Два ангела

Ториэль протянула лапу и стряхнула с её плаща снежинки.

— Разница в том, чтобы пройти через Барьер и чтобы уничтожить его. В одном случае я или Азгор сможем провести седьмую душу и выйти с ней вместе, а в другом — потратить все эти души и уничтожить Барьер.

— В смысле, провести седьмую душу? — на морозе Солара глупела.

— При уничтожении Барьера души погибнут, — пояснила Ториэль. — Но возможно пройти через Барьер, не уничтожая его, выйти — например, одному человеку и одному монстру. Тогда шесть душ останутся в целости, а седьмая выйдет в мир… А мы подождём ещё кого-нибудь, кто будет менее достоин жизни.

Она снова замолкла, уйдя в свои мысли. Солара не знала, о чём сейчас думала Ториэль, а сама рогатая не спешила откровенничать. Что бы она ответила, спроси её Солара о том, почему же Азгор не выйдет и не приведёт оставшиеся души?

— Ты мне веришь? — Солара вопросила внезапно, но, по счастью, задав не тот вопрос, которого белая так боялась.

Ториэль тут и сама остановилась. Чуть замешкавшись, она, подойдя к драконочке, присела перед ней и поцеловала в щёчку.

— Конечно же, дитя. Каждому слову.

Солара несколько мгновений молчала после странного жеста, но потом вернулась ко своей мысли:

— Ты веришь, что если ты отпустишь меня в мой мир, я смогу вернуться и принести даже не семь, а сколько угодно душ? Инанна, думаю, позволит мне их принести, особенно если вы сможете дать мне нечто, что докажет реальность вашего мира. И взрослые, более сильные драконы, чем я, точно убьют Врага.

— Я нисколько в этом не сомневаюсь, и если ты так сделаешь, весь народ Подземелья будет вечно благодарен тебе, — сказала рогатая. — И я надеюсь, что эта Инанна позволит тебе поступить так. Но перед тем, как мы дойдём до двери, нам предстоит опасный путь.

— Без него никак, — обрадовавшись, что наконец смогла пробиться через уныние Ториэль, Солара возобновила путь, едва не обгоняя свою проводницу.

— Эй, пожалуйста, не торопись так! — Ториэль поспешила за ней. — Подаренная тобой драконья душа поддерживает меня, но не зря меня называют «старой леди». Я действительно уже не молода!

— Да брось! — развеселилась Солара. — По драконьим меркам ты ещё очень привлекательная!

На секунду они остановились — Ториэль изумлённо-смущённо посмотрела на Солару и спрятала глаза, та же едва сдерживала смех от вида выражения на её мордашке.

— Спасибо. Правда спасибо, — кивнула наконец рогатая.

— Пожалуйста, — драконесса была только рада хоть ещё в чём-то поддержать Ториэль, чтобы она вновь не распластывалась от негатива. То, что по драконьим меркам Ториэль при всей миловидности ещё и в воздух не поднимется от жира, она решила умолчать.

— Только тебе нужно меньше есть пирогов, — всё же не удержалась она. — Ты, наверное, совсем не выходила из своих Руин, вот и запустила себя.

— А перед кем мне красоваться? — не слишком печально спросила Ториэль, слегка обгоняя драконницу, чтобы посмотреть на небольшой мостик — нет ли там опасности. — От мужа я ушла, а попавшие в руины дети больше тяготеют к полным женщинам. Да и кроме обхода Руин я почти ничего не делала. Обычно сидела в кресле и читала или вязала, или подметала-убиралась. Ну, пироги ещё пекла и анекдоты придумывала.

— А надо было тренироваться, чтобы тебя не избивали, — мрачно, но честно заметила Солара. — Кто был этому виной, если ты помнишь?

— У меня очень двоякое ощущение… — Ториэль на цыпочках перешла через узкий мост. — Такое ощущение, что меня убивали… Не раз. Самое яркое воспоминание… — она задумалась и с неожиданным страхом посмотрела на Солару. — Нет, это невозможно. Я помню только, как меня атаковал ребёнок с очень сильной, совсем не детской душой. Но ты узнаешь его сразу — над его головой летает чёрное сердечко, знак того, что его душа в целости и сохранности.

— Чего?.. — у детёныша округлились глаза, и потом она задрала голову, да и над Ториэлью посмотрела. Конечно, никаких сердечек она не увидела, хотя по аурам точно была уверенна, что их души в сохранности.

— Это видимый след сильной души, — развела лапы в стороны Ториэль. — Он присущ лишь человеческим душам… Или душам самых сильных монстров в момент смерти. Душа человека чувствует опасность в нашем мире, мобилизует энергию и потому становится видимой в такой забавной форме. Душа монстра при смерти отдаёт всю энергию и тоже становится видимой.

— Сколько всего я о людях не знала, — почесала за гривой крыльевым когтем Солара. — Ясно… А не думаешь ли ты, что именно Враг тебя и… почти убил?

— Я не знаю, — Ториэль затравленно огляделась по сторонам и вдруг, словно решаясь на что, повернулась к драконнице. — Похоже, так оно и было… Но я вспомнила ещё кое-что. И раз я согласилась доверять, то не могу скрывать это от тебя… — она глубоко вдохнула холодный воздух и выпалила так резко, словно выдирала нож из груди. — Ты ведь тоже меня убила.

— Когда это? — удивлённо подняла уши и вздыбила шерсть Солара, на что Ториэль только неопределённо покачала головой:

— Не только миров много. Времён тоже много.

Ошеломлённая Солара могла только моргать в ответ. Ториэль и сама пожалела о сказанных словах — она села перед драконницей и взяла её лапу в свои.

— Не бери в голову. Быть может, это была не ты, или ты… Но я сама виновата, — по мордашке Ториэль было видно, что ей очень трудно сдерживаться, чтобы не расплакаться, но она всё же держалась. — Есть такое поверье, что суть души определяет Решительность…

— Воля, — вставила Солара. Большие уши Ториэль дрогнули.

— Или, может, Воля. Эта способность позволяет душе на распадаться после смерти. Более того, она же позволяет в некотором роде менять будущее, нет, скорее возвращаться в прошлое и проживать какой-то момент заново, — самочка задумалась. — Кажется… По-человечески это можно назвать «дежа-вю».

— Да… Самые волевые драконы и правят нами, — возобновила Солара путь за Ториэль.

Хотя в этом измерении не было солнца, тут снег светился как на солнечном склоне горы. Из-за этого путники и все предметы освещались словно бы снизу, производя унылое и зловещее впечатление. Особенно странно выглядела почерневшая, обугленная будка или сарайчик, перед входом в который лежала разворошенная горка чёрного пепла, резко выделявшаяся на сияющем снегу.

— Здесь был пожар? — удивилась драконница, чей чуткий нос ещё улавливал запах горелого.

Ториэль отрицательно покачала головой и направилась к будке. Нет, не к будке — не доходя до неё, она остановилась и посмотрела на пепел, после чего кивком подозвала Солару.

— Вот что происходит с погибшими монстрами, — произнесла Ториэль, кивнув на пепел. — После их физической смерти гибнет и душа, и остаётся только пепел. У нас существует особый обряд похорон: чтобы душа не погибла, пепел монстра должен быть развеян над его любимой вещью, и тогда душа переселится в эту вещь.