Душа в тротиловом эквиваленте
Шрифт:
– Читали, - сказал старший лейтенант Круподеров.
– Только есть у меня сомнение, а как кто таблеток нажрется до полного бесчувствия и будет сидеть египетским сфинксом? Говорят, есть такие лекарства - принял и все тебе до звезды!
– Так опрос ведется в присутствии врача, психолога и журналистов. Нажрется кто химии - запишут попытку противодействия, и все равно спросят, только позже - тут же объяснили товарищи.
– Талгат Гизатович, ладно, что разберемся, это понятно, - снова спросил Чесноков.
– Дальше-то как?
– Нетерпеливый ты, Чесноков, все тебе сразу расскажи, - ответил Шарипов.
–
– А вы как думаете?
– Как и большинство, прошедших войну. Фактически, кадровая армия перестала существовать уже к концу 41-го. Значит, была организована неправильно. Много железа отдали, людей сгубили - подозреваю предательство высшего генералитета и партийных бонз. Ну, это мы скоро доподлинно узнаем.
Что до будущего, думаю, что весь народ станет армией. Примерно как у Махно было. Есть время - пашем, а винтовочка у стога стоит. Позвал батька - собрались, ворогу вломили, и снова пашем.
В кадрах мирного времени постоянно будут пребывать только те, кто имеет дело со сложной техникой - локаторщики, операторы сложных систем связи, вооруженцы, летчики, часть артиллеристов.
Для остальных достаточно полутора лет срочной и сборов каждый год. В зависимости от специальности, на неделю - две. Числишься в запасе - храни автомат, вышел в отставку по возрасту - возьми карабин за честную службу. В общем, примерно как в Швейцарской Конфедерации, только лучше.
Закончив говорить, он поднялся, вышел из курилки, и перед офицерами вновь предстал не Талгат Гизатович, а полковник Шарипов.
– Товарищи офицеры!
И товарищи офицеры, побросав окурки, потянулись в учебный класс.
... С воздуха открылся великолепный вид. Нет, смотреть на землю в полете - всегда захватывающее зрелище. Но эти места красивы по-особенному. Холмистая местность, поросшая дремучим лесом, и щедро рассыпанные зеркала речек и озер. Сразу подумалось, что неплохо было бы сходить в лес. Грибы еще не сошли, да и рыбку при случае поймать можно...
Русские зодчие, пришедшие сюда, место для монастыря выбрали гениально. На высоком холме, разделяющем две небольших речушки, в окружении сказочного леса. С севера и юга склон холма обрывается почти отвесно к текущим у его подножия водам. Фактически, это естественные замковые рвы.
Восточная сторона холма полога, там древние строители прокопали искусственный ров. В былые времена его заполняли водой, еще сохранились остатки каменных мостов и привратных стен.
На ровной площадке западного склона выстроены три здания очень красивой старинной кладки: двухэтажное строение в форме буквы "Г", трехэтажное и четырехэтажное. Чуть подальше- немыслимой красоты часовня. С четырех сторон монастыря - круглые сторожевые башни. Вход в монастырь увенчан уменьшенной копией Спасской башни Московского Кремля. На входе - трое ворот. Выход - скромнее, ворота там всего одни, башня невысока. В центре - два ошеломительно красивых собора. Один - пятиглавый, несколько напоминает московский храм Христа Спасителя. В нем удобно расположился гараж. Рядом - одноглавый, украшенный по карнизам окон и шатров золотой вязью, напоминающей
пеньковый канат. Там - рабочая столовая, прозванная "веревочкой" как раз из-за этой вязи.Южная часть храма отдана под театр. Монастырская трапезная - под ресторан. Как потом оказалось, акустика там прекрасная! Не хуже, чем в театре. Дело в том, что над квадратом стен трапезной - купол, отражающий любые звуки так, что даже разговор шепотом прекрасно слышен в другом углу. Точно такой же зал с такой же акустикой имеется в Зимнем дворце - в углу здания со стороны дворцового моста, рядом с Малахитовым залом.
Правое крыло монастыря переоборудовано под поликлинику. Чуть дальше на восток - гостиный двор для прихожан. Часть используется под жилье, остальное - магазины и узел связи.
Новостройки особого описания не заслуживают - все преимущественно сборное, щитовое, а если и кирпичное, то построенное по-быстрому.
За поймой реки - искусственно намытая дамба. Коттеджи с прирезанными к ним огромными участками соснового леса. В один из них меня и привезли в гости.
Кто? Да кому же, кроме Дмитриева. Утром он ворвался в палату, сказал, что с главврачом договорено, в Москве мне делать пока что нечего, да и некоторые товарищи давно желают познакомиться, а все никак не получается.
Машина, аэродром, громыхающий транспортник, снова машина, и вот я по адресу "Москва, Центр-300".
Вы уже догадались, что речь идет о милом местечке, которое основал Преподобный Серафим, канонизированный в 1903 году.
– Жить будешь здесь, в гостевом домике, - сказал Дмитриев, и мы пошли к строению стоящему на пригорке.
Бог весть, то ли неизвестные архитекторы использовали естественный рельеф местности, то ли, чтобы подчеркнуть красоту этого места, делались насыпи и искусственно завозился дикий камень, но больше всего мне это напомнило пейзажи Уманского парка. Разумеется, с необходимой поправкой на то, что это место значительно севернее.
Дом, где мне предстояло, как минимум переночевать, был сложен из огромных глыб дикого камня и снаружи был невелик, примерно как типовой дачный домик поздних брежневских времен.
Я начал восхищаться мастерством строителей, едва ступив внутрь. Да, именно так надо строить! Свободная планировка. Кажется, я так и не нашел ни одного прямого угла. Помещения, плавно перетекающие друг в друга. Избытка дверей тоже, впрочем, не наблюдалось. Они стояли разве что в санузле и на входе в небольшую баню.
На стенах - никакой отделки, нетронутый дикий камень, сглаженный льдом и столетиями.
Гостиная была почти пуста. Небольшой столик, в углу горка для посуды, четыре стула. В углу - небольшой кабинетный рояль. И камин, в котором при желании можно было бы изжарить кабана. Рядом - заботливо сложенная на кованой подставке стопка колотых дров. Кресло-качалка.
Спальня привела меня в восторг. Такие комнаты рисуют на картинках, в книгах сказок! Высокое сводчатое окно, нарочито грубо сделанная узкая деревянная кровать, медвежья шкура на полу, тумбочка, стул с высокой спинкой. Все.