Двадцать четыре секунды до последнего выстрела

Сьюзен глубоко задумалась, но когда они доехали до пиццерии, где договорили поесть, слегка взбодрилась и вдруг заявила, усаживаясь за столик и сама открывая коробку с пиццей:

 — Я перестала дружить с Джулией! — она схватила первый кусок. 

 — Вот как, — у Себа после всех этих разговоров аппетита не было, но он тоже взял себе кусок и даже начал его жевать, хотя по вкусу он напоминал картон, — почему, расскажешь? 

 — Она гад...

 — Только не с набитым ртом!

Сью прожевала, состроила недовольную рожицу и повторила:

 — Она гадкая, вот почему! Она всё время говорит о тебе что-то плохое. Даже Эмма стала на неё сердиться, а я ей пообещала, что разобью ей нос. И она будет страшная, и никто её не будет любить. 

Фразу: «Девочки не дерутся», — Себ поймал на самом кончике языка, вспомнив Джоан. И восторженное сообщение Грега о том, что она может раскатать Пола по тренажёрному залу. Джоан бы уж точно поспорила с утверждением о том, что девочки не дерутся. 

Вместо этого он сказал:

 — В приличном обществе драться не принято. За что именно ты угрожала ей разбить нос? 

 — Она не приличное общество. И она сказала, что ты меня бросишь, — с некоторым вызовом ответила Сьюзен. Кажется, у миссис Сесиль Харрис проблемы с головой, потому что придумать, откуда ещё Джулия это притаскивает, Себ решительно не мог. 

 — Не брошу, сама знаешь. Я… — он выдохнул и взялся за второй кусок пиццы, уже более вкусный, — я рад, что ты решила не дружить с Джулией. Я боюсь, её мама, миссис Харрис, сильно обижена на меня, вот и говорит дочери такие вещи. А Джулия повторят, не думая. 

Сьюзен фыркнула:

 — Пусть и дружит со своей мамой и со своим дурацким Стюартом. А я теперь дружу с Эльзой и Крисом. Крис, конечно, противный, потому что мальчишка, но они с Эльзой такие похожие, и всегда ходят вместе. Круто? 

Преодолев эти два витка непростых разговоров, Себ чувствовал себя спортсменом после сложной дистанции. Но, похоже, он не совсем облажался. 

***

Себ сложил винтовку, пожал руку парню со стрельбища и пошёл к выходу. Джим опять решил устроить перерыв в работе, и Себ опять маялся вынужденным бездельем. Но похоже, он немного начинал привыкать к нему. Было проще отсиживаться на скамейке запасных, зная, что тебя рано или поздно точно выпустят в игру — а Джим это делал пусть не очень часто, но стабильно. 

Более или менее Себ наладил гражданскую жизнь: встречался по пятницам с полицейскими в «Зелёном человеке», ездил хотя бы раз в неделю в Плимут, урывая часы, чтобы побыть с Джоан, забирал Сьюзен из школы по вторникам и брал её к себе на весь день по воскресеньям, звонил родителям после шести каждый четверг. А остальное время посвящал либо телевизору, либо тренировкам. 

Отстреляв сотню патронов, он чувствовал удовлетворение и очень хотел, закинув винтовку домой, сходить куда-нибудь поесть — до стрельбы он отработал двухчасовую полноценную тренировку, и желудок настойчиво требовал подкинуть в него каких-нибудь калорий. 

Он открыл дверь, ведущую из небольшого пропускного пункта на улицу, и почти столкнулся с другим посетителем. Посторонился — и тут же встретился с посетителем взглядом. 

Твою. Мать. 

Если бы не зелёные глаза со знакомым прищуром, и не густая чёрная бровь, Себ не узнал бы этого человека. Он выглядел так, словно его прожевали и выплюнули — и очевидно, так и было. Война хорошо поработала челюстями. Вся левая сторона лица и шеи была изуродована, кожа покрылась рубцами и стяжками, нос частично сплавился со щекой, волос почти не осталось, ушная раковина отсутствовала. Из-под куртки с левой же стороны выглядывал металлический протез с подвижными пальцами. 

 — Трудновато узнать? — хриплым, каркающим голосом сказал он. — Знаю. 

 — Моментально узнал, — среагировал Себ, — что-то изменилось, разве? 

 — Ублюдок, — без особой злобы ответил Марк Смит, протянул здоровую руку и сдавил ладонь Себа так, словно мечтал сломать.

 — Что, бровь по-прежнему заклеиваешь скотчем? — спросил Себ, когда его рука оказалась на свободе. 

 — Ублюдок, — повторил Марк. Над его густыми бровями которые иногда даже мешали целиться, не ржал только ленивый. — Постреливаешь иногда? 

 — Пытаюсь не растерять форму, типа того, — отозвался Себ, стараясь не смотреть на Марка слишком пристально, но к чертям проваливая эту задачу. — Тоже решил пострелять?

 — Если бы. Какой-то урод попросил дать ему пару уроков. Аванс кинул жирный, так что…

У Марка звякнул телефон в кармане. Прочитав сообщение, он грязно выругался и гаркнул:

 — Вот мудак! Он меня кинул!

 — Во всяком случае, аванс при тебе, — заметил Себ. Ему требовался повод свалить, и то, что Марку теперь не имело смысла идти на стрельбище, было очень некстати. 

Себ не хотел общаться с Марком Смитом. И видеть его не хотел. Но у Марка было на этот счёт другое мнение. Хлопнув Себа по плечу здоровой рукой, он спросил:

 — Что, угостишь пивом старого товарища? 

Себ бросил взгляд на машину. Потом на Марка. Наверное, будь Марк целым и здоровым, Себ послал бы его. И сказал бы честно, что единственное, чем он хочет его угостить, это пара хороших ударов. Но Марк-калека уже не вызывал прежней злости, и Себ кивнул, жестом указывая на автомобиль. 

Марк расселся на пассажирском сидении спереди, пристроил чехол с винтовкой между ног (пока они шли до парковки, Себ понял, что левая нога у бывшего напарника тоже отсутствует) и спросил:

 — Что, как устроился? 

 — Сойдёт, — Себ завёл мотор, — в охране, ничего особенного. А ты? 

 — Пф-ф, — выдохнул Марк сквозь зубы и начал рассказывать. Подробно, много, с отчаянной ненавистью в голосе, постукивая здоровыми пальцами по протезу. Про телик, который он засмотрел до одурения, про соседскую собаку, с которой гуляет.

 — Жена, сам понимаешь, быстро сделала ноги от такой красоты, — сказал он с вызовом, — без неё лучше, на мозги никто не капает. А твоя как? Ты вроде разводился…

 — Развёлся, — сухо сказал Себ. Откровенничать с Марком не хотелось.

 — Правильно. Бабы — они либо дуры, либо суки. 

Это заявление Себ оставил без комментариев и, прикинув маршрут, направился к ближайшему пабу. 

 — Вот штука, — продолжил Марк, перескакивая с темы на тему, — я думал, Себа Майлса вернут из Афганистана в коробочке. Как ты ушёл?