Дураки

Но Виктор Евгеньевич его разочаровал. Нет, не тем, что стал советовать Ванечке учить английский, тем более что английский, и достаточно неплохо, Ванечка откуда-то знал. И не тем, что стал его отговаривать. Просто Дудинскас был уже совсем не тот. Он уже откувыркался.

Глядя на Ванечку, он вспомнил, как это было тогда трудно — отрываться от нормальной жизни, от работы, от домашних проблем и заставлять себя, взобравшись на лавочку возле гастронома и взяв мегафон, начинать проповедь. Рядом с тем же Тушкевичем... Пока кто-то из прохожих что-то оскорбительное не кинет, а ты в ответ не огрызнешься. И вот уже люди, уже останавливаются, вот уже толпа, ты заведен, и тебя уже не могут оттащить, чтобы вернуть к нормальной жизни, для чего опять нужно совершать усилие... Трудно тогда это было, а теперь, пожалуй, уже и невозможно...

А самое главное — ради чего? Окна в кабинете Тушкевича (уже избранного депутатом, уже вице-спикера) выходили на площадь, прямо на институт, где он до всех митингов и выборных кампаний работал хорошимпрофессором. Дудинскас, как-то оказавшись в кабинете, его спросил: «Стоило ли затрачивать столько мегафонных усилий, чтобы всего-то перейтиплощадь?»

Вячеслав Владиславович с высоты положения шутку не воспринял. Не подозревал тогда, как скоро вернется назад. К счастью, не утратив профессорской интеллигентности, а только чуть ее подрастрепав.

— Нет уж, Ваня, каждый должен заниматься своим делом. А каждому делу свое время. И всем нам свое место...

Ванечка Старкевич искренне огорчился.

— Нам бы ваш опыт. Желание что-то делать у нас есть, но...

— Фантазии не хватает? Опыта?

— Вот то-то и оно, — согласился Ванечка. — Что же вы нам посоветуете? С чего начинать?

Посмотрев на Ванечку, Виктор Евгеньевич понял, что спрашивает тот серьезно, а не просто для поддержания разговора. Серьезно и ответил, как бы Не к нему обращаясь, а ко всем его революционным соратникам:

— Идите в библиотеку.

Ванечка не понял, обиженно надулся.

— Поднимайте труды, изучайте классику марксизма-ленинизма и революционный опыт. Сначала стратегию, потом тактику. А потом уже сами разрабатывайте методички.

И добавил с грустным сарказмом:

— Опыт революционной борьбы и учебы гарантирует успех. С ним мы однажды уже пришли к полному маразму, который теперь расхлебывает весь мир.

— Это вы все правильное говорите, но не очень конкретно. Про методички...

— Конкретно? Хорошо... Напишите, например, пособие, как изготовить и где укрепить флаг. А потом организуйте, чтобы флаги в одно утро взвились сразу во всех городах и селах... Напечатайте инструкцию, как вести себя при задержании. Как следователям на уши вещать лапшу, как в камере перестукиваться, как передавать на волю записки...

Теперь Ванечка старательно строчил в свой блокнот.

— Что ты делаешь? — спросил Дудинскас ошарашенно.

— Записываю.

Ванечка-отрицатель, Ванечка-журналист и революционер весь был внимание. Как отличница на втором курсе. Виктор Евгеньевич сразу стал лектором: отличниц он всегда любил.

— Вы про стратегию... — подсказал Ванечка.

— Хорошо. Сформулируйте национальнуюидею, точнее, государственную —со словами вроде «национальная» старайтесь обходиться осторожнее, они всех отпугнут... Дальше нужны стратегия и тактика ее проведения в жизнь. Потом, как уже говорилось, методические разработки...

Ванечка недовольно поморщился. Хватит про методички, он и в институте из-за этого не доучился. Давайте о главном, об основном, в чем государственная идея?

— Ладно,— согласился Дудинскас.

Главным, как ни верти, здесь остается коридорность.Из-за чего и разгорелась эта заваруха с объединением: только за это Республику и готовы были принять в Россию. Об этом прямо все и говорят: коридор, ворота между Востоком и Западом...

Дудинскас вспомнил про марку. На что только онине готовы пойти, чтобы оказаться у крана... И Батькавсе это прекрасно понимает. Пока он у крана — за ним сила.

Хотя угрозу закрыть кран он даже произнести боится. Он и открыть, и закрыть его не может, не может продать его, вообще не может им распоряжаться. Еще и от страха, что этот кран ему и не принадлежит, о чем будто бы только он знает. А не принадлежит он ему по определению, по самой сути — не крана, а Батьки.Они разного масштаба. Больше-то у него за душой ничего нет,поэтому он несоизмеримс этим краном и может с ним делать одно — использовать в качестве дразнилки.Они совпали случайно, как стечение обстоятельств.Если холопу отдать Эрмитаж, он там может только нагадить. Он не сообразит использовать его как Эрмитаж, как дворец или как спальню. Только как сортир — из ненависти. Как из ненависти новый управляющий Дубинок устроил на любимой поляне Дудинскаса помойку...

Ванечка поскучнел: «Вы все о своем».

Про марку, про кран, про Дубинки ему было неинтересно, про них он все знал.

— Вы мне не про это. Вы мне про то, о чем говорили Виктору Илларионовичу, ну, про самое главное, чтобы всех сплотить.

Ванечка цепкий, Дудинскас и не помнил, когда он ему успел рассказать.

— Так это же и есть самое главное! — Виктор Евгеньевич заговорил, как профессор. — Вам нужна идея, способная объединить и мобилизовать общество? Такую идею нужно не придумывать, даже не искать, а просто увидеть. Увидьте, наконец, трансцентральноеположение Республики, и вам сразу станет ясно, что делать, включая и самое интересное, — на что мобилизовывать молодежь. Дайте хлопцам возможность подурить. Пусть они, например, создают отряды самообороны и выходят сторожить каждый метр газопровода, нефтепровода, железной дороги и автотрассы...

— Зачем? — не понял Ванечка. — Никто же не нападает.

— А ни за чем! Объявите нефтепроводы, дороги, границу национальным богатством, закройте к ним бесплатный доступ — неизвестно, как к этому отнесется та же Россия. Очень может быть, что нападут.

Ванечка оживился:

— Можно охранять каждый метр! Сколько у нас сторонников, столько метров и охранять. Или наоборот — сколько метров, столько собрать и сторонников.

вы его знаете

Ничего он больше не хочет, потому что ничего здесь уже не изменится. Когда все уже продано за бесценок, когда только и осталось дом в Дубинках сбыть, избавившись от недвижимости,последнего якоря, мешающего стронуться с места...

Но Ванечка Старкевич снова появляется и говорит:

— Виктор Евгеньевич, неужели вы можете вот так просто сдаться? Все бросить и куда-то отплыть? Понимаете, вы — тот единственный человек, кто мог бы здесь навести порядок.

На что Дудинскас подозрительно спрашивает:

— Ванечка, ты что имеешь в виду?

Оказывается, Ванечка Старкевич имеет в виду государственное обустройствов первую очередь.

— Вот посмотрите, как вы свою деревню сделали!

Виктор Евгеньевич смеется: