и тут раздался звон «Музыки ветра». Драко и Гермиона обернулись. У двери стоял Люциус Малфой и внимательно смотрел на улыбки, теперь уже медленно сползающие с их лиц.

— Добрый день, мисс Грейнджер. Привет, Драко.

— Здравствуй, отец.

— Добрый день, мистер Малфой.

В магазине повисло необъяснимое напряженное молчание.

Затем, будто вспомнив о чем-то очень срочном и важном, Драко заторопился, вручил Гермионе деньги (переплатив при этом десять галлеонов), пробормотал что-то на прощание и быстро вышел из магазина.

А в мыслях Гермионы вдруг так же стремительно мелькнули воспоминания о последней встрече с Люциусом: запах лимона и розмарина, прикосновение больших теплых рук к ее коже, легкое почти незаметное поглаживание…

«Боже… Я должна сказать ему, что… мне не нравится, когда он дотрагивается до меня. Сказать, чтоб больше он никогда не смел этого делать! Ох… А не кажется, что врешь самой себе? Разве его прикосновение не оказалось приятным?»

Дрожащими руками она сложила оставленные Драко монеты в кассу и подняла голову, чтоб посмотреть на его отца.

— Мистер Малфой…

Но увидела лишь его спину. Не произнеся больше ни слова, Люциус Малфой направлялся к книжным полкам.

========== Глава 4 ==========

Здравствуйте, Леголас!

Как ваши дела? Простите, я долго не отвечала. Дело в том, что совсем недавно скончался один из моих дядюшек (дядя Винсент), и поэтому всю прошлую неделю находилась в гостях у его безутешного семейства.

Не знаю почему, но дядина смерть стала для меня настоящим горем. Нет, не скажу, что панически боюсь ее, ведь мне уже не раз приходилось воочию сталкиваться с уродливым безобразием смерти и с той болью, что несет она в наши души. Приходилось терять очень близких и дорогих мне людей. И все же, хотя я почти не виделась с ним последние двенадцать лет, на похоронах не смогла удержаться от слез. Думаю, моя реакция связана с тем, что дядя был одним из немногих, кто связывал меня с прошлым. С той жизнью, которой я жила, когда еще не стала волшебницей. Так уж получилось… Когда-то, в результате неудачно примененного мною же заклинания, родители потеряли память и теперь даже не знают о том, что у них есть дочь. Поэтому я очень и очень давно не общалась со своими родственниками из мира маглов. А других… у меня просто нет.

Итак, думаю, из этого сумбурного монолога вы уже поняли, что я — маглорожденная. Или, как нас часто называют, «грязнокровка».

Грязнокровка. Какое невинное (для ничего не подозревающих маглов) слово. К счастью, они не знают, насколько оно жестоко и оскорбительно в том мире, о котором даже не догадываются. Если бы я услышала его, живя среди обычных людей, наверное, не осознала всей той ненависти, того презрения и желания унизить, которое характерно для случаев, когда оно используется волшебниками. А ведь этот термин и вправду применяется именно тогда, когда хотят причинить боль. Унизительную боль. И мне тоже было больно каждый раз, когда в меня бросались им. Словно камнем. Или… словно ударяя хлыстом. И оставалось только не подавать виду, насколько мне в этот момент хочется плакать.