Два мира. Том 1

— Что ещё за удары, даттебаё? — спросил Наруто, предчувствуя, что ответ ему не понравится.

— Сначала, расследуя ваше исчезновение, пропал Джирайя-сама, а буквально несколько недель назад в плен был захвачен Какаши.

— Какаши-сенсей в плену?! — Наруто стиснул кулаки и невольно метнул на Акацук злой взгляд.

— Так Обито будет сложнее вернуть свой второй Шаринган, — задумчиво заметил Итачи.

— Значит, это был Обито, — грустно вздохнул Четвёртый, — всё это время.

— Пап, ты его знаешь? — спросил Наруто.

— Я учил его, — отозвался Минато. — Его, Какаши и Рин. Однако мы все считали, что Обито погиб во время задания.

— У Учих просто потрясающее свойство восставать из мёртвых, — проговорил Тобирама, буравя Мадару крайне недружелюбным взглядом.

— Кстати об этом, — Минато тоже посмотрел на старшего Учиху, — Мадара-сан, когда шестнадцать лет назад было нападение Кьюби на Коноху, Обито, контролировавший его, назвался вашим именем. Вы не знаете, почему он так поступил?

Мадара ответил не сразу. На какой-то миг всем показалось, что и вовсе промолчит, но затем он наткнулся на взгляд Хаширамы и всё-таки сказал:

— Я сам приказал ему.

— Чего?! — воскликнул Наруто. — Ты же хрен знает когда умер!

— Это долгая история, — отрезал Мадара, — и рассказывать её у меня нет настроения.

Братья Сенджу быстро переглянулись: они явно намеревались добиться от Учихи ответа, но позже.

— В любом случае, сделать с этим мы ничего не можем, — произнёс Итачи. — Сейчас нам остаётся лишь накапливать и анализировать информацию.

— Продолжай, Анко, — кивнул девушке Третий.

— Моя команда по заданию Пятой собирала сведения. Мы шли сначала по следу Орочимару, а затем Кабуто, когда он, — она кивнула на Саске, — Змея убил.

— Убил? — Дейдара удивлённо вскинул бровь, а затем обернулся на Сасори, смотревшего на Саске с не совсем понятным выражением.

— Убил, — бесстрастно подтвердил Саске, — чтобы уйти. Я хотел сам найти Итачи, чтобы отомстить за клан, однако в планах Орочимару не было отпускать меня.

— Что-то не везёт Змею с Учихами, — насмешливо протянул Сасори.

— Раз ты убил Орочимару, — сказал Третий, — но сегодня именно он воскресил нас, логично, что вначале ты как-то поднял из мёртвых его.

— Проклятая Печать, — Саске отогнул воротник (видеть его в свитере и джинсах было очень непривычно, но Наруто и сам уже полгода одевался не как шиноби) и продемонстрировал всем метку на шее, — содержит в себе чакру и волю Змея; при помощи печати Анко я возродил его.

— Умно, — похвалил Третий.

— И мне дышится легче, — хмыкнула Анко.

— Орочимару сказал, что единственной целью нашего воскрешения была необходимость удовлетворить твоё любопытство, — кроваво-красные глаза Тобирамы не отрывались от лица Саске.

— Это так, — кивнул парень, смело встречая его взгляд. — После того, как Обито и Данзо открыли мне правду о миссии Итачи, у меня возникло несколько вопросов, на которые я не смог найти ответы самостоятельно.

— И какие же? — поинтересовался Хаширама. Чуть помедлив, собираясь с мыслями, Саске спросил:

— Что такое наследие деревни? Чем оно так важно, если мой старший брат принёс в жертву ради его сохранения весь наш клан? И что значит быть шиноби, считающим подобное нормой?

— Саске… — негромко начал Итачи.

— Подожди, — парень на удивление властно остановил его, подняв руку. — Я хочу услышать это от Первого.

— Что такое наследие деревни? — протянул Хаширама, задумчиво глядя на Саске. — Это сложный вопрос. Для того, чтобы ответить на него, стоит, пожалуй, рассказать историю кланов Сенджу и Учиха.

— Не думаю, что сейчас есть на это время, — произнёс Тобирама.

— А я думаю иначе, — просто сказал Первый Хокаге. — Мне кажется, эти молодые шиноби — не только Саске, остальные тоже — должны понимать, как зародилось то, что мы все сейчас называем Конохой… и чего нашему поколению это стоило.

— То есть, ты решил рассказать им всю историю сотворения мира, — закатил глаза Мадара.

— Вроде того, — кивнул Хаширама, — и, надеюсь, ты мне в этом поможешь — всё-таки твоё участие в сотворении этого мира тоже было немаленьким.

Мадара ответил ему неопределённо-равнодушным пожатием плечами и небрежным «хм». Привыкший к его манере держаться Хаширама воспринял это как «да» и повёл свой рассказ:

— Я, Тобирама и Мадара родились и выросли в тяжёлые годы постоянных войн, названные Эпохой воюющих кланов. Это было страшное время: фактически, все сражались против всех, каждый клан был лишь за себя, а редкие союзы и альянсы быстро распадались из-за предательства одной из сторон. Шиноби рождались, жили и гибли на поле боя, а средняя продолжительность их жизней составляла не более тридцати лет — и делала её такой высокая детская смертность. В то время ребята вдвое младше вас брались за оружие, выходили на битвы, но немногие из них из этих битв возвращались. Дети гибли практически каждый день, а их братья и сёстры, стоя над свежими могилами, со страхом гадали, смогут ли сами пережить следующее сражение.

В эту эпоху не прекращавшихся войн самыми непримиримыми противниками были кланы Сенджу и Учиха. Мы сражались друг против друга веками, и уже никто не помнил, с чего началась эта вражда, однако она передавалась от поколения к поколению, словно некая священная реликвия. Именно в битвах с Учихами погибло больше всего наших шиноби, а пришедшие им на смену горели желанием отомстить за убитых родственников; уничтожая врагов, они вызывали у них самих точно такие же чувства. Круг замкнулся. Казалось, ничто в мире не способно примирить два клана.

Именно тогда мы с Мадарой встретились впервые.

В тот год вражда между Сенджу и Учихами особенно обострилась. Мы вели постоянные бои за территорию на землях Страны Огня, однако ощутимых результатов никто добиться не мог. Наша база много недель находилась на одном месте, наиболее удобном для отправки шиноби с рейдами на зону влияния противников, стоявших лагерем за рекой. Я всегда был любопытен, поэтому хорошо изучил окрестности. Из всех мест мне больше всего нравилась река с её размеренным течением и галечными берегами; я часто приходил к ней, думая о том о сём, и всегда один. Это было моё тайное убежище, никто в клане не знал о нём, и ни единая душа меня не тревожила.

Но вот в один день, придя на излюбленное место, я застал там какого-то незнакомого паренька, — тёмные глаза Первого лукаво блеснули. — Я тогда очень удивился: не думал, что в мире есть кто-то более лохматый, чем Тобирама.

— Зато ты был сама прилизанность, — фыркнул Мадара, отводя с глаз длинную растрёпанную чёлку. — Ещё и позёр, к тому же: видел, что я тренируюсь бросать по воде камни, и счёл своим святым долгом влезть и начать мешать.

— Я просто показал тебе, как это делается. Да и вообще, когда ты попробовал меня удивить, твой-то камешек потоп…