Двадцать один год

Лили ахнула:

– Как? Из-за чего?

Эммелина машинально запустила пальцы в волосы, медленно провела:

– При родах. В середине августа.

Поезд мчался. Застывшие фигурки девочек покачивались от быстрой езды. Вэнс глухим, деревянным голосом рассказывала:

– Зимой её изнасиловал Пожиратель смерти. Потом оказалось, что она беременна. Мы все просили её сделать аборт, всей семьей! Нет ,видите ли, она решила, что ребенок не должен отвечать за отца. Она ушла из дома. Разорвала помолвку с братом Марлин, потому что не хотела навязывать ему чужого ребенка. Она же не могла рассказать ему ,что произошло на самом деле. И вот… - Эммелина провела ладонью по губам. – При родах у нее остановилось сердце. Не спасли. А этот паскудник выжил!

Она стукнула кулаком по скамейке. Алиса сдавленно спросила:

– Вы отдадите его в приют?

– Нет, - протянула Эммелина; её лицо исказила болезненная гримаса – жалкое подобие мстительной улыбки. – Этого ему мало. Он должен мучиться, - её ногти до крови впились в кожу. – Я клянусь, что у меня не дрогнет рука, и верю, что отец и братья тем более не дадут слабину. Он пожалеет, что родился на свет. Он подохнет от холода и голода. А если нет – с трех лет узнает ремень и розгу.

– Ты с ума сошла, - Мэрион захлопнула книгу и встала. – Может, вы все с горя так.. это же форменное зверство! В чем ребенок-то виноват? Почему он должен за кого-то отвечать? Поймайте того Пожирателя и глумитесь, сколько хотите. А ребенка не троньте, не то…

– Не то что? – проговорила Эммелина медленно. – Что ты сделаешь? Как нам помешаешь?

Мэрион опустила руки – книга чуть не выпала из разжатых пальцев.

– Ничего, - согласилась она. – Нет, наверное, такого закона, чтобы вам помешать. Но все-таки вы поступаете несправедливо и жестоко. Это не по-гриффиндорски.

Эммелина горько рассмеялась:

– Что бы ты понимала в Гриффиндоре!

– Получается, что Мэрион понимает больше, потому что сейчас она права, - вставила Алиса. – Тобой, может быть, движет горе, но ребенок не виноват, и мстить ему низко.

Вэнс холодно посмотрела на нее:

– И ты считаешь, что тебе место рядом с нами?

О Лили, кажется, все забыли. Поезд покачивался, сырой осенний полумрак одевал три напряженных силуэта и два, почти слившихся с ним. Лили нырнула в полумрак, обняла Эммелину ,погладила по волосам. Услышать слезный вздох ей было радостно, как радостно врачу услышать от пациента, что тот чувствует себя гораздо лучше.

========== Глава 21. Злость ==========

Лили до самого конца оставалась в купе с девочками. В душе она опасалась, что Северус обидится на нее за это, однако когда по прибытии она вышла на платформу, то увидела друга, выходящего из другого вагона вместе с Регулусом Блэком и Летицией Гэмп. Слизеринка, постукивая каблучками, что-то приглушенно толковала мальчикам, пока они несли её чемоданы. Судя по увлеченным и довольным выражениям лиц, между ребятами происходил занимательный спор.

«Замечательно… Он вполне без меня обходится, я ему не нужна. И что я, дура, беспокоилась?» От обиды защипало в носу. Тем временем с компанией Северуса поравнялись Мальсибер и Эйвери, причем, видимо, присоединились к разговору. Лили пробрало. Мальсибер и Эйвери, те самые, которые обзывали её грязнокровкой и третировали Сева за дружбу с ней! А теперь здороваются с ним и болтают, будто старые приятели. «Хорошеньких он друзей нашел. Предатель. Настоящий предатель». Коротко шмыгнув носом, Лили взяла под руку Эммелину.

…Боль от поведения друга торчала штырем, и чтобы отвлечься, Лили принялась наблюдать за распределением. Первокурсники, право, такие забавные. Вот попала на Рейвенкло Эмма Фиорелли – та самая девочка с тремя бантами, которую в поезде рисовала её сестра Миранда. Туда же отправился Гилдерой Локхарт – очень пригожий мальчик, оглядывавшийся с видом некоторого недоумения и разочарования: казалось, он наделся на более восторженный прием. И Квиринус Квиррелл – при необычном имени ребенок совершенно заурядный, запоминающийся разве хрупкостью и невероятной застенчивостью: пока он шел до табурета со Шляпой, а затем до факультетского стола, лицо его играло всеми оттенками красного.

В Зале долго шептались: в этом году распределение проходила младшая дочь знаменитого Олливандера, Кристина. У этой хрупкой девочки с головкой во всполохах рыжих кудрей глаза горели таким неукротимым огнем, что все подивились, когда она не попала на Гриффиндор. Впрочем, на Рейвенкло её ждал старший брат, шестикурсник, Джейкоб – тощий длинноволосый верзила в очках, да и с Квирреллом, кажется, она подружилась еще до церемонии.

Тем временем, как всегда, внимание к себе привлек Джеймс Поттер, хваставшийся, что в Хогсмид ему и не понадобилось бы разрешения от родителей: он с друзьями облазил всю деревню еще к концу первого курса.

– Мы с Сириусом изучили все ходы и выходы и составили подробный план.

– Ой, наверное, крысы дохлые валяются в твоих ходах, а идти приходится внаклонку и по пояс в воде, - капризно протянула Марлин.

– Такие тоже есть, но мы предпочитаем передвигаться с комфортом, - с достоинством ответил Сириус. – Кстати, если хочешь, можем тебе показать какой-нибудь лаз, ты ведь человек верный, не выдашь.

– Да и ты можешь попасть в Хогсмид альтернативным путем, Эванс, - Поттер широко улыбнулся ей, но в глазах заплясали такие чертики, что у Лили не осталось сомнений: стоит ей согласится, над ней сыграют какую-то шутку с этим злосчастным коридором.

Между тем старшекурсники обсуждали недавние события: смертный приговор Митчеллу привели в исполнение.

– Этого следовало ожидать, - рассуждала Гестия. – Но все же улики против него нельзя назвать серьезными. А казнь, которой он подвергнут, просто ужасна.

– Неужели в целях гуманности, по-твоему, стоит щадить убийц? – возражал ей Патрик.

– По-моему, во-первых, надо тщательнее доказывать, что они убийцы. Во-вторых – да, лучше пощадить убийцу, чем казнить невиновного.

– Ну и какая обществу польза от жизни невиновного? – проронила Эммелина, потянувшись к жареной курице. – Невиновных уйма, их можно не считать. А вот от смерти преступника общество неизменно выигрывает.

К язвительности Вэнс все давно привыкли и не считали нужным спорить. Между тем Лили потянулась к лежавшему на краешке стола «Ежедневному Пророку». Там на первой полосе было фото Митчелла перед казнью. Лысоватый человек с лицом чиновничка щурил подслеповатые глаза; оттопыренные губы дрожали в смертельном ужасе. Жить ему оставалось, видимо, не более получаса. «Хотя, говорят, это не вполне смерть, тело остается живым, просто души уже нет. Нечто вроде комы? Или… Как это может быть, когда у человека нет души? Интересно, а если бы Фенвик не попытался сбежать, а дожил до суда, его тоже приговорили бы и отняли душу? Каким бы он стал тогда?»

– Нападения оборотней участились, - Гестия уже сменила тему. – Вокруг Хогвартса, конечно, мощные защитные чары, но при походах в Хогсмид будьте осторожнее.

Новые занятия, которые ученики выбрали из списка в конце прошлого года, должны были начаться еще не скоро. Гриффиндорки горели ожиданием. Лили, Мери и Марлин дружно выбрали уход за магическими существами и прорицания. Помнится, Северус еще ворчал, что предметы следовало брать посерьезнее. Сам-то щегольнул серьезностью: выбрал древние руны и нумерологию. Шут с ним, с предателем.