Два романа о любви (сборник)

Когда мама ушла в кухню готовить кофе, отец опять вспомнил историю о генерале Грациани, вновь обретенном родственнике, черт его дери! И заключил воинственно:

– Ничего-ничего, в нашей генеалогии ему есть достойный противовес, не ниже чином: Петр Александрович Чичерин, генерал-адъютант и генерал от кавалерии, герой войн с Наполеоном. Ну, уж о советском наркоме иностранных дел я не говорю, это ты знаешь, надеюсь.

Петр не среагировал на обычную иронию и спросил серьезно:

– Папа, поскольку ты несомненный эрудит, то скажи, известен ли тебе такой афоризм: «Не сотрудничай со злом, не стой в стороне, не будь жертвой»? Чей он, не знаю, случайно услышал.

Отец посерьезнел:

– Ну-ка, повтори… Так, так… Да, конечно. Только это не афоризм, а заповеди. Дополнительные заповеди. Дополнительные к Моисеевым, полученным от Бога. Эти три заповеди написаны на стене Музея холокоста в Вашингтоне, или Музея Катастрофы.

– Почему так?

– Что почему?

– Им, евреям, что, недостаточно Моисеевых заповедей? Зачем еще дополнительные?

Отец задумался:

– Не знаю… Может быть, после ужасов фашизма они поняли, что надо сформулировать четче. Ведь то, что ты сказал, означает: не будь преступником, не будь безразличен к горю другого, не будь жертвой. Да, думаю, так. Ибо, как показала история Холокоста, среди евреев были и такие, пусть немногие, кто сотрудничал с фашизмом, и такие, кто шел на погибель, как на заклание. Да, понимали, что их ждет, но обреченно шли… А что это ты вдруг?

– Да так, услышал и подумал, что надо спросить тебя об этом. Почему-то засело в голове, а почему, сам не знаю. Ладно, проехали. Как там наш манки? Кофе с коньяком, я же без машины сегодня!..

Прошло недели две, и Петр, думая о случившемся с ним за последнее время, как-то определился. Тот самый симпатичный синьор Альберто, который, несомненно, служит в СИД (Сервицо информациони дифеза – кажется, так это расшифровывается), он зачем-то упомянул о тех самых трех заповедях. Неспроста, конечно. Какой-то умысел у него был. Вот та его фраза, Петр хорошо запомнил: «Не сотрудничай со злом, не стой в стороне, не будь жертвой… Вы подумайте об этом. Ей-богу, вы мне понравились, и я не желаю вам быть жертвой». А потом, уже в Москве, отец уточнил эти понятия: «Не будь преступником, не будь безразличен к горю другого, не будь жертвой».

Что ж, Петр определился: он не преступник, он не безразличен, а уж жертвой не будет, это точно. Определился и ждал: каждый вечер просматривал свою почту на ноутбуке, однако короткого письма от Алика не было. То есть он до сих пор не объявлялся, не призывал встретиться в кафе, хотя по плану Альберто, изложенному в Милане, московский представитель «Пантиери» Алессандро Конти должен был это сделать, чтобы передать Петру пакет с данными расследования. Странно. Но мало ли что, у разведки ведь свои соображения: может быть, что-то изменилось или, дай-то бог, решили оставить в покое какого-то переводчика? И верно – какой от него толк!

И вскоре совсем успокоился, выбросил эти мысли из головы. Голова была занята Биче, перепиской с ней, ну и еще какими-то делами, в основном рутинными.

Однако он ошибся: в покое его не оставили. А ведь синьор Альберто предупреждал: «Хорошенько подумайте, взвесьте, кого и как ознакомить с важными бумагами. Это должен быть человек, в котором вы не должны ошибиться. Практика показывает, что такой человек всегда находится. Повторяю: потенциально такой есть всегда, в любой компании, в любой стране, при любом режиме, даже тоталитарном. Значит, надо его выявить, обнаружить, выйти на него, подружиться».

Значит, такой есть всегда, в любой стране, при любом режиме. Кстати, у нас, в теперешней России, какой режим? Постимперский или предымперский?

Ближе к концу очередного рабочего дня зазвонил телефон. Петр снял трубку.

– Господин Петр Чичерин? Это Леонид Олегович из Европейского отдела. Поднимитесь ко мне, будьте любезны. Да, прямо сейчас.

Этот Леонид Олегович по фамилии Гулибин работал у них, кажется, около года. Еще довольно молодой, лет тридцати пяти, пришел неизвестно откуда (для Петра ниоткуда), и сразу на должность замначальника Европейского отдела компании, то есть попал в небольшое число руководящих сотрудников, или, как шутили в офисе, попал в головку. Ходил слух, что его метят на смену нынешнему шефу Европейского отдела, человеку уже пожилому, но крепкому. Может быть, и так, кто знает. Действительно, молодой, перспективный, похоже, неглупый. Петр видел его на переговорах, был с ним в недавней командировке в Германии, но лично, один на один, они никогда не общались. И вот пожалуйста – вызывает. Зачем? Что-то по документам? Такое иногда случалось.

Отдельный кабинет, это ясно. Отдельные были только у руководящих сотрудников. На большом столе – соответствующий набор телефонных аппаратов, раскрытый ноутбук, какие-то бумаги. За спиной на стене – две географические карты с воткнутыми в них маленькими значками (ясно, компании, с которыми имеет дело «Росмортуртранс»): большая карта мира – Европа, Азия, Африка, обе Америки, с красными значками, и вторая, поменьше, – только Европа, на поле которой значки уже двух цветов – красные и синие. Что сие значит, Петр не понял, ибо только бросил взгляд, а вникать не было особого желания.

После рукопожатия уселись – хозяин в своем кресле во главе стола, гость сбоку.

– Петр… э, как вас по отчеству? Простите, забыл.

– Андреевич, – подсказал Петр и улыбнулся: – Как говорит мой папа, это легко запомнить, если помнить Пушкина: так звали Гринева из «Капитанской дочки».

– А, так! Хорошо, Петр Андреевич, но к делу. Дело, знаете ли, пока не гласное, то есть не для широкого круга, а если быть точным, то пока конкретно между нами. Мне говорили, вы человек не слишком общительный, спокойный и, простите, не трепливый. Это ценно. Поэтому так и будем – не трепаться. Пока. То есть пока не определимся с одним делом. А определимся – я доложу руководству, и далее скажу вам, закрытое это дело или нет. Хотя лучше вообще о нем нигде не упоминать, нигде и ни с кем. Ведь вы хоть и переводчик, но наш переводчик и, конечно, уже прекрасно знаете, что такое коммерческая тайна, а тем более на государственном уровне. Вы меня понимаете?

– Безусловно. – Петр выдержал прямой внимательный взгляд и сам всмотрелся в лицо собеседника. Лицо отличника, мальчика, у которого всё хорошо – и в школе, и дома, и, возможно, уже и с девочками. Да нет, действительно хорошее лицо, открытое, даже приветливое. И одет этот Гулибин хорошо, со вкусом, не броско, но достойно: отличный костюм, явно дорогой галстук.

– Если мы поняли друга друга, то слушайте. – Леонид Олегович Гулибин потянулся к большому конверту, лежавшему под стопкой бумаг, подвинул его себе под ладонь и вновь обратил взор на Петра. – Так вот, вчера мне позвонил, а затем и явился московский представитель компании «Пантиери», некто… – Он скосился на экран ноутбука, – некто Алессандро Конти. Вы его знаете, как он мне сказал, да, знаете по переговорам с этой итальянской компанией. Я-то с ней еще не общался, недавно работаю тут, но, конечно, в курсе, что эта «Пантиери» – наш давний партнер, с ней уже были выгодные сделки, мы у них закупали суда, и вообще эта компания – один из лидеров в судостроении, особенно круизных лайнеров. Знаю, знаю! А вы его помните, этого Конти?

– Конечно, – кивнул Петр, – не раз виделись на переговорах и тут, и в Триесте. Было дело, и не раз. Приятный человек.

– Согласен. И вот, значит, этот приятный человек… он вышел не на начальника нашего отдела, а на меня. Знаете почему? Тот в командировке в Питере, на СПСК.

– Это…

– Это Санкт-Петербургская судостроительная компания. У нас с ней некие общие дела, вот шеф и уехал туда.

– Понял, ясно.

– Так вот, он, то есть Конти, вчера оказался у меня в кабинете, вот здесь. По важному делу, как он сказал. Мы говорили по-английски, разумеется, ибо он по-русски почти никак, а я так же на итальянском. Хотя, признаюсь, мой английский не на высоком уровне, но смысл я понимаю. Так вот, суть: он предложил мне ознакомиться с некоторыми документами, которые касаются другой компании, а именно «Meyer Werft», где мы с вами недавно были, между прочим, как вы помните, надеюсь.

– Помню, в начале лета, – подтвердил Петр, всё уже поняв, а Гулибин продолжал:

– Он пересказал мне, о чем речь в этих документах. Речь о расследовании гибели круизного парома «Эстония». Это паром был построен на верфях той самой «Meyer Werft». Мы это знали – и что? Да ничего, неприятности случаются у всех, с морем шутки плохи, море есть море, но «Meyer Werft» вполне достойная компания, к тому же сегодня с ней иметь дело выгодно, они ищут заказы и не слишком дорого требуют. Вот мы и поехали к ним обсудить предварительно… Ну да вы в курсе, конечно.