Двадцать один день

***

И дальше психический с ним не разговаривал и избегал даже на него смотреть. Не то чтобы Тайгу расстраивал этот факт, угнетало скорее бездействие и необходимость находиться в четырёх стенах. Даже осмотреться в комнате по-человечески не получилось, потому что дурик следовал за ним по пятам и поминутно поправлял всё, что Кагами имел неосторожность потрогать, и это жутко бесило. Рассудив, что если это продлится ещё хоть пару минут, то либо он сорвётся и огреет надоедливого подопечного, либо тот устроит припадок в связи с незаконным обыском его личных вещей, Тайга угнездился в небольшом кресле в углу комнаты, сделав вид, что крайне заинтересован происходящим на улице.

Дурик несколько раз прошёлся взад-вперёд по комнате, опасливо на него поглядывая, потом сел за стол, уткнулся в свои тетрадочки и принялся старательно решать какие-то задачки из толстенного учебника по высшей математике, которым, по мнению Кагами, можно было легко убить, если правильно применить силу. Он аккуратно выводил на клетчатых листочках адские математические формулы и бормотал что-то себе под нос. Идиллия, твою мать. Психический и формулы.

После очередной неудачной попытки накормить его обедом Кагами вернулся на свой наблюдательный пункт и начал уже было засыпать, когда краем глаза уловил на небольшом заднем дворике для персонала стритбольное кольцо, и руки тут же зачесались поиграть. Только вот мяч где достать и куда при этом деть подопечного? Подумав, что мяч вполне мог найтись у кого-то из персонала, он окинул взглядом ссутуленную фигуру дурика, склонившуюся над очередной задачкой. Тайга на мгновение задумался, что для него важнее – боязнь психов или баскетбол – и, очевидно выбрав второе, громко кашлянул, безапелляционно заявив: «Собирайся гулять!»

Психический поднял на него чуть расфокусированный взгляд, отрицательно дёрнул головой и вернулся к формулам.

– Собирайся, говорю! Тебя надо выводить попастись, чтобы не было рахита! А то ты вон худой какой. Мало того что не жрёшь ничего, так ещё и носа на улицу не кажешь! – как можно увереннее заявил Кагами, поднимаясь из облюбованного кресла и подходя к пареньку.

– Прогулки в парке по средам, пятницам и воскресеньям, – размеренно ответил тот, и от ровной тональности его голоса Тайге захотелось стиснуть зубы. Зомби, честное слово. – В остальные дни занятия в помещении.

– Вот ещё! На улице полезнее. Мне лучше знать! Поднимайся, поднимайся! – Он сделал ещё один шаг в направлении подопечного и протянул руку, тронув его за плечо.

Реакция превзошла все его ожидания: до сего мгновения тихий и смирный дурик издал душераздирающий вопль и, уронив стул, отскочил от Кагами, подняв ручонки-спички в защитном жесте.

– Нельзя трогать, – пробормотал он через мгновение своим обычным безразличным тоном. – Нельзя трогать без разрешения.

***

От ужина психический ожидаемо отказался, вякнув своё «Никуда не годится» и сдобрив его очередной зубодробительной теоремой про вероятности, от которой у Тайги разве что уши не завяли. К концу дня Кагами был уже просто в бешенстве: теперь абсолютно каждое его усилие сопровождалось комментарием дурика и раскачиваниями. Ужин стал последней каплей, поэтому, едва Тайга вышел из палаты, смачно хлопнув при этом дверью, поднос был со всей недюжинной силы запущен в стену, отчего проходившая мимо медсестричка громко охнула и повезла свою невменяемую старушенцию на коляске в палату. А Тайга тяжело дышал, глядя, как размазываются по светлой краске больничных стен остатки лапши с говядиной и растекается по полу зелёный чай.

– Чёрт бы тебя побрал! – выкрикнул он.

– Эй, полегче, приятель, – послышался издалека смутно знакомый голос.

По коридору к нему спешил доктор Такао. Он подошёл и, присев на корточки, скептически окинул остатки ужина, после чего воззрился на гневно раздутые ноздри и сросшиеся на переносице раздвоенные брови Кагами.

– Не сошлись характерами? – уточнил он с лёгкой улыбкой.

– Я Вам, знаете, что скажу, док? – выпалил Тайга, облегчённо выдохнув. – Этот ваш аутизм – это просто бред собачий. Эта гнида тупо действует людям на нервы! Нарочно выводит из себя и радуется втихомолку. Я вам отвечаю!

– Спокойнее, Кагами-кун, – размеренным тоном произнёс доктор, поднявшись и похлопав парня по плечу. – Сразу могу тебе сказать, что, что бы он ни делал, он делает это не намеренно и уж точно не для того, чтобы тебя разозлить. У него как-никак есть инстинкт самосохранения. А теперь расскажи, в чём проблема.

– Он ничего не жрёт, всё время раскачивается и бубнит себе под нос какую-то ересь! С ним каши не сваришь, честное слово, ему всё не годится! А когда я попробовал его вывести на прогулку, он вообще заорал как резаный и теперь за километр меня обходит! – Кагами для убедительности ткнул пальцем в закрытую дверь.

– Хм… – глубокомысленно изрёк Такао. – Ну, пойдём-ка, поглядим.

Он без тени сомнения открыл дверь в палату. Кагами даже не нужно было заглядывать туда, чтобы понять, что делал дурик. Разумеется, раскачивался, зажмурившись и зажав руками уши.

– Куроко-кун, – негромко обратился к нему доктор, медленно, но верно сокращая расстояние между ним и сидевшим на кровати пациентом. – Громких звуков больше не будет, ты можешь опустить руки.

Припадочный неожиданно послушно опустил свои ручонки-спички и затих.

– Меня зовут Такао Казунари, я доктор.

Он подошёл почти вплотную и присел возле кровати на корточки, пытаясь заглянуть парню в глаза, а Кагами открыл рот и почти не дышал, словно наблюдал за факиром, управлявшим при помощи дудки ядовитой змеёй. Такао продолжал смотреть и ждать, оперевшись предплечьями о колени.

– Если ты не хочешь меня видеть, скажи, и я зайду позже, – продолжал вкрадчиво говорить Казунари.

Куроко вцепился бледными пальцами в покрывало и поднял голову, посмотрев прямо в серые глаза врача. Такао мягко улыбнулся и вздохнул.

– Вот, так уже лучше, – произнёс он, пододвинув стул и сев. – А теперь дай-ка я попробую узнать, почему ты нервничаешь. Кивай, если я угадаю, хорошо?

Дурик утвердительно кивнул.

– Ты не притрагивался к еде весь день, потому что Кагами-кун приносил тебе что-то, что ты не ешь? – задал доктор первый вопрос.

– Всё было неправильно. Всё совсем никуда не годилось, – спокойно ответил Куроко, отрицательно дёрнув головой.

– Так и сказал бы, чтоб тебя! – взвился Тайга.

– Сейчас говорю я, Кагами-кун, – осадил Такао. – Будь добр, послушай. Тебе были неприятны громкие звуки? – вновь обратился он к Куроко.

Припадочный покивал и уставился на блестящий стальной ободок, запутавшийся в тёмных прядях доктора.

– Ты не пошёл на прогулку, потому что Кагами-кун попытался к тебе прикоснуться?

– Нельзя трогать без разрешения, – так же безэмоционально ответил психический. – Прогулки в парке по средам, пятницам и воскресеньям. Такой режим. Так правильно.