Душа
Шрифт:
Гэмбору оказался демоном незаслуженных успехов. Девочка едва не поддалась на его уговоры, ведь просил он совсем немного - перышко твоей души, всего одно перо из тысячи. Но отдав так просто одно перо, теряешь все; нельзя разбрасываться душой - самым ценным, что есть у человека; самоей своей сущностью. И девочка отвергла помощь Гэмбору. Они сразились в школе. Демон был силен - он обладал гипнотическим голосом, от которого так и тянуло в сон - однако девочка-волшебница оказалась крепче и отважнее, чем он думал. Она пронзила сердце демона своим алым жезлом - и с ужасающим криком Гэмбору отступил.
"Самодовольная двоечница!" - прорычал Гэмбору.
"Может, и двоечница, - ответила отважная девочка.
– Но это моя двойка, а не чья-то еще!"
И демон сбежал, побросав все похищенные перья. После девочка ходила от одноклассника к однокласснику, возвращая перья, но мало кто их взял обратно: люди не понимали их ценности. Ведь отдав перо, они отреклись от него, и перо поблекло, перестав быть красивым. Но девочка сохранила перья, даже черные. Ведь когда-нибудь, возможно, они вернут себе свет, и она радостно вернет их владельцам.
Она вернулась домой, и братик поприветствовал ее:
"Охайо!"
"Тадайма", - устало ответила девочка. Прошел еще один день в заботах, а пока - пока надо учить уроки, чтобы не попадаться больше на удочку демонов!
Серия закончилась, и пошел тихий, мелодичный эндинг.
Аяо сидел, опустошенный. Он молчал.
– Ты очень любил его в детстве, - тихо сказала Аяме.
Она взяла пульт и включила паузу.
– Это и есть твоя Мейда?
– Да. Один в один.
– Ты не помнишь, наверное. Ты и раньше не вспоминал... хотя я спрашивала не раз. Ты все время просил купить тебе платье, как у этой Якумо-чан. И даже сделал себе жезл из крашеной бумаги - такой же, как у нее.
Аяо молчал. Сестра склонилась к нему и тихо произнесла:
– И ты постоянно повторял, что у сенсея черная кровь.
– Я выдумал Мейду?
– спросил Аяо после паузы.
Сестра вздохнула.
– Наверное. Видишь, ее не существует.
Аяо знал это. Он всегда подозревал что-то такое, а в последние дни его уверенность лишь укрепилась; однако подозревать - одно дело, а получить неопровержимые подтверждения этому...
– Может, я и отца Куми не убивал?
– с затаенной надеждой спросил он.
– Не знаю, - покачала головой сестра.
– А помнишь, ты долго пытался меня убедить, что ты убил сенсея? Подкараулил его на улице и снес голову мечом?
– Нет, - подавленный, ответил Аяо.
Он и в самом деле не помнил ничего подобного.
– А я общалась с ним по интернету каждый вечер и знала, что сенсей жив-здоров. И меча у тебя никакого не было. Даже и не знаю, откуда ты придумал этот "меч".
Аяо не знал, что ответить.
– Вы смеялись надо мной?
– и все-таки он спросил.
– Нет!
– возмутилась сестра. Пожалуй, даже слишком рьяно, и он не поверил ей.
Хотя очень хотел.
Аяме вытащила диск из двд-проигрывателя и повернулась к подавленному брату.
– Давай спать?
– предложила она.
– А если я правда убил его?
– жалобно спросил Аяо.
– Может, и убил, - без особой веры сказала она.
– Завтра мы узнаем это наверняка.
Она протянула руку и погладила его по волосам.
–
Иди спать.Аяо покорно кивнул. Повернувшись, он поплелся в собственную комнату.
Там было темно. Компьютер молчал. Коробка, в которой спала Мейда, едва различимая в темноте, лежала в углу. Аяо слабо провел рукой по лицу, словно счищая с себя все пережитое.
Не включая свет, он разделся и лег.
Но в темноте пришел страх. Не перед монстрами, таящимися под кроватью, и не перед призраками - страх был иррациональным и давящим; словно газ, он заполнил все его существо. Огромный, всеобъемлющий, стискивающий грудь. Аяо задыхался. Он обернул лицо к смутно белевшей стене и съежился под одеялом. Лежал - ощущая себя крохотным и безмерно жалким; словно на открытой равнине под бесконечным черным небом.
Потому он откинул одеяло и пошел к сестре, шлепая босыми пятками по полу.
Она удивилась, увидев его. Лунный свет освещал ее лицо, руки ее лежали на одеяле. Футболка казалась чуть фиолетовой. Аяме выглядела сонной.
– Что такое?
– спросила она.
– Можно я с тобой полежу?
– Аяо съежился.
Она некоторое время рассматривала его, соляным столпом застывшего на пороге, затем сказала, словно очнувшись:
– Конечно.
Аяо приподнял край одеяла и скользнул к сестре. Его бил озноб. Под одеялом было холодно - кровать успела остыть, пока Аяме ходила с ним. Аяо перекатился поближе к краю и застыл там.
– А чего сбоку?
– спросила сзади сестра.
– Не знаю.
Послышался шорох, и сестра вдруг оказалась рядом. Ее рука легла на бок Аяо, и она подтянула его поближе к себе. Аяо сначала сжался, словно парализованный, затем расслабился в ее объятьях. Аяме была очень теплой. Она обнимала его. Как мать в детстве. Он слышал легкий шум ее дыхания.
– Помнишь родителей?
– спросила сестра, словно угадав его мысли.
– Нет, - сказал Аяо, откинув голову на подушку.
– Жалко. Я тебе рассказывала вроде...
– Мой единственный родитель - это ты, - сказал он и понял вдруг, что это правда. Его грудь сжало тисками.
– А сенсей хотел отнять тебя у меня. Надо было убить его.
– Глупости какие...
– сонно произнесла Аяме.
Он хотел возрать ей, но не стал. А потом сам не заметил, как заснул. Последнее, что он запомнил - насколько тепло и легко ему стало.
Проснулся он от солнечных лучей, падавших на лицо.
Сестры рядом не было.
Ушла на работу, наверное.
Аяо полежал немного под одеялом, стараясь вновь погрузиться в сон, но безуспешно. Его взгляд упал на часы. Не сразу, но он осознал, что безнадежно проспал.
"Надо в школу", - подумал он.
Почти сразу же навалилось тяжелое предчувствие. Отца Куми наверняка уже нашли, и сейчас возле дома с красной крышей, должно быть, полным-полно полицейских машин. И детектив в черной-синей форме ведет уже расследование...
Аяо протер глаза пальцем и вздохнул.
Ему нестерпимо хотелось бросить все и пойти к дому с красной крышей. Посмотреть хотя б, что там. Но он подавил эти порывы и поднялся с кровати. Пусть все идет своим чередом. Может, и не убивал он никого. Выдумал же он Мейду.