Два кольта и винчестер

Сквозь щели в стенах виднелся колеблющийся свет свечей или масляных светильников. А ещё я прекрасно слышал крики, смех и ругательства, издаваемые мурами. Думать, что Ворон мог ошибиться и принять за бандитов обычных людей, охотников и рейдеров, я себе запретил. Да и поздно уже. Кровь часового на наших руках. В пользу версии о мурах говорят следы, которые привели нас сюда с места жуткой казни охотника.

Мы подошли метров на двадцать, когда дверь со страшным скрипом распахнулась. В освещённом проёме встала тёмная крупная фигура. Секунды две она не двигалась. Затем шагнула вперёд, на улицу. Сделав несколько шагов, мужчина вновь замер и зашуршал одеждой. Вскоре раздалось звонкое журчание.

— Ох, хорошо-то как, — вслух произнёс хриплым басом он. Закончив свои дела, он заправился и пошёл вдоль стены, отчего-то не став возвращаться обратно в дом. Смена часового? Так и оказалось. — Эй, Рогатая Жаба, ты там ещё не уснул? Вали уже внутрь. Там тварюшка живая вроде пока, ещё дёргается. Так что развлекись, ха-ха.

Всё это время мы с Вороном держали его на прицеле. Но стрелять не понадобилось. Позади мура неслышно поднялась с земли фигура кого-то из наших. Миг — и они слились в одно целое. Сверкнул в отблесках света нож, входя в правый бок мужчины. Мур не издал ни малейшего звука. Умер в одно мгновение и был бережно уложен на землю своим убийцей.

— Вперёд. К стене, — приказал Ворон.

«Какие же они беззаботные, — думал я про бандитов, когда торопливо шагал за помощником шерифа. — Уже двоих потеряли и ни в одном глазу».

Возле здания мы остановились и припали к щелям. Внутри моим глазам открылась картина, чем-то схожая с аналогичными, показываемыми в моём времени по телевизору про квартиры-притоны. Бардак, грязь, толпа народу, бутылки и кружки, туман от табачного дыма, на кровати мужик со спущенными штанами дёргается на распятой светлокожей женщине с тёмными волосами с завязанным ртом куском толстой верёвки.

Машинально отметил, что почти на каждом находящемся внутри имеется набор из страшных амулетов: черепа птиц и мелких грызунов, сушёные змеиные головы, клыки волков и медведей, сморщенные человеческие пальцы и уши, тёмные, скорее всего копчённые, а ещё скальпы.

С потолка свисали шкурки, мотки верёвок, нечто похожее на авоськи чем-то наполненные, стояли ящики, бидоны, горшки, тюки и какие-то узлы.

— Приготовься, — прошептал Ворон. — Выбирай себе цель с левого угла.

— Понял.

Минуты потянулись еле-еле. Показалось, что прошёл час, когда раздалось громкое уханье филина. Этот звук мгновенно насторожил муров. Но было уже поздно.

— Стреляй! — крикнул Ворон и первым спустил курок своего револьвера, просунув тот в щель между жердей.

Я выстрелил на секунду позже. И почти одновременно со мной открыли пальбу наши товарищи.

«Чёрт, а если они промахнутся? — внезапно пришла в голову мысль, от которой в груди возник колюче-ледяной сгусток. — Мы же напротив друг друга стоим».

Следующим от моей пули упал голый по пояс мур, одетый только в кальсоны, сапоги и с широким поясом с кобурой с револьвером. В левой руке он держал бутылку с желтоватой жидкостью, в правой огрызок толстенной сигары. В третьего я выстрелил с кем-то из товарищей.

И цели закончились. В ещё больше наполнившейся дымом комнате живых не осталось. Только глухо урчала заражённая, привязанная к кровати.

— Добиваем, Горыныч, — произнёс Ворон. — Эти мерзавцы могут притворятся. Патроны не жалей.

После первого контрольного выстрела Ворона в одно из неподвижных тел, принялись разряжать револьверы и остальные бойцы из нашей команды. Ни один из обитателей почтовой станции не укрылся от наших пуль. Хоть кто-то из нас, но видел мура, даже если тот был укрыт от остальных ящиком, столом или тюком с товаром.

— Всё, хватит! — громко крикнул Ворон. — Заходим внутрь!

Глава 22

ГЛАВА 22

Внутри воняло.

Кое-какой запах и раньше добирался до моего носа сквозь щели. Но он не шёл ни в какое сравнение с тем амбре, которое стояло в помещении. Перегар, вонь давно не мытого тела, табака, железистый запах крови, смрад потрохов, портянок, конского пота от плащей и чап. Эту смесь слегка заглушил пороховой дым, но не так сильно, как хотелось.

Едва зайдя внутрь, помощник шерифа быстро дошагал до кровати, направил револьвер на заражённую и выстрелил той в голову. Урчание мгновенно смокло.

— А тут есть чем поживиться, — сказал Лодочник сразу, как вошёл в помещение. Он обвёл деловитым взглядом ящики и свёртки и добавил. — Вернёмся в форт с прибытком.

— Не торопись. Может нам придётся удирать отсюда, — резко ответил ему Ворон.

— Что-то не так? — спросила его Клео, которая шагнула внутрь в этот момент. — Ты что-то чувствуешь? Или знаешь?

После короткой паузы он сказал:

— Не по себе мне. Нашумели мы тут миль на пять в округе… Вот что, бери Горыныча и ступайте за нашими лошадьми и вещами. Только не пешком, для этого муровские лошади имеются.

— Да уж я и сама думать умею, — фыркнула женщина. — Горыныч, идём.

— Слушаюсь, мэм, — чуть улыбнулся я и приложил два пальца к полям шляпы.

По дороге туда и обратно я расспросил напарницу по поводу её слов и слов Ворона про предчувствие. И выяснил, что у нашего помощника шерифа есть дар-чуйка, который помогает ему избегать неприятностей или, наоборот, получать ништяки.

— Он и тебя не просто так взял, Горыныч. В форте проверенных и опытных бойцов полно. Но дар подсказал Ворону, что от тебя будет польза, — сказала она мне, когда мы уже возвращались, ведя за собой в поводу всех наших лошадей с вещами. — И не прогадал. Если бы не ты со своим штуцером, то сожрали бы меня вчера на реке. Пули остальных не убили бы настолько быстро кусача, чтобы он не успел меня порвать.

Когда мы вернулись, наши товарищи уже успели сложить все трупы на кровати и накрыть брезентом.

— А почему бы не вытащить их на улицу? — поинтересовался я.

— И провонять всю округу свежей кровью? — вопросом ответил мне Три Топора. — Изнутри хотя бы запах далеко не уйдёт.

— Ясно.

Спать рядом с мертвецами было крайне неуютно, и я заранее настроился на бессонную ночку. Но как оказалось, сон и не планировался. Ворон из-за своей чуйки приказал разобрать сектора вдоль стен и вглядываться в щели изо всех сил. А ещё слушать. Все свечи и светильники были потушены ради маскировки. Последнее вызвало досаду у Лодочника, который планировал провести ревизию среди вещей почтовой станции. В кромешной темноте подобное провернуть невозможно.