Душа по обмену

— Её версию ещё нужно проверить, — тоже не слишком уверенно, словно нащупывая почву для разговора, отозвался Блордрак. — Поэтому никто кроме карателей пока не в курсе твоих странных снов и предполагаемых способностей.

— Думаешь, история с их блокировкой может быть правдой?

— Не знаю, но это бы многое объяснило, включая перемены в твоём характере.

Он смотрел на меня оценивающе, словно впервые увидел, и это тоже было не слишком приятно. Я почувствовала себя товаром, приобретённым по случаю, который долгое время за ненадобностью пылился где-то в шкафу, а теперь его извлекли на свет и изучают, прикидывая, на что он вообще годен.

— Ты же меня обследовал и ничего не обнаружил.

— Я проверял лишь твоё физическое состояние и наличие постороннего воздействия. Его не было, — объяснил Никей, продолжая пристально меня разглядывать. Всю, с головы до ног, словно ощупывая взглядом.

Я вдруг остро ощутила несовершенство своего тела, облаченного в бесформенное, изрядно помятое школьное платье и, с трудом подавив желание натянуть одеяло до подбородка, поспешила напомнить:

— Ты сам сказал, что ещё ничего неизвестно. Лучше дождаться окончательного результата.

Громкий шум из коридора прервал этот неловкий разговор, я испытала облегчение, когда целитель ушёл. Но когда шум усилился, дополнившись чьими-то криками, тоже поспешила на эти звуки.

В приёмной лазарета я увидела жуткую картину. Прямо на полу лежал светловолосый подросток лет четырнадцати-пятнадцати. Он был весь в крови. Кровь толчками вытекала из глубокой рваной раны на животе, а тело содрогалось в судорогах. Дэйра Найрис вместе с Никеем с трудом удерживали его в горизонтальном положении, одновременно пытаясь залечить рану. У двери в стену вжались двое испуганных подростков такого же возраста, судя по испачканной одежде, доставившие раненого в лазарет, и побелевшая как снег Камилия.

— Камилия, помогай, держи его! — крикнул Никей, у которого от напряжения на лбу выступили крупные капли пота.

Девушка попыталась подойти к ним ближе, но сделав несколько шагов, закрыла рот ладонью и со слезами выбежала из помещения, явно давясь рвотными позывами. Я её понимала, саму от такого зрелища начинало мутить.

Заметив меня, заведующая без слов резко кивнула на ноги парня, которые удерживать было сложнее всего. Пришлось перебороть дискомфорт с брезгливостью и поспешить на помощь. Это далось не просто. Я держала раненого подростка за ноги, навалившись на них всем весом, тошнота подступала всё ближе, металлические браслеты больно жгли запястья, в висках стучало, но хуже всего был тяжёлый запах свежей крови.

Когда всё закончилось, и моя помощь больше не требовалась, я на ватных ногах вышла из лазарета. Обессилевшая, прислонилась к стене и глубоко вдыхала свежий воздух, стараясь подавить подступающую панику и поскорее избавиться от тошнотворного запаха крови, в котором я, наконец, узнала недостающую составляющую отвратительного амбре, преследовавшего меня в детских кошмарах, помимо приторного насыщенного аромата иргаля. Кровь и иргаль — вот что это было такое. Совершено нереальное, невозможное для Земли сочетание.

Глава 19

Несмотря на оказанную помощь, парнишка умирал. Это я, вернувшись в лазарет, поняла из обрывков тревожного диалога целителей. Потом Блордрак помчался в приёмную вызывать помощь посредством специального переговорного устройства, связанного напрямую с королевским госпиталем и ближайшими крупными лечебницами, а я, повинуясь порыву, вошла в приоткрытую дверь палаты, где находился раненый адепт. Склонившаяся над ним дэйра Найрис подняла голову, слабо мне улыбнулась и сказала:

— Спасибо за помощь, Леста. Ты молодец, не растерялась. Как себя чувствуешь?

Не скажешь ведь, что отвратно. Мне было страшно, продолжало мутить, а браслеты снова начали ощутимо жечь кожу.

— Всё хорошо, а этот мальчик… кто его так?

— Шэрзорнг поранил, — сокрушёно покачала она головой. — Глупый ребёнок. Это ж надо было додуматься на спор в зверинец пробраться!

Услышав незнакомое слово, я машинально посмотрела на своё помолвочное кольцо с изображение крылатого льва. Судя по скудным крохам информации, доставшимся мне от предшественницы, это и есть Шэрзорнг. Явно весьма опасная зверюга, зачем их здесь вообще держат?

Из приёмной послышались голоса. Наверное, помощь подоспела. Заведующая порывисто поднялась и быстро вышла из палаты, а я подошла ближе к лежащему на высокой белой кушетке подростку. Он был прикрыт до плеч тонкой белой простынёй и почти сливался с ней из-за нереальной бледности. Черты его лица заострились, кожа покрылась испариной, дыхание было редким и хриплым.

Браслеты вдруг раскалились и полыхнули обжигающей болью. Сознание затуманилось. Я расстегнула и резко сбросила металлические обручи с рук, испытав мимолётное облегчение, а потом, поддавшись необъяснимой, неконтролируемой тяге, подошла к пострадавшему почти вплотную, осторожно присела рядом, положила ладони на его грудь и словно куда-то провалилась…

Окружающий мир исчез, и я вдруг снова очутилась на уже знакомом песчаном островке. Только сейчас он был затянут серым полупрозрачным туманом, в котором испуганно металась одинокая фигурка, закутанная в белую простыню. Присмотревшись, я узнала раненого мальчика. Он кружил по островку, бегал от одной двери к другой, словно что-то искал. А я следила за ним взглядом и чувствовала нарастающую тревогу.

Наконец, парнишка замер у одной из дверей, как будто что-то увидел в её проёме и принялся, совсем как я недавно, стучать в невидимую, но непреодолимую преграду. Подойдя ближе, я увидела как в проёме перед ним медленно гаснет и затягивается дымкой подрагивающее изображение палаты лазарета, где этот же мальчик лежал на кушетке, не подавая признаков жизни, а я сидела рядом в каком-то полубессознательном состоянии. Вокруг толпились люди, но их силуэты уже подёрнулись дымкой, и лиц было не разглядеть.

Парнишка продолжал тщетно стучать в невидимую преграду, что-то выкрикивая, но я его не слушала. По мере того, как уменьшался проём, моя тревога сменялась паникой. На интуитивном уровне я чувствовала, что должна, вот просто обязана сейчас что-то сделать, но не понимала, что именно. На автомате подошла ещё ближе и тоже прикоснулась руками к прозрачной стене. Мои ладони провалились пустоту, образовав в завесе небольшое отверстие, а я, кажется, начала понимать что происходит.

Подросток проследил за моими действиями удивлённым затравленным взглядом, в котором вспыхнула искорка надежды, и робко спросил:

— Как ты это сделала? Почему у меня не получается? Я хочу вернуться!

— Попробуй ещё раз, теперь должно получиться, — я попыталась раздвинуть дымку, продолжающую сгущаться. На ощупь она была плотной, вязкой и поддавалась с трудом.

— Давай! Прыгай обратно! — крикнула, когда отверстие стало немного шире, а сил удерживать сопротивляющийся туман почти не осталось.

Блондин несмело протянул руку и, убедившись, что преграда исчезла, решительно просунул в образовавшийся проём голову и плечи.