Два дундука из сундука

Часов в десять на палубу «Амелии» выбрался Толстяк. Он покидал руки в стороны и вверх, помахал ногами - ленивую зарядку сделал.

– Здравствуйте!
– приветливо крикнул ему Алешка.
– Не помешаем?

Толстяк недовольно обернулся:

– А… Это опять вы. Вернулись из Астрахани? Что-то больно скоро.

– Вернулись, - сказал Алешка, делая очередной мазок.
– Вы соскучились?

– Вот уж не сказал бы!
– откровенно признался Толстяк.
– Даже наоборот - вы мне немножко надоели.

– Ничего не поделаешь, - вздохнул Алешка. С таким искренним сочувствием, что я едва не расхохотался.

– Мы здесь надолго.

– Порадовал, - буркнул Толстяк. И скрылся в каюте.

Однако через час примерно он снова появился на палубе и очень недовольно проговорил:

– Вы еще здесь?

– Мы вам мешаем?
– спросил я.

– У вас какие-то секреты?
– спросил Алешка, не переставая увлеченно работать кистью.

Толстяк вздрогнул.

– Еще чего!

А я тоже чуть не вздрогнул - я и не заметил, что Алешка уже давно заменил на этюднике лист и теперь вовсю малюет портрет Толстяка. Конечно, если бы Толстяк этот портрет увидел, он сильно расстроился бы. Это была какая-то дразнилка. Все не очень привлекательные черты его лица Алешка сильно преувеличил: очень толстые щеки, очень тусклые и узкие глазки, очень жидкие брови. Но ошибиться было нельзя - это Толстяк. Смешной, но узнаваемый с первого взгляда.

– А что ты там рисуешь?
– вдруг спросил он.

– Теплоход, - немедленно ответил Алешка.
– Старый теплоход по имени «Иван».

Почему-то Толстяку это не понравилось.

– Рисовал бы лучше птичек, - буркнул он.
– Где-нибудь дома.

Ага, подальше отсюда.

– Птичек у нас дома нет, - вздохнул Алешка.
– Есть ручная рыба. По кличке Каркадил.

Такого я еще не видел: Толстяк подскочил на месте, и его красные щеки мгновенно побелели. И затряслись губы. Он даже заикаться стал.

– Ка-а-кой Кар-кар-кадил?

– Вот такой!
– Алешка широко развел руки.
– Котлеты жрет. С макаронами.

Это объяснение, похоже, Толстяка успокоило. А до меня дошло, что Алешка и рисует, и врет совершенно не случайно, а с каким-то хитрым умыслом. И вовсю тянет время. Словно кого-то ждет. Речную шпану, что ли? Не зря же он рогатку прихватил.

Но шпана в этот раз не появилась. А появился опять Зубастый Мен на катере. На нас он не обратил никакого внимания, мы потом поняли - почему, и стал грубо разговаривать с Толстяком.

– Время идет, а дело стоит. Ты думаешь, легко было разыскать теплоход?

– Вы бы лучше Криса разыскали, - буркнул Толстяк.
– Тогда бы мы знали точное место на этом теплоходе.

– А я и Криса разыскал, - разозлился еще больше Зубастый.
– Он далеко на Севере срок мотает. Я на него вышел, маляву ему сумел передать.

– И что он говорит?
– с надеждой спросил Толстяк.
– Где он прятал этот чертов сундук? В каюте? В машинном отделении? В багажном отсеке? Что он говорит?

– Ничего он не говорит! Вот, говорит, на свободу выйду, тогда скажу. А то вы без меня все Каркадиловы баксы поделите.

– Вот гад, а!

– Ищи, Веня, ищи! Как собака кость ищет! Найдешь - твои десять процентов.

– Маловато будет, - совсем как Полундра, обиделся Толстяк Веня.

– Что?! Да ты знаешь, сколько это? Тебе на три жизни хватит.

– Где уж там три, - вздохнул Веня.
– Одну-то на свободе дожить…

Тут Зубастый поднял голову и увидел нас - художника и ассистента.

– А что они не работают?
– опять разозлился он.
– Гони их в трюм!

– Это не они, - объяснил Веня.
– Мои еще не пришли. А это так… обормоты.

– Сам ты обормот!
– не удержался Алешка.
– А мы людоеды!

Мы сбросили в лодку этюдник и спрыгнули в нее сами. Не сообразили, правда, что догнать нас на катере - две пары пустяков.

Но погони не было. Видно, им было не до нас.

– Ты все понял, Дим?
– взволнованно спросил Алешка.

Я понял, что нужно здорово работать веслами, чтобы поскорее выйти из опасной зоны. Все остальное меня сейчас не интересовало. Лешке нужны догадки и отгадки, а мне - его безопасность. И я плюхал веслами, как старинный пароход гребными колесами, - так же часто и с такой же силой.

Как в кино, промелькнули дед с удочкой, пристань «Опенки», знакомые берега. Фу! Причалили!

Алешка выпрыгнул на берег и, не дожидаясь меня, вскачь помчался к дому. Я еле догнал его уже в калитке.

Он влетел в комнату таким метеором, что папа даже подскочил на диване. И мгновенно оказался из лежачего положения в сидячем.

– Тебя какая рыба укусила?
– испуганно спросил он Алешку.
– Бешеная?

– Пап!
– Алешка сунул ему под нос свою карикатуру на Толстяка Веню.
– Пап! Это кто, не знаешь?

– Ух ты!
– удивился папа.
– Старый знакомый. Веня Жук.

– Знаменитый?

– Очень. Он у Каркадила в одной из его фирм работал экономистом. Денежки подсчитывал. Где ты его видел?

– А… Там, вдали.
– Алешка махнул рукой. Он умел уходить от прямых ответов кривой дорожкой.
– Пап, а кто такой Крыс? Нет, не Крыс. Дим, как?

– Крис, - подсказал я.

– Крис?
– Папа подумал.
– У моего друга овчарку так зовут.

– А если он не овчарка, то кто?

Папа припомнил:

– Кажется, у того же Каркадила одного охранника так называли. Я точно не знаю - кличка это или фамилия. А тебе зачем?

– Надо!
– Алешка умеет давать и прямые ответы. На кривые вопросы.

Тут вошла мама:

– Если ты опять что-то затеваешь, Алексей, то я тебя запру в вашей комнате.

– Недельки бы на две, - мечтательно произнес папа, снова укладываясь на диван.

Глава X

Теплоход «Ива»

Я проснулся очень рано. За окном тихо шелестел дождь. Ленивый такой, мелкий. В такой дождь ничего не хочется делать. Под такой дождь только спится хорошо. Если в школу, конечно, не надо.

Я повернулся на другой бок, поплотнее закутался в одеяло. Прислушался к дождю - начал сладко задремывать. Однако что-то мешало. Какой-то посторонний звук кроме шелестящего за окном дождя. Я приподнял голову: точно, Алешка не спит. Сидит на кровати, накинув на плечи одеяло и, прикрыв глаза, что-то бормочет. Я прислушался.