Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг

Слова шефа, будто я не умею работать со свидетелями, полная лажа. Передо мной сидела свидетельница, у которой имелись все причины не сказать мне ни слова, но она поверила мне и готова выложить все, что знает. Мне так хотелось ощутить от этой мысли хоть что-то еще, кроме печали, хоть самую малость.

— И тогда ее план изменился, — сказала я.

Люси рассмеялась своим коротким, колючим смешком.

— Знаете, о чем я первым делом подумала, когда она объявилась у меня на пороге, рыдая и трясясь от ярости? Я подумала: "Хорошо, что все закончилось. Слава богу". Я не сказала этого Ашлин, не раньше, чем она немного успокоилась. А это заняло примерно вечность, пришлось выслушать историю четыре раза, во всех подробностях, она никак не могла остановиться, все говорила и говорила. Наконец мне удалось влить в нее изрядную порцию виски, затем чашку чая. Конечно, от основательного косяка или упаковки валиума больше толку, но у меня ничего этого не было, а я слышала, что при шоке помогает сладкий чай, так ведь? Ну, в общем, сработало. Шок не растворился в чае, но она прекратила носиться по комнате, упала на диван и плакала, плакала. А я принялась делиться драгоценностями своей мудрости. "Послушай, — сказала я, — во всем этом есть и положительный момент. Теперь ты знаешь правду. Теперь можно на этом поставить точку. Ведь ты этого и хотела". Аш буквально подскочила на диване. Ее руки… — Люси выбросила вперед ладони со скрюченными пальцами, — мне показалось, она сейчас кинется, раздерет ногтями все лицо, и что надо бы скрутить ее до того, как она успеет… Но Аш только сказала: "Думаешь, я поставлю на этом сраную точку?" Знаете, Аш ведь никогда не ругалась. "Я еще не закончила. Я еще даже не начинала. Я уничтожу этого мудака. Он думал, что может за меня решать, как мне жить? Ну уж нет. Я не собираюсь лежать тут, раздвинув ноги, и подмахивать ему: да, сэр, все что хотите, сэр, вздуйте меня еще разок, сэр. Пошел он на хер!" Она задыхалась от злости, но это была уже другая злость. Опасная. И при том, что Аш была самым неопасным человеком в мире. От рыданий она охрипла, и этот низкий, хриплый голос был голосом человека, которого я не знаю. И она сказала: "Я отплачу ему тем же. Всю его оставшуюся сраную жизнь превращу в то, во что я пожелаю".

"Погоди, — сказала я, — о чем ты вообще?" А она в ответ: "Он уже почти влюбился в меня. И теперь пройдет этот путь до конца. Я заставлю его бросить семью, развестись, заставлю рассказать обо мне жене, да такое, что она никогда не согласится принять его назад. И когда это случится, я его брошу".

Вот он. Вот тот фрагмент, который мы со Стивом не могли отыскать. Вот зачем Ашлин понадобился Маккэнн.

— Господи, — сказала я. — Ничем хорошим это просто не могло закончиться.

— Знаю. И я ей об этом твердила. Вот прямо этими же словами.

— Но вы говорили, что Ашлин всегда была добра к людям.

— Так и есть. Именно поэтому я особенно испугалась. Чтобы эта чертова мертвая петля возникла у нее в мозгу, она должна была забыть о людях. История, которая поселилаcь у нее в голове, вытеснила все остальное, и то, что речь про реальных людей, попросту забылось. — Люси потянулась за пачкой сигарет, но не закурить, а занять руки. — Я пыталась разубедить ее, сказала: "Я думала, что Джо не из тех, кто заводит романы на стороне". Аш ответила: "Не заводит. Но это я преодолею, не особо и сложно. Он постоянно говорит, что рядом с женой его удерживает только привычка, и что он любит ее, но не влюблен, и тому подобную банальную чушь. Так он оправдывает наши с ним встречи. Я просто подтолкну его, заставлю вообразить себя отважным романтиком, готовым разорвать оковы бессмысленного брака и устремиться за Истинной Любовью. Он ведь твердил моей матери, что никогда не оставит жену и детей, никогда-никогда… Лицемерный козел! Клянусь, он бросит жену еще до Рождества. Вот увидишь".

— Попросту говоря, она собиралась затрахать его настолько, что он перестанет что-либо соображать.

От этих моих слов Люси моргнула, но сказала ровно:

— Да. Именно так.

— Не всякий человек готов на такое.

И это еще мягко говоря. Большинство полицейских под прикрытием, подготовленных профессионалов, не станут спать со своим объектом. А для Ашлин, полной любительницы, это была и вовсе невероятная жесть.

— В некоторых вещах Аш была очень странной, — сказала Люси. — Секс, любовь, все это… Она обожала женские романы со счастливым концом, но когда дело доходило до ее собственной жизни — куда там. Еще когда мы были детьми, она говорила, что никогда не влюбится. Она встречалась с несколькими парнями, но исключительно чтобы набраться опыта. Она не хотела в тридцать лет остаться девственницей, не бывавшей на свидании. Но как только отношения начинали становиться серьезнее, она тут же их обрывала.

— Это из-за ее отца. И матери.

— Наверное. "Ты посмотри, что эта любовь с тобой творит, — говорила она. — Только посмотри. Твоя жизнь оказывается в чьих-то руках. В любую минуту, — тут она вот так обычно щелкала пальцами, — кто-то может взять и полностью перевернуть твою жизнь. Или вовсе отобрать ее. И ты уже никогда не получишь ее обратно, ты больше не принадлежишь себе — из-за любви".

Глаза Люси смотрели в никуда, голос становился все тише и тише. Голос Ашлин, быстрый и настойчивый, уступал место ее собственному. Она вспоминала. В это мгновение мне захотелось кивнуть ей — но не Люси, а Ашлин. Так в переполненном помещении киваешь человеку, в котором узнал полицейского, или единственной там женщине, или тому, кто одет в твоем стиле. Неважно, нравимся мы друг другу или нет. Мы одной крови.

— А я думала, что именно это она и делает. Позволяет родителям забрать ее жизнь. Она хотела добровольно отказаться от любви из-за их поступков и решений. Но Аш отмахивалась — мол, я ничего не понимаю. Что это ее и только ее решение. И она была права в том, что я ее не понимала, но зато прекрасно понимала, что идея затащить Джо в постель… Для Ашлин это было совсем не то же, что для большинства людей. Она считала, что секс может быть лишь с кем-то невероятным, потрясающим. Но именно от него она и отказывалась, отказываясь от любви. И приключение с Джо неизбежно становилось главным событием в ее жизни.

— Ладно, — сказала я. — Вы говорите, что она никогда не причинила бы никому вреда. Но этот план неизбежно испортил бы жизнь жене Джо и его детям. Еще как испортил бы.

Люси снова повертела сигаретную пачку в руках.

— Да, знаю. И я ей говорила. Ровно такими же словами. Думала, они ее остановят.

— И почему не остановили?

— Я вовсе не хочу изобразить Аш святой, потому что она… умерла. Она действительно такой была. — Пачка закрутилась быстрее. Видно было, что слова даются Люси мучительно. — Да, она была одержима этой идеей, и все-таки я не верила, что она решится. Но когда я ей это сказала, она лишь посмотрела на меня так, будто я говорила на китайском. Я до сих пор этого не понимаю.

Зато я понимала. Люси права. Ашлин мастерски затягивала людей в свои придуманные истории, она творила неумолимый поток, затягивавший их все глубже и глубже, тащивший к развязке, которая туманно маячила у нее в мозгу, воображаемым маяком помаргивала с далекого берега. Она так навострилась в этом, что в конце концов попалась сама. А к тому моменту, когда Люси заговорила о жене и детях Маккэнна, было слишком поздно. Ашлин уже не могла вырваться. Созданный ею поток оказался сильнее ее. Он набирал силу, глубину, пока не подхватил и не понес к тем берегам, которых она и представить не могла.

— Она вытерла заплаканное лицо о платье. О свое розовое платье, которое купила специально к этому важному дню, чтобы выглядеть очаровательно, соблазнительно и беззащитно, чтобы окончательно сразить Джо. Спустила на него двести евро, а теперь вытирала его подолом лицо, будто тряпкой. И платье, конечно, перепачкалось в косметике, туши, помаде, пудре, слезах, соплях. Аш с удивлением посмотрела на этот ужас и словно пришла в себя. Вскочила, раскричалась: "Господи, кошмар! Нужно сегодня же отдать в чистку. Джо оно очень нравится, мне без него не обойтись". Схватила салфетку и давай оттирать. Будто просто облилась чаем или еще чем. От слез и ярости и следа не осталось. Словно ничего и не было.

— А что дальше?

— Ну, я еще какое-то время уговаривала хотя бы выждать несколько дней. Надеялась, что когда потрясение слегка схлынет, Аш поймет, насколько чудовищен ее план. Да что там уговаривала, я умоляла.

Люси почти кричала. Она отбросила истерзанную сигаретную пачку, взяла себя в руки и заговорила потише:

— Но Аш меня даже не слышала. Кое-как оттерла с платья самые заметные пятна и вызвала такси. Затем встала и обняла меня, крепко-крепко. А потом шепнула прямо в ухо: "Когда я брошу его, то скажу, что это ради его же пользы". И ушла.

— И выжидать несколько дней не стала, — сказала я.

— Да, на той же неделе она с ним переспала. Я не знаю, как ей удалось заманить его в постель. Она рассказывала, что было совсем не сложно. Что она провернула все так, что он считал, будто инициатива исходит от него и это он затащил ее в койку, а не она его. Она же разыграла печаль. Беспомощные слезы, страх, что теперь он не захочет видеть ее, ведь он верен семье. Ему даже пришлось убеждать, что никакой ее вины тут нет и что он никогда ее не бросит, что брак его и так разваливается. Словом, все прошло просто идеально.