Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг

— Холодное равнодушие.

— Ледяное. И клянусь, она не играла. Но в этом году — в этом году появилось еще что-то. Обычно подростки сначала разыгрывают грубость и черствость, пока не столкнутся с ней в реальности. А вот Джулия…

Она сунула в рот последний кусочек сэндвича.

— Вот в чем разница, — сказала она, когда смогла вновь заговорить. — Заметил, как они к нам относятся — ну, большинство? Едва снисходят. И Джулия в прошлом году была такой же. Мы с Костелло были для нее вообще не люди, просто какие-то взрослые. Посторонние шумы, с которыми приходится мириться, чтобы потом вернуться к по-настоящему важным делам. Я помню это чувство, в таком же возрасте. Разве что я не заморачивалась тем, чтобы с чем-то там мириться.

Охотно верю.

— А я пропускал мимо ушей. Улыбался, кивал и продолжал заниматься своими делами.

— Ага. Но в этом году Джулия смотрит на нас как на нормальных живых людей, и на тебя, и на меня. — Одним длинным глотком Конвей прикончила кофе. — Никак не могу разобраться, это хорошо или плохо.

— А Холли?

— Холли… — протянула Конвей. — Когда ты впервые с ней встретился, что подумал?

— Умная, колкая. Упрямая. Да много всего.

Медленная ленивая ухмылка краем рта.

— Точно, все так. Основную разницу ты уже уловил. В прошлом году каждое слово клещами тянули. Сейчас Маленькая Мисс Любезность, записка в одной руке, теория в другой, и мотив наготове. Что-то там происходит. — Она затолкала обертку от сэндвича в пустую кофейную чашку. — Что, кстати, думаешь насчет ее теории? Кто-то сторонний использовал одну из восьмерых, чтобы повесить записку?

— Не слишком убедительно. Если не желаешь светиться, зачем втягивать в игру еще кого-то? Тем более даже не из твоих ближайших подруг?

— Да уж. Твоя Холли просто источает симпатию. Она хочет, чтобы мы занялись всей школой сразу, не концентрируясь на ее подружках. Понимаешь, чего мне после этого хочется?

— Сконцентрироваться на подружках.

— Чертовски верно. Но предположим, одна из них что-то знает и Холли не хочет, чтобы мы выяснили, кто именно. На фига тогда приносить нам эту записку? Почему не выкинуть в мусор, не позвонить по горячей линии, сохраняя инкогнито? — Конвей покачала головой и повторила: — Там определенно что-то происходит.

По горячей линии ответит неизвестный дежурный. А записку она принесла мне. Я задумался.

— Если мы продолжим допрашивать Холли и компанию, она нажалуется папаше? — поинтересовалась Конвей.

От этой мысли у меня засвербело в спине. Фрэнк Мэкки — крепкий орешек. Даже если он на твоей стороне, нужно присматривать за ним во все глаза, и все равно глаз не хватит. Он — последний, кого я мечтал бы увидеть в этом клубке.

— Сомневаюсь, — сказал я. — Она практически заявила, что не желает его участия. А Маккенна ему не звякнет?

— Шутишь? Он же родитель. Она там сидит сейчас и молится, перебирая четки, чтобы никто из родителей не узнал, что мы тут объявились, пока мы не уберемся восвояси.

В спине почти перестало свербеть, но ощущение опасности не ушло.

— Пускай надеется, — хмыкнул я. — Вот позвонит кто-нибудь домой…

— Прикуси язык. В данном случае мы на стороне Маккенны. В кои-то веки. — Конвей затолкала обертку поплотнее в чашку. — А что насчет теории Джулии и Ребекки? Типа явились парни из Колма, и что-то пошло не так.

— Любопытно. Если парни планировали немножко напакостить — например, выкопать на газоне контур хрена с яйцами, тогда они могли позаимствовать в сарае мотыгу. Повздорили, подрались или в шутку попихали друг друга — у парней их возраста в половине случаев разница невелика. И один ненароком перестарался.

— Так. Что указывает на Джоанну, Джемму или Орлу. У каждой парень из Колма.

Вопрос про бойфренда неожиданно обрел смысл. Сардоническая искра в глазах Конвей подтверждала, что она дождалась, пока до меня дошло.

— Что бы у них там ни произошло, эта история не давала покоя одному из тех, кто оказался свидетелем. Взрослым он сообщать не хотел, но открылся своей подружке.

— Или он открылся ей, потому что решил, что это повысит его шансы, проторит дорогу в ее трусы. Или вообще все выдумал.

— Джемму и Орлу мы исключили. Остается Джоанна.

— Ее дружок, Эндрю Мур, был приятелем Криса. Мерзкий маленький мудила. — Злобный выпад. Надо понимать, одна из жалоб на нее поступила как раз от Мура-старшего.

— Вы выяснили, каким образом Крис выбрался из Колма? — спросил я.

— Конечно. У них там охрана еще дерьмовее, чем здесь, — им же не нужно беспокоиться, как бы кто из нежных принцев не залетел после бурной ночки. По идее, пожарный выход из спального крыла был на сигнализации, но один из ребят — гений электроники — сумел сигнализацию отключить. Пришлось попыхтеть, добывая информацию, но в итоге мы справились. — В голосе Конвей мрачное удовлетворение. — Его отчислили.

— И когда он отключил сигнализацию?

— За пару месяцев до убийства. И сам парнишка, Финн Кэрролл, дружил с Крисом. Сказал, Крис знал про двери, смывался много раз, но никаких других имен не назвал. Маловероятно, что тайна была известна только двоим. Возможно, Джулия с Ребеккой отчасти правы: парни из Колма чисто мартовские коты, все мысли только об одном, начинают присматриваться к этому заповеднику. — Конвей до блеска потерла яблоко о собственную штанину. — Но с другой стороны, если Крис с дружками всего лишь затевали шалость, зачем ему понадобился презерватив?

— А в прошлом году вы спрашивали девочек об их сексуальной жизни?

— Разумеется, спрашивали. Все отрицали. Директриса сидела рядом, смотрела на них в упор — что еще они должны были сказать?

— Думаешь, соврали?

— А что, по-твоему, я могу угадывать по внешнему виду?

Улыбочку-то не скроешь.

— Но наверняка лучше, чем я, — сказал я.

— Как будто снова в школу вернулась. "Как думаешь, она уже сделала этоТ В их возрасте мы только об этом и сплетничали.