Дураков нет

Рут оперлась на локоть.

– У меня?

– Вот и я думаю, вряд ли. – Салли рассказал ей про старый пикап, про новый, который предложил ему Гарольд, и про плуг.

– Прекрасная мысль, – одобрила Рут. – А это означает, что ты от нее откажешься, так ведь?

– Вряд ли получится, – кивнул Салли. – Даже если я найду того идиота, который одолжит мне такие деньги. Я слишком стар, чтобы брать взаймы больше, чем могу заработать за месяц-другой.

– Ты очень рассердишься, если я напомню тебе, что вообще-то у тебя есть дом?

Салли покачал головой:

– Не рассержусь, если ты не возражаешь, чтобы я напомнил тебе: это не мой дом. По крайней мере, фактически.

– А чей же он, Салли? – допытывалась Рут. – Если дом твоего отца принадлежит не тебе, тогда кому?

– Понятия не имею, – сказал Салли. – Возможно, городу. Отец годами не платил налоги, ну и я, разумеется, тоже. Мне постоянно шлют напоминания, что дом продадут на торгах. А может, уже и продали.

– Они сообщили бы.

– Так, может, и сообщили. Я выбрасываю это дерьмо, не читая, вместе с рекламой.

– Хочешь, я узнаю?

– Нет. Я от него ничего не хочу, – в который раз сказал он Рут. – И тебе это известно.

– Тут уже речь не о “хочу”, Салли. А о “надо”. Тебе нужна машина. Продай этот дом и потрать деньги на то, что тебе необходимо. И забудь об отце.

– Это было бы разумно, – согласился Салли, рассчитывая положить конец разговору. Иногда Рут успокаивалась, если с ней согласиться.

– Ты хочешь сказать, что ничего делать не будешь, да?

Салли сел в кровати, нашел сигареты, закурил, дал затянуться и Рут.

– Как ни странно, я сегодня там проезжал, – сказал Салли.

Но даже такое признание – да, дом существует, и я интересовался им – далось ему нелегко. Настолько нелегко, что он сказал Рут не всю правду – я-де проехал мимо, не остановился, не смотрел на дом из-за забора, не размышлял о том, за сколько можно продать участок, на котором стоит дом.

– Задолженность по налогам, наверное, больше, чем стоит дом. Ну да неважно, у меня-то задолженности нет.

– Допустим, ты его продашь, получишь всего десять тысяч, сущие гроши. Допустим, задолженность окажется семь тысяч. Это много. Все равно остается три тысячи. Хочешь сказать, они тебе лишние?

– Вообще-то я подумывал отдать его Питеру, – сообщил Салли, гадая, как Рут отреагирует на это известие. Сына Салли она в глаза не видела, но относилась к нему с заботой и одновременно с обидой.

– Твою проблему это не решит, – заметила Рут.

– Я бы отдал его тебе, если бы было можно. – Салли улыбнулся. – Правда, Зак, скорее всего, что-то заподозрит, если я отдам тебе дом. Люди ему про нас двадцать лет талдычат, и это докажет, что, быть может, не все они врут.

– Все равно спасибо. – Рут улыбнулась в ответ. – Но у меня уже есть одна развалюха.

– Что, если я продам его, а деньги отдам тебе? Грегори на колледж. Зак ничего не узнает.

– Очень любезное предложение, но забота о Грегори – мое дело, – сказала Рут.

Она с нажимом произнесла имя сына, и Салли догадался, что сейчас она заговорит о дочери, – Рут нравилось думать, что это их дочь, – и давний спор неминуемо возобновится. Девица была как две капли воды похожа на Зака, но Рут отказывалась это признать. “Я точно знаю”, – твердила она Салли. Он же чаще всего точно знал обратное. Просто Рут зачем-то хотелось считать, что Джейни – дочь Салли, а не Зака.

Салли только однажды всерьез усомнился в собственной правоте, и было это год назад, весной, через несколько месяцев после того, как он сломал колено. Он приехал в супермаркет, встал в очередь в кассу, за которой сидела Рут. Началась пересменка, Рут пробила покупки Салли – тюбик зубной пасты, пачка сигарет, – отметилась в ведомости, и они вместе вышли из магазина.

– Я хочу тебя кое с кем познакомить, – сказала Рут, когда к ним с грохотом подкатил ржавый “кадиллак” и побибикал.

Рут подвела Салли к машине, хотела было представить его Джейни, как вдруг заметила девочку, та сидела рядом с матерью на переднем сиденье.

– Где, черт подери, детское кресло, которое я купила? – рассердившись, спросила Рут.

– Так и знала, что ты заметишь, сразу же, вместо “здрасьте”, – ответила Джейни.

– Ты права, черт подери, я заметила. Оно стоило шестьдесят баксов, – сказала Рут.

– Да, и Угадай Кто его продал.

Салли невольно улыбнулся, оттого что дочь переняла от Рут манеру называть мужа.

– Я купила ей кресло, а он его продал?

– Как будто я тебя не предупреждала, – ответила девица, позиция матери явно не вызывала у нее сочувствия. – Купи еще одно, проверь, вдруг на этот раз обойдется, идиотка ты этакая.

Рут сверлила дочь разъяренным взглядом.

– И не смотри на меня так, – сказала Джейни. – Не я его продала. Я виновата лишь в том, что, как и моя мать, не умею выбирать мужчин. – Она подозрительно взглянула на Салли, точно ей предъявили его в этот самый момент, чтобы проиллюстрировать это утверждение.

Ее мать это заметила.

– Поздоровайся с Салли, – сказала Рут. – То есть с Доном Салливаном.

Джейни по-мужски пожала ему руку.

– Привет, – сказала она и добавила, к явному изумлению Рут: – Я много слышала о вас.

– Ага, – ответила ее мать. – В маленьких городках…

– Именно. – Джейни ухмыльнулась и сказала матери: – Ну так что, тебя подвезти до дома или как?

Вместо ответа Рут вновь заглянула в машину.

– Хочешь к бабушке? – спросила она.

– Вперед, – сказала Джейни дочке, та перелезла через ее колени и выбралась в открытое окно – прямиком в объятия Рут. Лишь тогда Салли заметил, что девочка сильно косит, и у него сжалось сердце.

– Послушай, мне надо бежать, – сказал он Рут.

– Да, знаю, – ответила она. – Увидимся как-нибудь.

Вечером она позвонила ему в “Лошадь”. К тому времени он успел поразмыслить над тем, почему узнал себя в дефекте ребенка, почему его сердце участливо екнуло, хоть и шепнуло ему: беги.

– Я не хотела ставить тебя в неловкое положение, – сказала Рут.

– Ты и не поставила, – соврал Салли.

– Ну да, как же.

– У меня есть сын, – сказал ей тогда Салли. – И нет ни дочери, ни внучки. – И повесил трубку.

После этого они с Рут некоторое время “вели себя хорошо”.