Друзья по переписке

Знаете, порой я даже спрашивала себя, откуда это слово произошло? Кто придумал такое ужасное оскорбление? И использовалось ли оно в этом же качестве на заре своего появления в лексиконе волшебников?

Да, я задавала себе этот вопрос… И каждый раз понимала, что мне не нужен на него ответ. Пожалуй, это единственное, чего я не знала и не имела ни малейшего желания узнать. Ха-ха! Как это не похоже на всем известную заучку, коей я слыву.

Простите меня, Леголас. Кажется, сегодня я не самый приятный собеседник. Честно сказать, неважно себя чувствую после такой тяжелой недели. Но просто… просто мне почему-то захотелось поделиться своими ощущениями с вами. И хотя я еще не знаю, отошлю ли вам это письмо, но коль вы читаете его сейчас, значит оно все-таки отправлено. Как думаете: с моей стороны будет верхом эгоизма надеяться, что у вас найдется капелька доброты и душевного тепла, чтобы подбодрить меня?

Афина.

_______________________________________________________________________

— Итак, Гарри, это правда? — задала вопрос Гермиона, и озорная улыбка изогнула ее губы.

Они втроем (Гермиона, Рон и Гарри) сидели сейчас в уютном ресторанчике, который недавно открылся в Хогсмиде и принадлежал Джорджу Уизли на паях с его старинным приятелем Ли Джорданом. В память о брате и лучшем друге ресторанчик решили назвать просто и коротко: «Фред». Гермиона не причислила бы заведение к шикарным, но оно было очень милым, приятно оформленным, а из кухни в зал проникали по-настоящему аппетитные запахи. Большие окна, пропускающие очень много дневного света, и бордовый с золотом декор напоминали о Хогвартсе и Гриффиндоре, что было совсем неудивительно и весьма приятно. Негромко играющая музыка отличалась ненавязчивой мелодичностью, а официанты вели себя сердечно и гостеприимно. Оценить кухню ресторанчика им только предстояло, но Гермиона уже почему-то не сомневалась, что и кормят здесь очень и очень вкусно.

Гарри оторвался от изучения меню.

— Что «правда»?

— Ну, одна маленькая пчелка нажужжала мне, будто героического Гарри Поттера на днях видели с Полумной Лавгуд. Причем в ситуации, очень напоминающей романтическое свидание, — продолжая просматривать свой экземпляр, Гермиона невинно приподняла бровку.

Рон усмехнулся.

— Я и не знал, что пчелы могут о чем-то рассказать.

Гарри закатил глаза.

— Конечно же нет, Рон. И эта маленькая пчелка, что нажужжала Гермионе, жужжала совершенно не по делу. Точней, не по своему делу. За что ей могут отдавить крылышки. Так… ненароком.

Опустив папку с меню на стол, Гермиона взглянула на друга уже серьезно.

— Значит, правда?

— Вот уж не думал, что тебя это интересует, — с преувеличенным удивлением откликнулся тот, правда щеки его стали заметно красней. — Гермиона, ты же никогда не любила сплетен.

— Или удачно маскировала любовь к ним, приятель, — заметил Рон и мудро сменил тему. — Думаю, я закажу стейк. Интересно, Джордж накормит меня бесплатно?

— А я и не сплетничаю! И спросила, потому что мне интересно. Ты — мой друг, Луна тоже моя хорошая подруга, — в голосе Гермионы послышалось раздражение. — Не можешь просто сказать: так это или не так?

— Мерлин, ты ни капельки не изменилась, — вздохнул Гарри. — Хорошо! Просто отвечаю: да, я пригласил ее на свидание. Луна — необыкновенно приятная девушка, и, если серьезно, она… очень мне нравится.

Он покраснел еще сильней, но эта застенчивость выглядела на взгляд Гермионы очень милой. Однако Рон не разделял ее умиления.

— Уж не знаю, куда ты смотрел… — фыркнул он. — Нет, Луна, конечно, классная девчонка и прекрасный друг, но… влюбляться в Полоумную Лавгуд… Не понимаю!

— Не понимаешь, потому что твой эмоциональный диапазон всегда располагался между эмоциями чайной ложки и зубочистки, — отрезала Гермиона, гневно сверкнув на него взглядом.

— Или, иначе говоря, Рон всегда умудрялся оставаться самим собой, — подытожил Гарри, и они с Гермионой рассмеялись.

— А ты ну никак не можешь удержаться, чтоб не ущипнуть меня. Знаешь, у тебя слишком острые коготки, женщина, — проворчал задетый Рон. — Теперь я понимаю, почему мы расстались. Ты же постоянно стремилась оскорбить меня!

Гермиона ухмыльнулась.

— Не постоянно. А только в тех случаях, когда ты этого заслуживал.

К счастью, в этот момент к ним подошел официант и принял заказ, а, оставшись одни, к взаимным поддразниваниям друзья больше не возвращались. Беззаботно болтая о каких-то пустяках, они ожидали заказанную еду, и Гермиона даже не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так легко и спокойно. Как же приятно, оказывается, просто сидеть и болтать со старыми приятелями, радоваться жизни и искренне наслаждаться ее дарами, вместо того, чтобы думать о неизбежности смерти или прочих страшных вещах. Она была благодарна мальчишкам, ведь именно они и организовали этот «выход в свет», узнав об охватившей Гермиону после похорон дядюшки депрессии.

«Я на самом деле очень и очень рада, что, даже повзрослев, они по-прежнему остаются такими же, как и были раньше. И по-прежнему моими лучшими друзьями…»

Гермиона молча наблюдала за Гарри и Роном, почти не прислушиваясь к их разговору (тема которого, кстати, плавно перетекла в квиддич, всегда мало интересовавший ее) и вспоминала последнее письмо, которое отправила Леголасу. Вдруг ужасно захотелось рассказать друзьям о неожиданно появившемся, но таком замечательном собеседнике, и она уже открыла рот, собираясь отвлечь их от обсуждения финта Вронского и начать рассказ, когда услышала громкий вибрирующий звук.

— Вот же дерьмо! — одновременно слетело с губ обоих приятелей одно и то же ругательство.

Вопросительно взглянув на них, Гермиона поинтересовалась:

— Что? Что случилось? — хотя уже поняла, что слышит негромкую, но настойчивую вибрацию, исходящую одновременно из двух карманов.

Молодые авроры быстро поднялись на ноги.

— Нас срочно вызывают в министерство, — мрачно пояснил Гарри. — Слышишь, палочки вибрируют?

— Причем в Аврорат, — добавил Рон. — Думаю, произошло что-то важное.

— О, только, пожалуйста, будьте осторожны, — она старалась держаться, как можно спокойней, но в глазах плескалась тревога.

— Извини, Гермиона. Мы обязательно соберемся еще раз, и даже не раз. Только чуть позже, — виновато пообещал Гарри, и уже в следующую секунду оба аппарировали прямо из ресторанчика.

А Гермионе лишь оставалось извиниться перед принесшим еду официантом, расплатиться и попросить упаковать заказы с последующей доставкой их на дом. Покончив с делами, она уже направлялась к выходу, когда, к огромному своему удивлению, заметила находящегося здесь же Люциуса Малфоя.

Тот расположился в достаточно укромном, но и очень удобном уголке зала: совсем недалеко от выхода, с хорошим обзором прилегающей улицы и не бросающемся в глаза. Если Малфой не хотел привлекать к себе особого внимания, то ему это явно удалось. Погода сегодня стояла не по сезону теплая, поэтому Люциус снял мантию, оставшись в угольно-черном жилете, надетом поверх бледно-голубой рубашки, пара верхних пуговиц которой были расстегнуты. Из-за чего он казался гораздо менее грозным и гораздо более человечным, чем обычно. Гермиона поймала себя на мысли, что никогда еще и не видела Люциуса Малфоя… таким. Его знаменитая белоснежная шевелюра была затянута в аккуратный хвост, а сам он, уложив подбородок на переплетенные пальцы, задумчиво смотрел в расположенное поблизости окно и выглядел спокойным и даже каким-то… безмятежным.

Словно завороженная, смотрела на него Гермиона и не могла отвести глаз. Так неожиданно и странно оказалось застигнуть Люциуса Малфоя в тот редкий момент, когда он словно снял с себя привычную, носимую десятилетиями маску и стал… самим собой. Ужасно хотелось понять, о чем он думает, уставившись в оконное стекло.

«Интересно, что это за мысли, благодаря которым он выглядит настолько довольным и умиротворенным? Может, радуется какой-нибудь удачной сделке, которая еще больше увеличит золотой запас галлеонов, хранящихся в семейном сейфе Гринготтса? Или вспоминает те дни, когда его боялись и уважали поголовно все? Я не придираюсь к нему… Не придираюсь! Может, он вообще думает о чем-то совершенно невинном или… даже о чем-то личном. Например, вспоминает день своей свадьбы или первые шаги малыша Драко? — Гермионе было чертовски любопытно узнать, что может сделать счастливым такого человека, как Люциус Малфой. — Да… боюсь, такой приватной информации этот человек не поведает о себе никому и никогда…»