Душа

Мейда прильнула к нему. Сквозь куртку он чувствовал ее маленькие твердые груди и биение ее сердца. В глазах ее сияла пустота; лик напоминал маску с прорезью рта. Аяо смотрел на нее и видел всего лишь человека. Она была живой.

У нее была душа.

– Отпусти меня, - сказал Аяо.

– Нет!
– вскричала она, и в этот момент Аяо сильно толкнул ее рукой в грудь. Мейда упала, и все тени вдруг втянулись в нее; он будто бы опрокинул кальмара вместе со всеми его щупальцами. Проход открылся, и Аяо выскочил из дома, бешено дыша.

– Ацумори-сама!
– слабо донеслось из дома.

Не слыша ее, Аяо вскарабкался по забору, ободрав ненароком штаны, и со всех ног помчался обратно к дому. Ужас переполнял его; однако то был не страх перед Мейдой - это был страх перед самим собой.

10.

Аяо пришел в школу лишь ко второму уроку. Он не выспался. Всю ночь его посещали странные, тревожные сны. Он видел себя стоящим обеими ногами на Луне, видел обелиск, воздвигнутый древней нечеловеческой цивилизацией; видел море душ, видел Бога, прозрачного, и лишенного отчего-то лица - но все эти странные видения поблекли, когда вдруг посреди одного из них он увидел Мейду.

Аяо протянул к ней руку, и Мейда обернулась. Вместо лица у нее была маска из белой кости - а сама она представляла бесформенный сгусток мрака, висевший над землей.

– Аяо-кун, - произнесла Мейда с неизбывной печалью.

– Ацумори-сама, - машинально поправил ее Аяо.

Она прыснула от смеха, и сразу же обрела прежнюю форму: вновь стала тоненькой девушкой с разномастными глазами. На ней не было одежды - лишь длинные голубые волосы прикрывали грудь. Она улыбалась.

– Ты ведь не будешь убивать Куми?
– спросил Аяо.

– Нет, - она отрицательно качнула головой и повернулась к нему полностью, широко расставив ноги. Внизу волосы у нее тоже были голубые, они чуть завивались.
– В этом нет смысла.

– Почему?
– спросил Аяо.

Мейда не ответила.

Аяо подождал немного, а затем проснулся.

"В этом нет смысла, - повторял он про себя слова Мейды, поднимаясь по школьным ступеням.
– Почему? Что она имела в виду?"

Аяо не верил в инопланетян и прочую нечисть. Все это противоречило его мировоззрению. Ему проще было поверить в то, что он спятил - к тому же он давно подозревал за собой подобное. Он вел очень вредный образ жизни: регулярно не высыпался, ел всякие канцерогены и ГМО, редко посещал душ. В журнале "Образ жизни" писали, что именно в этом кроется корень бед.

Плохо ли это?

Конечно, плохо. Мало того, что он умственно отсталый (хотя онээ-сан не раз говорила, что это не так, он почти нормальный), так он еще и спятил. В НГХ его бы утилизировали в Ясеноваце. Да и в эпоху Хэйсей ему ничего не светит: никакого нормальной работы, семейного счастья или здорового потомства. Впрочем, Аяо давно с этим смирился. Доктор Такамура предупреждал сестру еще тогда:

"Твой дегенерат и до двадцати не доживет. Счастливо оставаться!"

Может, попросить Мейду прикончить его?

Аяо сверился с часами в холле. Первый урок только что закончился, и началась перемена. Аяо снял с плеча портфель и понес в руках. Возле класса его встретила староста. Аяо ожидал, что она будет отчитывать его за опоздание - однако староста протянула ему вчерашний список и сказала:

– Все. Ваш клуб сформирован. Отнеси в студсовет.

Аяо тупо посмотрел на нее.

– Что это значит?
– спросил Аяо. С утра он не произнес ни слова, и голос его с непривычки прозвучал как скрип.

– Все подписи на месте, - ответила староста.

– А как же Матоко?

– Подписала, - терпеливо сказала староста.
– Вот, смотри.

Она указала пальцем с некрашенным ногтем на подпись Матоко. Та была в самом низу, как раз под подписью Коги.

Аяо не мог в это поверить.

– А она существует?
– спросил он зачем-то.

– Кто?
– не поняла староста.

– Матоко.

– Не говори ерунды. А кто тогда расписался?

– Мейда, - без раздумий произнес Аяо.

– Кто?

– Она живет у меня в ящике. Мейда, - объяснил Аяо.

Староста закатила глаза.

– Пусть будет Мейда. Там одна и та же буква. Сходи в студсовет и зарегистрируй заявку. Пусть приказ подпишут, а дальше уже сами с Мейдой и остальными разбирайтесь, кто у кого в ящике живет.

Аяо не взял заявку. Он прошел мимо старосты и заглянул в класс, высматривая Матоко. Ее парта была пуста.

Пустой была и парта Куми.

Тут его заметил сияющий Кога. Он помахал рукой и закричал:

– Аяо-кун! Слушай, ты...

Аяо кивнул и вышел из класса. Староста терпеливо ждала его, скрестив руки под грудью. Аяо взял у нее заявку и спросил:

– А где Куми?

– В учительской, - ответила староста.
– Ее Якидзука-сенсей к себе вызвал. Был злой. Очень. Отчитывать будет, наверное.

– За что?
– не понял Аяо.

– Вчера на отработку не осталась, как я поняла, - пожала плечами староста.

Аяо все понял. Он пошел в комнату студсовета, обмахивая себя сложенной вдвое заявкой, как веером.

Заявку у него приняли, хотя председатель студсовета по-глупому хихикал, ставя печать. Когда Аяо выходил из зала, он краем уха услышал:

– Католический клуб...

– Да это же Ацумори. Он спятил, тебе говорю...

Напротив учительской стоял большой аквариум, где жили анцитрусы и оранжевые улитки с безлегочным дыханием. Аяо постоял возле него, рассматривая, как большой анцитрус на дне лениво разевает рот. Он ждал Куми.

Она вышла из учительской расстроенная. Аяо сразу это понял. У нее были плотно сведены брови, а в уголках рта собрались морщинки. Он различал все виды морщин и мог по ним идентифицировать настроение человека с 53%-ной точностью.

– Куми-чан, - сказал Аяо, продолжая рассматривая анцитруса.

– А ты что здесь делаешь?
– угрюмо спросила она.

– Тебя жду. Наш клуб утвердили, ты знаешь?

– Знаю, - вздохнула она.
– Матоко подписала, подумать только.

– А с сенсеем что?

– Так, - безразлично ответила Куми.

Он не стал настаивать.

– Пойдем.

Они пошли бок о бок по коридору. Аяо пальцем вел по мелованной стене, оставляя ногтем извилистый след. Куми молчала.

– Эй, Куми-чан, - сказал Аяо.