Два секрета для бывшего

— Он выживет?

— Мы сделаем для этого все возможное, — объясняет доктор, — У нас лучшее оборудование… Но не все решается им.

— Хорошо, — я возвращаюсь в коридор, а Мишу отвозят в операционную. Я намерен сидеть и ждать до конца. И снова в моей голове бьется мысль: в этом нет никакого смысла! Но для меня почему-то смысл есть.

Время восемь, и мне приходит сообщение от Андрея: «Ты куда делся?».

«Приболел»

Оправляю сообщение. Больше переписываться с ним не буду. Не хочу. Я смотрю на стену, думая о том, что сейчас Мише разрезают грудную клетку чтобы засунуть туда маленькое, но такое сильное, сердце.

В течение часа я переписываюсь с помощниками, секретарем… Я пытаюсь отвлечься, но мои мысли в операционной. Подумав, я пишу Кате. На самом деле мне хотелось написать ей и раньше, но… Если Катя мне не изменяла, она никогда меня не простит за предательство. И от этой мысли становится нестерпимо больно.

«Привет, операция началась. Я в больнице, поговорил с врачом. Все будет хорошо»

Ответ приходит сразу же: «Спасибо». И я, читая это простое «спасибо», задумчиво улыбаюсь. Неужели я ее до сих пор люблю? Я встаю и прохаживаюсь по коридору, чтобы выкинуть из головы лишние мысли. Но бесполезно.

А что, если все правда? Если это мой сын там, в операционной? Тогда мне придется тоже лечить сердце. Я просто умру от переживаний.

Глава 27. Катя

Глава 27. Катя

Худшее, что могло со мной произойти, это то что пока Мишеньке будут делать операцию, я буду метаться с больным Котей на руках, не в состоянии разорваться. Всю ночь мне снятся кошмары, от которых я просыпаюсь и начинаю попросту ходить по палате, прося высшие силы, чтобы все обошлось.

Мне удается уснуть только к утру. Будит меня сообщение Германа: «Привет, операция началась. Я в больнице, поговорил с врачом. Все будет хорошо»

Я смотрю на экран, не веря что он написал это. Значит признал ребенка? Или просто добрый? Нет — доброта, это организовать борт и продолжить заниматься своими делами. А тут… Тут переживание. Иначе зачем ехать в больницу и все контролировать. Неужели бы помощники не справились? Вон, Аркадий Павлович чего стоит. С кем угодно договорится, и в руку купюру сунет, и поулыбается, а если надо — настоит на своем…

Но сам… Странно. Значит что-то чувствует или ко мне, или к ребенку. Но сейчас это совсем не имеет значения. Важно то, что ребенок находится в максимальной безопасности.

Часы текут медленно. Я смотрю на стрелки, и мне кажется, будто они замерли… Одно хорошо, Котя. Он идет на поправку. Дежурный врач похвалил и меня, и моего мальчика… После чего были процедуры, а затем…

Пришел начальник Службы Безопасности. Как и обещал Аркадий Павлович. Высокий мужчина с крайне невыразительным лицом. Он единственный из посторонних, кого охрана имеет права впустить в палату. С безопасностью все крайне строго.

Он является в обед, когда я Котю как раз уложила спать.

— Здравствуйте, меня зовут Сергей, я начальник Службы Безопасности. Вас должны были предупредить, — он говорит достаточно тихо, поглядывая на ребенка, — Я шепотом, чтобы не разбудить.

— Здравствуйте, — пожимаю плечами, — Конечно. Вы можете присесть на стул.

— Спасибо, — он по-доброму улыбается, — Не переживайте только. Разговор не будет для вас нервным. И если вы устанете, то я закончу.

— Я бы хотела чтобы этот разговор не продолжался слишком долго, — я сажусь на постель, напротив Сергея.

— Это не сложно. Если вы будете отвечать на вопросы максимально честно. И с вашего позволения я буду наш диалог записывать на диктофон.

— Записывайте… — пожимаю плечами, — Только я очень надеюсь, что вы не станете меня унижать.

Сам факт подобного допроса выгляди крайне обидно. С одной стороны, я могу послать их всех по известному адресу. В конце концов, я не обязана объяснять где я была и с кем. А уж тем более, если я ни в чем не виновата.

— Просто расскажите про свою жизнь. Где вы родились, на кого учились? Вы кажется приезжая?

— Да, приезжая, — киваю. Вроде ничего сверхъестественного не спрашивает, и я потихоньку начинаю рассказывать. Он в принципе не задает никаких грубых вопросов. Более того, у меня создается в процессе ощущение, что это не он пришел все у меня выспросить, это я делюсь с ним. И слово за слово, я рассказываю как устроилась на работу, как встретила Германа… При воспоминании обо всем этом я с сожалением, грустно улыбаюсь. Ведь мы могли бы быть счастливы! Могли бы…

— А что было потом? — Сергей не сводит с меня глаз.

— Герман со мной порвал. Без объяснения причин, передал через водителя что не намерен со мной продолжать отношения. И сказал так, что я якобы ему неверна.

— Но вы считаете эти обвинения не справедливыми?

— Конечно. У меня он был один…

Сергей кивает, внимательно меня слушая. А у меня стремительно портится настроение. Я помню тот день. Помню как я сидела и плакала. Мне казалось что моя жизнь рассыпается на куски. Куда я пойду, беременная? На аборт? Но я не могла сделать аборт. Я уже любила своего ребенка, я еще не знала что их два… И что когда мне врач скажет об этом, я лишь улыбнусь и положу руку на живот.

Как бы там ни было, я очень рада что у меня появились Котя и Миша. Я каждый день благодарю за это Бога. Ну а Герман… Что ж, мужчины меняются, а дети — дети это главное.

— Вы хорошая мать, — вдруг произносит Сергей, поднимаясь, — У вас все будет хорошо.

Мне не слишком понятны его слова. Но я предполагаю, что он имеет ввиду что Герман позаботится о здоровье детей. А это самое главное. Когда Сергей идет к выходу, я поднимаюсь следом, как бы его проводить. И тут происходит странная ситуация.