Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг
Шрифт:
В один прекрасный день Меладина нашла книгу заклятий, спрятанную в подвале их домика. И начала учиться магии. Карабосса предупреждала ее, что злой волшебник очень опасен и что его нельзя победить, но у Меладины не было выбора. Можно было либо победить, либо так и остаться в заточении.
А изучив книгу, Меладина сумела не только избавиться от заклятия, но и обратить его против злого колдуна. И отныне он уже стал узником маленького домика, а Меладина вместе с Карабоссой бегала по лесу, карабкалась по деревьям и ныряла в лесные заводи. И жили они долго и счастливо.
Если я ошиблась с концовкой, я хочу, чтобы ты все им рассказала. Люблю тебя очень.
—
— Адресовано Люси.
— Это я понял. Но что это значит? Предположим, Ашлин влюбилась в Бреслина, — ладно. А он держал ее в тюрьме. И что дальше? Она влюбила его в себя? Или как?
— Неважно. Люси разъяснит нам эту сказочную дребедень. Ведь именно на это указывает последняя строка. Если что-то пойдет не так, Люси должна рассказать нам или кому-то еще историю целиком. Но совершенно ясно, что Ашлин чего-то боялась. Еще… — я вернулась к списку Софи, — еще двенадцатого ноября. Ашлин боялась, что все может закончиться так, как закончилось. Она и завещание именно тогда составила, помнишь?
— Слишком напугана, чтобы оставить его, — медленно проговорил Стив. — И в этом состоит заклятие?
— Напугана до того, что спрятала эти файлы, надежно зашифровав папку.
Я пробежалась по датам самих снимков: девятое сентября, 17:51; пятнадцатое сентября, 18:08; восемнадцатое сентября, 18:14. Ашлин возвращается с работы домой, находит записку, фотографирует, загружает в компьютер и стирает фото с телефона. Она что-то замышляла.
— А что значит "обратить заклятие против него"? Она хотела упрятать его под замок? А что, если вся эта история с Рори требовалась ей только затем, чтобы спровоцировать Бреслина, чтобы он избил ее, и тогда бы она засадила его? Может, она считала, что другого пути избавиться от него нет. Но конечно, она не думала, что все может зайти так далеко.
Я обдумала версию. Вполне укладывается в то, что нам известно об Ашлин: достаточно наивная, чтобы вообразить, что этот нелепый план сработает, — ведь в голове у нее он так чудесно выстроился. Проведя большую часть жизни взаперти, Ашлин могла запаниковать, когда это случилось с ней снова. Объясняет, почему Ашлин сохраняла записки, — свидетельство о романе на случай, если Бреслин вздумает утверждать, что ничего не было.
— Но почему только фото записок? Почему не включила диктофон? Не сфотографировала его голым в своей постели, когда спал?
Я вполне могла бы прожить остаток жизни без этой картинки в голове. Но с нашей работой и не такое приходится видеть.
— Боялась, что он ее застукает, — ответила я. — Что проверит телефон до того, как она загрузит все в комьютер и сотрет файлы.
— Да и обнаженка вовсе не такое уж веское доказательство. Если у Люси не припрятан туз в рукаве, будет хорошо хотя бы обвинительное заключение составить. Про обвинительный приговор молчу.
Стив сидел, зажав ладони между коленями, и смотрел, как дети в песочнице размазывают грязь у себя по волосам. Напряженная спина указывала, что вряд ли он сейчас на вершине блаженства.
— Ты не обязан этого делать.
Я должна была сказать. Прошлой ночью, подхваченная ураганом адреналина от озарения, я решила, что теперь-то мы вместе до самой финишной ленты. Наверняка и он так же думал. Но сегодня, пасмурным утром, в пасмурном настроении, под низким холодным небом, под накрапывающим дождем Стиву полагался шанс передумать.
Он повернул ко мне лицо. Не пытался притвориться, будто эта мысль никогда не приходила ему в голову. Что все просто.
— Ты тоже, — сказал он.
— Мне нечего терять. Тебе — есть. И это мое расследование.
При этих словах меня пронзила острая боль. Мое расследование, моя ответственность. Скоро все закончится.
— Ты можешь притвориться, что у тебя сдали нервы, что ты отравился. Иди домой и возвращайся, когда пыль немного осядет.
— Мы оба можем еще соскочить. Скажем Бреслину, что Рори видел Маккэнна на месте преступления. Мы понимаем, что Маккэнн ни в чем не замешан, но если продолжать разрабатывать Рори, Маккэнна затаскают по судам, адвокаты
вцепятся в него, так что лучше слезть с Рори и отправить дело в Висяки. А Рори скажем, что его показания никуда нас не привели. Шеф, конечно, взбесится из-за того, что мы завалили дело, но Бреслин замолвит за нас словечко. Бац — и мы в дамках. Как будто ничего и не было.Он смотрел на меня, и лицо его снова было неподвижным, как вчера вечером. Я не знала, хочет ли он, чтобы я согласилась: да, мол, давай спустим в унитаз все это ядовитое месиво. И он прав, нам это удастся, а со временем мы даже сумеем как-то примириться со своей совестью, ведь шанс на обвинительный приговор в этом деле не выше шанса выиграть в лотерею. А если и добьемся приговора, то разве правосудие поможет мертвой? Ашлин мы не воскресим. У нее даже родных, которым нужна справедливость, нет. И Маккэнн с Бреслином вовсе не превратятся в парочку серийных убийц, если мы их не остановим. Они останутся теми, кем и были, ну разве что Бреслин научится держать свой отросток в штанах. Ничего страшного, в общем и целом.
Вот только я никуда не сдвинулась с той точки, в которой находилась, когда думала, что Бреслин и Маккэнн — продажные. Если я промолчу, то они получат надо мной власть и превратят неведомо в кого. Они станут управлять каждым моим днем, хотят того или нет. Станут тенями за моей спиной.
Я обязана довести расследование до конца. Сделать из него отбивную. Всадить ему пулю прямо между глаз, освежевать, выпотрошить и повесить шкурку у себя на стене, а потом рассказывать о нем своим внукам, когда они будут спрашивать, чем занималась их бабушка миллион лет назад, когда работала Детективом.
Я не могла сказать Стиву, что ухожу, пока не могла.
— Нет. Раз уж начала, надо закончить.
Лицо его, внезапно обмякшее, могло означать все что угодно — от облегчения до разочарования, пока на нем не появилась слабая, но такая славная улыбка.
— Пожалуй, впрягусь с тобой. У меня ни разу в жизни не было отравления. А притворство всегда влечет лишь проблемы.
Почему-то это меня проняло. Не то чтобы я прослезилась или еще чего, но меня будто ударили под ребра. Странно, но до этой минуты я не осознавала, что увольнение означает и расставание со Стивом. Как-то незаметно я начала воспринимать этого маленького сукина сына как нечто само собой разумеющееся. Казалось, он всегда будет рядом — как младший брат. Не нужно было этого. Потому что правда в том, что Стив не всегда будет рядом со мной. Когда я уйду, какое-то время мы, конечно, станем поддерживать связь, встречаться в пабе, слишком громко смеяться шуткам друг друга, неуклюже сбиваться в разговоре, когда он упомянет нового напарника, а я постараюсь сменить тему. Но встречи в пабах будут происходить все реже, а потом у кого-то из нас случится роман и времени друг для друга у нас будет все меньше. Сообщения будут начинаться с привет, давно не виделись, и в какой-то момент мы поймем, что не виделись уже год. И это будет конец.
Нет, сентиментальность я позволить себе не могла.
— Ах ты ж мой маленький, — сказала я. — Уверена, что ты и школу никогда не прогуливал.
— Прогуливал. Чтобы навестить умирающую бабушку.
Приводя в порядок мысли, я наблюдала за детьми, теперь рвавшими цветы на клумбе и пихавшими их себе в рот, за велосипедистом, покончившим с кормежкой и теперь демонстрировавшим отменную растяжку, что позволяло нянькам по достоинству оценить его задницу.
— Ладно. Тогда решено. Я покажу Люси сказку Ашлин. А ты иди поиграй с Бреслином. Расскажи ему, что мы говорили с Рори, он все равно об этом узнает. Я расспрашивала Рори о его бывших, почему они говорили, что он слишком быстро продвигается в отношениях. И не подглядывал ли он за ними. Но Рори все отрицал. Бедняга в полном отчаянии. Притворись, что не убежден в виновности Рори, дай ему понять, что я все еще зла на тебя из-за этого, что ты зол на меня из-за того, что я отказываюсь обсудить твои сомнения. Бреслин наверняка захочет держать тебя поближе к себе и не станет так уж переживать, если я на часок исчезну с радаров.