Дурная примета
Шрифт:
Страх.
Сама я к рукоприкладству привыкла, но в последнее время стала бояться за дочь. Чем старше она становилась, тем больше ненависти я видела в его глазах.
Поначалу, когда она только родилась, он ее игнорировал. Затем она стала его раздражать, еще позже он стал повышать на нее голос, а на прошлой неделе и вовсе замахнулся.
Вот если бы его Ирка догадалась забеременеть и увела из семьи, сделала бы меня самой счастливой женщиной. Но она, что-то, не торопится сделать мне столь щедрый подарок.
Проводив свекровь, возвращаюсь к дочке. Бережно укрываю одеялом оголившиеся
Каждый раз от этого простого действия в горле перехватывает. Вот она любовь. Абсолютная и безусловная. Чувство, выворачивающее душу наизнанку. Когда ради улыбки горы готов свернуть, а за слезу – убить.
Не знаю, все ли родители любят так своих детей или я одна такая ненормальная, но за своего ребенка готова ногтями землю рыть.
Я много раз смотрела на Олю и думала, а любила бы я так же своих детей от Антона?.. Или к ней я отношусь как к тому единственному, что осталось у меня от Майкла?..
Как к пустому пузырьку от духов, что храню, как самую бесценную в мире вещь…
Я не знаю…
Антон дарит нам еще один спокойный день и появляется дома лишь к полуночи. Заходит, не стесняясь, ударяет по клавише выключателя, швыряет на полку связку ключей, отчего, они, проехавшись по гладкой поверхности, с грохотом падают на пол.
А затем пинает ногой дверь в комнату, где мы спим, и зажигает свет.
– Антон, - шиплю ему, - Оля спит…
– Мне по@уй... Встала и вышла!
Его настрой пугает меня. Быстро встав с дивана, набрасываю халат и гашу свет, прежде чем плотно закрыть за собой дверь.
– Что случилось?..
Остановившись в коридоре, наблюдаю, как, шатаясь, он медленно ко мне подбирается.
– Антон…
Один взмах кулака, и я лечу на пол, по пути снося вешалку с верхней одеждой.
В глазах темно, в голове звенящий гул.
– Развода хочешь?..
Следует удар ногой в живот. Я сгибаюсь пополам, хватая ртом воздух. Боль, кажется, достигает пяток.
– К еб@рю своему белобрысому побежишь?!
Еще один удар в грудь, выбивающий воздух из легких. Я начинаю хрипеть и в панике прятаться за упавшую вместе с вешалкой одежду.
– Антон…
Муж, склонившись, хватает меня за волосы и рывком поднимает на ноги. У меня не получается сопротивляться, открывая рот, как рыба, я беспомощно висну на его руке.
– Антончика бросить хочешь, да?..
Успеваю заметить, как в воздухе мелькает его рука, а в следующее мгновение щеку обжигает пощечина. Голова, от неожиданности, виском врезается в угол полочки для ключей.
– Перестань… - хриплю, сглатывая наполнившую рот кровь, - Антон, пожалуйста…
– Убью, сука… - рычит в лицо, - тварь неблагодарная…
– Мама… - доносится до нас, и мы оба поворачиваемся в сторону выхода из комнаты.
Оленька, заспанная, с взлохмаченными белыми волосами, стоит в двух метрах от нас и смотрит огромными от страха глазами.
– Брысь отсюда! – шикает на нее Антон.
– Доченька… - пытаюсь освободиться от его захвата, но он подключает вторую руку, смыкая пальцы на моей шее.
Малышка хлопает ресницами и начинает двигаться
в нашу сторону. Подбородок мелко трясется. Вижу, что готова разреветься.Но, нельзя! Нельзя ей сейчас плакать!
Антон ненавидит, когда она плачет.
– Оля, иди в комнату, - как можно спокойнее произношу я, - мама сейчас придет.
– Заткнись! – муж дергает рукой, ударяя меня затылком о стену.
На несколько мгновений я теряю ориентацию. К горлу подкатывает тошнота, а в глазах плывут красные круги.
Зажмурившись, и резко открыв глаза, возвращаюсь в действительность. С трудом фокусирую взгляд на дочке и каменею от ужаса.
Мой ребенок лежит, сжавшись в комочек, на потертом линолеуме, и надрывно кричит.
Глава 9
Я не знаю, откуда берутся силы, но в меня словно сам дьявол вселяется. Зарычав, скидываю с себя его руки и впиваюсь ногтями в ненавистную рожу.
Глаза застилает красная пелена, и я, не обращая внимания на хаотичные удары в грудь и живот, продолжаю вспарывать кожу его щек ногтями.
– Дура… - хрипит муж, - е@анутая... Пусти…
– Она не твоя! Она не твоя!!! – срывая голос, начинаю визжать я, - не твоя, сволочь!!!
Не понимаю, почему меня зацепила именно эта мысль, но я, вцепившись в него мертвой хваткой, не перестаю повторять эти три слова.
– Она не твоя!!! Урод!!! Не твоя!!! Ты не имеешь права трогать ее!!!
Смешно, будто, будь она его, я бы позволила…
– Сука…
В этот момент какая-то неведомая сила оттаскивает от меня обезумевшего Антона. Но я против, бросаюсь на него с кулаками, нанося удары, куда придется.
– Яна! – резкий выкрик приводит меня в чувство.
Осматриваю прихожую, с удивлением понимая, что мы здесь уже не одни. Дверь распахнута настежь. Дядя Саша, в серой майке и трусах, вытаскивает из квартиры сопротивляющегося Антона, а свекровь стоит в кухонном дверном проеме, прижимая к груди плачущую дочку.
– Оля! – кидаюсь к ним и забираю ее на руки.
Что он с ней сделал?! Быстро осматриваю мокрое от слез личико и бегу с ней в комнату, чтобы проверить на предмет телесных повреждений.
– Яна…
– Он ее ударил!!! – выкрикиваю громко, - пнул ногой!!!
– Господи…
Мы на пару с тетей Валей раздеваем Оленьку и осматриваем тело с ног до головы. Видимых повреждений нет, ни синяков, ни ссадин, лишь небольшое покраснение в области ребер.
Дочка, расслабившаяся в присутствии мамы и бабушки, начинает успокаиваться.
– Яна… что делать будешь?..
– Заявление напишу, - беру дочь на руки и иду с ней в ванную, чтобы умыть.
Свекровь не отстает ни на шаг. Останавливается в дверях, нервно заламывая руки.
– Только разозлишь его… Хуже будет…
– Куда хуже?! – вырывается у меня, хотя я прекрасно понимаю, что она права.
Он сотрудник. Покается перед коллегами, и мое заявление затеряется.
– Уехать бы тебе… на время.
Подняв глаза, смотрю в свое отражение в зеркале. По лицу размазана кровь, а на скуле расплывается синяк. Тело, после схлынувшего адреналина, начинает сотрясать крупная дрожь.